Меррадля. Лязгнула сталь, и дождевая вода заструилась по трем обнажившимся
клинкам.
- Прочь с дороги! - крикнул Сенор. - Мне нужен Меррадль, и я его
увижу! Прочь, если не хотите умереть!
Угрюмые люди Меррадля молча двинулись на него.
Сенор поднял свой арбалет. Зазвенела тетива, и стрела отправилась в
свой короткий полет, окончив его в горле ближайшего стражника. Тот
вскинулся с хрипом и ткнулся лицом в лошадиную гриву. Двое других были уже
рядом.
Отбросив бесполезный арбалет, Сенор встретил первого ударом Меча.
Скользнув по панцирю, Меч ударил в голову лошади, и с громким ржанием та
повалилась на землю, увлекая за собой седока.
Сенор быстро преодолел влияние оставшегося стражника - тот пытался
заставить его опустить Меч. Они кружили на узкой поляне, изредка взмахивая
клинками, когда находилась брешь в их, воздвигнутой с помощью отражений,
защите.
Наконец, когда струйки пота текли от напряжения по его вискам, Сенор
увидел, что движения врага становятся замедленными, а его собственные,
освобождающиеся от сковывавших их безмолвных приказов, - все более легкими
и быстрыми. Он выбрал время и нанес смертельный удар.
Его словно обдало свежим ветром, когда древний неуязвимый Меч
проломил доспехи стражника, - мозг его стал свободен.
Потом он склонился над слугой Меррадля, придавленным огромной
лошадиной тушей. Тот лежал без сознания, и было ясно, что помешать Сенору
он сможет не скоро.
Сенор всмотрелся, словно в темный коридор, вглубь узкого, размытого
дождем оврага. Путь впереди был свободен. Лошадь с мертвым седоком
скрылась среди густых зарослей.
Он обмыл под дождем лезвие древнего Меча, глядя, как стекавшие по
нему струи розовеют и наконец становятся бесцветными.
А потом вложил его в ножны и направил коня к дому Смотрителя Часов.
Дом Меррадля с тремя высокими башнями был огромен и стар. Казалось,
он мертв уже много столетий. За холмом притаились темные одноэтажные дома
Дырявой Крыши, похожие на упавшую стаю черных намокших птиц. Ни одного
огня не было в окнах. Лишайник карабкался вверх по расселинам грубых
камней, из которых были сложены стены. Дождь шумел, заглушая все звуки.
Сенор миновал ограду, пожиравшую отбросы, и нашел в стене дома
Меррадля низкую, обитую железом дверь. От нее исходил хорошо ощутимый
человеческий запах, смешанный с каким-то тошнотворным ароматом.
Дверь распахнулась, и Сенор отшатнулся.
Перед ним плавала отвратительная белая маска, лишь отдаленно
напоминавшая человеческое лицо. Сходство казалось еще более
противоестественным в мерцающем свете светящейся жабы, которую человек,
стоявший на пороге, держал в руках и поглаживал пальцами.
Лицо (это было все-таки лицо) расплылось в улыбке.
- Итак, ты убил моих слуг, - сказал Меррадль почти весело. Несколько
дождевых капель упало на его жуткую рожу, и он поморщился. Капли скатились
вниз, оставив на коже серые дорожки. Только теперь Сенор понял, что
Меррадль пользовался белилами и пудрой. К тому же, Смотритель Часов был
почти до неприличия толст; эта чудовищная гора колышущегося мяса с трудом
держалась на ногах.
- Пожалуй, я сделаю тебе за это подарок, - продолжал Меррадль. - Надо
думать, я тебе очень нужен, если ты добрался до меня...
Сенор с отвращением взирал на его отвисшие щеки и подведенный помадой
рот. Похоже, Меррадль изо всех сил старался придать своему лицу более или
менее благообразный вид, причем делал это исключительно ради самого себя.
Но Сенор видел и морщинистую шею с кожей землистого цвета, похожей на кожу
рептилий. А над этой шеей, как в кошмаре, болтался, расплываясь в улыбке,
белый лунообразный лик.
Сенор назвал себя, спешился, привязал к железному кольцу, торчавшему
из стены, своего коня и вслед за Меррадлем вошел в дом. И оказался в
королевстве часов и зеркал. Зеркала повсюду - потемневшие от времени и
совсем новые, в дорогих и убогих рамах, огромные, в человеческий рост, и
небольшие, круглые, в которых как раз помещалось лицо Меррадля. Сенор
подумал, многого ли он добьется от сумасшедшего. Почти невозможно было
остаться нормальным среди непрерывного шума, который издавали десятки
часов. Часы в разных комнатах показывали разное время - и Сенору
показалось, что они с Меррадлем окончательно заблудились, прогуливаясь под
руку по темному лабиринту его дома.
Меррадль был вкрадчив, Меррадль был до слащавости приятен. Во всем
его поведении скользила нескрываемая насмешка, и Сенор вдруг понял, что
эти манеры, этот нелепый грим - не более чем защита, защита от того
душевного кошмара, в котором Меррадль оказался после исчезновения Рейты и
собственного бегства из Кобара. Меррадль был жалок, но вместе с тем Сенор
не мог поручиться, что Человек Большого Пальца не способен на внезапный и
коварный удар.
Наконец они расположились в одной из комнат на старых стульях из
отполированных временем лошадиных костей.
- Кто же теперь подаст нам вина? - бросил Меррадль в пустоту и
захохотал. - Вот следствие необдуманных поступков! Ну, чего же вы ждете,
любезнейший, спрашивайте, вы ведь за этим пришли?
Сенор глубоко вздохнул. Ну что ж, Меррадль сам торопил события.
- Я хочу знать, почему Рейта Меррадль была вынуждена скрываться в
Нижнем городе?
Со Смотрителем Часов произошла страшная перемена. Казалось, сейчас
эту тушу хватит удар. Лицо Меррадля, которому хозяин придавал вид
противоестественной жизнерадостности, в одно мгновение превратилось в
посмертную маску. Несколько долгих секунд он смотрел на Сенора из-под
полуприкрытых век.
- Рейта?.. - прохрипел он наконец. - Она давно умерла. Кто тебе
сказал, что...
- Хватит, - перебил его Сенор. - Она действительно умерла. Но совсем
недавно и у меня на руках... Ее убили.
Меррадль закрыл глаза и остался недвижим, словно жизнь совершенно
покинула огромное тело. Покрытое белилами лицо вдруг выразило такое
нечеловеческое страдание, что оно коснулось и Сенора. Он увидел, что
безжалостно пробил дыру в панцире, который соорудил вокруг себя этот
нелепый клоун, сжившийся за много лет со своей тоской и со своим ужасом.
Меррадль до сих пор любил свою жену, любил, несмотря ни на что, - ни на
страшную, наверное, тайну, которая осталась между ними, ни на чудовищное,
может быть, преступление, которое она совершила. Сенор испугался, что этот
последний удар - известие о ее смерти - убьет Меррадля прямо сейчас, у
него на глазах. Но тот уже умер давным-давно, он умирал много раз в своих
грезах и черных снах. Когда, наконец, Человек Большого Пальца открыл
глаза, стало видно, как невероятно много он страдал и что теперь хочет
испытать, до какой же степени может простираться страдание.
- Кто поручится, что это все правда? - спросил он почти спокойно.
Сенор снял с шее медальон и издали показал Меррадлю:
- Это ее вещь, так ведь? - медальон, как маятник, раскачивался в его
в руке.
- Значит, она мертва, - сказал Меррадль сам себе. - Все кончено. А
они добрались наконец и до меня...
- Кто - они? - быстро спросил Сенор.
Меррадль зловеще ухмыльнулся:
- Те, кто послал тебя, Человек Безымянного Пальца, - проклятые бароны
Тенга! Но значит, они знают все, а тебе я не скажу ничего...
Сенор задумался. То, как Меррадль отозвался о Тенга, еще раз
напомнило ему о сложном положении, в котором он находился, и, вместе с
тем, кое-что прояснило.
- Напрасно, - произнес он наконец. - Напрасно ты не хочешь говорить.
Тенга - мои давние враги, но ты, конечно, не веришь в это. Спрошу тебя о
другом - ты знал о том, что Рейта лишилась одного глаза?
- Да, это случилось еще тогда, когда она жила в Верхнем городе, -
ответил Меррадль безжизненным голосом. У него явно не хватило сил
произнести "жила со мной". - Ей выбили глаз рукоятью кинжала. Нападавших я
так и не нашел... Спустя два года я купил у знахаря Курдца глаз,
принесенный из Тени. Он был как живой...
- Он был даже слишком живой, - вставил Сенор. - У убитой Рейты вынули
этот глаз. Теперь ее жизнь стала достоянием еще кое-кого.
- Вынули... глаз, - на Меррадля было жалко смотреть. - Горе мне! Я
должен был знать, что игрушки из Тени - смертельные игрушки...
- Это и привело меня к тебе, - Сенор откинулся на спинку костяного
стула. - Как видишь, я почти ничего не скрываю. Кроме того, существует
Пророчество и ты, наверное, слышал о нем. Прежде чем ты уйдешь в могилу, я
должен узнать тайну своего рождения.
- Рождения?! - Меррадль странно посмотрел на него. - Не хочешь ли ты
сказать, что все это имеет отношение к твоей жалкой жизни?
- Тогда я скажу тебе кое-что, - произнес Сенор. - То, что похоронено
(как тебе кажется) в твоем сердце, - тайна незаконнорожденного ребенка
Рейты. Но ты слишком любил и поэтому не убил ее, а спрятал в Нижнем городе
от позора и смерти. Этот ребенок - нарушение гораздо более страшного табу.
Вот в чем все дело. Хочешь, я скажу, от кого он рожден?..
После каждого его слова Меррадль болезненно дергался, словно его били
по лицу, а потом облегченно рассмеялся, как будто все самое страшное
оказалось вдруг позади.
- Безумец, - сказал Меррадль отсмеявшись. - И ты пришел уничтожить
меня теперь, когда я претерпел наказание всей моей жизни?
- Мне не нужна ни твоя жизнь, ни твоя смерть. Мне нужна только тайна
ребенка, рожденного от Хозяина Башни Зонтага.
На краткий миг воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком часов и
шорохом пересыпающегося песка.
- Что?! - вскричал потом Меррадль, вскакивая со стула, что было,
конечно, для такой туши нелегким делом. - Несчастный, так ты думаешь, что
Зонтаг...
Он всплеснул руками, похожими на два куска теста, белеющих в
полумраке, и расхохотался, запрыгав по-козлиному вокруг стула. Теперь уже
Сенор ошеломленно откинулся назад, запутавшись окончательно в собственных
догадках.
- Так знай же, жалкий ничтожный слепец! - закричал Смотритель Часов,
кривляясь. - У Хозяев Башни не может быть детей от женщины из Кобара!
Потому что... Потому что Хозяева Башни - не люди!..
Отдышавшись, он упал на стул, глядя на Сенора с издевкой и
торжеством.
Медленно, очень медленно Сенор переваривал услышанное. Меррадль
откровенно любовался его растерянным видом.
- Так ты, наверное, хочешь знать, что ты такое? - вкрадчиво спросил
он. - Уж, конечно, не незаконнорожденный сын Рейты и Хозяина Башни,
проклятое ничтожество!
- Но в таком случае, может быть, сын Рейты и еще кого-нибудь, титулом
пониже? - процедил Сенор, понимая, что это жестоко, но у него не было
другого выхода, если он не хотел больше блуждать в потемках. - Может быть,
даже какого-нибудь бродяги из Нижнего города, а? - он нанес завершающий
удар.
Капли пота выступили на лбу Меррадля. Было видно, что этот разговор
для него - нож, - нож, проворачиваемый в сердце. Но должна была
осуществиться его нелепая месть. И он заставил свое лицо расплыться в
почти счастливой улыбке.
- Нет. Нет, дорогой ублюдок, жадный до чужих тайн. Ты не сын Рейты и
Хозяина Башни. И ты вообще не сын Рейты. Дело в том, что ребенок Рейты
умер. Я сам зарыл его в землю. А отца ребенка я убил, да. Это было
красивое и страшное убийство. Хочешь знать, что с ним сделали мои слуги?..
- Нет, - сказал Сенор, швыряя ему на колени медальон. - Теперь уже
нет. Когда умер ребенок?
- Сразу, при рождении. Он родился мертвым! Боги сделали мне
единственный в жизни подарок!
Сильнейшие любовь и ненависть до сих пор бушевали в сердце этого
