мусульманином и врагом несторианской церкви. Поэтому ильхан срочно вернулся
в Иран, оставив в Палестине только 20 тыс. воинов, которыми командовал
Кит-Бука-нойон. И тогда началось!
Жюльен, граф Сидона, без повода и предупреждения напал на монгольский
патруль. В числе убитых оказался племянник Кит-Буки. Разъяренные монголы
разгромили Сидон, а крестоносцы протрубили на весь мир о монгольской
свирепости.
26 июля 1260 г. мамлюкский авангард вышел из Египта без обозов, на рысях
миновал Синайскую пустыню, уничтожил малочисленный монгольский заслон у
Газы, а затем вступил на землю франков и под стенами Акры получил
необходимое войску продовольствие. Там мамлюки отдохнули,
перегруппировались и через территорию Иерусалимского королевства вышли в
Галилею, в тыл монгольской армии. При Айн-Джалуде 3 сентября 1260 г.
монгольско-армянское войско было разбито, а сам Кит-Бука попал в плен. Этот
последний, подлинный паладин креста, вел себя предельно мужественно. Он не
просил пощады, но обвинил победоносного Куттуза в убийстве законного
султана, противопоставив преступлениям мамлюков монгольскую верность. Тут
ему немедля отрубили голову.
Куттуз ознаменовал свой триумфальный въезд в Дамаск расправой над жившими
там христианами. Хулагу попытался оказать помощь союзникам и бросил на
Сирию новую армию, которая взяла было Алеппо, но через несколько дней, 10
декабря 1260 г., была разбита мамлюками при Хомсе и откатилась за Евфрат.
Эту победу одержал новый мамлюкский султан, Бейбарс, только что зарезавший
своего лучшего друга и соратника Куттуза в октябре того же, богатого
событиями 1260 г. Победитель Кит-Буки пережил своего пленника всего на два
месяца.
Дальнейшие события развивались так, как катится лавина, которую можно
столкнуть или не столкнуть, но нельзя остановить. Предав монголов и армян,
которым они не давали перейти в контрнаступление до конца 1263 г.,
крестоносцы остались наедине с мамлюками. Агония Иерусалимского королевства
длилась 31 год, до 18 мая 1291 г., когда последние крестоносцы покинули
сирийский берег. Но последствия содеянного им потянулись в прекрасную
Францию, где тамплиеры стали жертвой лукавства тех. кого они искренне
считали своими лучшими друзьями, - французского короля и римского папы.
С 1307 по 1313 г. длился жуткий процесс тамплиеров, обвиненных в поклонении
Бафомету, поругании святынь и множестве других грехов, в которых они
виновными себя не хотели признавать. Но вспоминали ли они в промежутках
между пытками, прикованные к стенам французских застенков, что именно
благодаря их ордену, деяниям их предшественников было уничтожено
христианское население Сирии, убиты врагами пришедшие к ним на помощь
союзники и благодаря этому всему навсегда потеряна цель крестовых походов -
Святая земля. Но если даже эти мысли не приходили им в голову, то логика
событий была такова, чтобы враги друзей своих шли на костер, приготовленный
для них их же делами.
Не менее трагичным стало положение монголов в Иране. Идея основания
христианского царства на Ближнем Востоке была утрачена, так как населенные
христианами земли попали в руки врага. Одновременно Бейбарс завел сношения
со своими соплеменниками в Золотой Орде и склонил на свою сторону
Берке-хана. Между Хулагу и Берке давно назревала вражда из-за разных
культурно-политических ориентаций. Еще около 1256 г., когда начался желтый
крестовый поход. Берке воскликнул: "Мы возвели Мункэ-хана на престол, а чем
он нам воздаст за это? Тем, что отплачивает нам злом против наших друзей,
нарушает наши договоры... и домогается владений халифа, моего союзника... В
этом есть нечто гнусное" [є117]. А убийство племянника и казнь жены брата
Берке гнусным не считал.
Однако согласно монгольской Ясе золотоордынские части сражались в войсках
ильхана во время похода на Багдад и Дамаск. Но после поражения Кит-Буки
Берке послал своим командирам предписание покинуть армию Хулагу и, если не
удастся вернуться домой, уходить в Египет. Так те и поступили, умножив
войска мамлюков (1261 г.) [є118]. После этого война Золотой Орды и Ирана
стала вопросом времени. Очевидно, не случайно в том же году Берке учредил
православную епископию в Сарае. Друг мамлюков и враг несториан искал опоры
в православной церкви и на Руси [є119].
По существу, в 1261 г. закончился пятый акт трагедии царства пресвитера
Иоанна, но у нее был эпилог, который развернулся на Дальнем Востоке. Теперь
местом действия будет залитый кровью Китай и озаренная солнцем монгольская
степь в годы до и после смерти Мункэ.
ВОЙНА В КИТАЕ
В 1253 г. Хубилай обошел империю Сун с запада. Он провел войско из Шэньси в
Сычуань и покорил находившееся на юге Китая самостоятельное царство
Наньчжао. В отличие от Хулагу Хубилай запретил убивать жителей сдавшейся
ему столицы и тем закрепил монгольскую власть в Сычуани [є120]. Это было
настолько необычно, что Мункэ вызвал Хубилая к себе для объяснений [є121] и
командование южной армией перешло к Урян-хадаю, сыну славного Субэтэя,
который подчинил тибетские и бирманские племена, а в 1257 г. взял Ханой и
вышел в тыл империи Сун.
Но, несмотря на множество отдельных успехов, окончательная победа монголам
не давалась. Поэтому в сентябре 1258 г. Мункэ снова созвал курилгай и
принял командование в Китае на себя. С новой специально набранной армией он
вступил в Сычуань и начал планомерную осаду китайских крепостей, т.е.
опорных пунктов противника. Многие из них были взяты, но город Хэчжоу
устоял, а развивавшаяся среди монголов эпидемия дизентерии заставила их
оттянуть войска.
Под стенами Хэчжоу 11 августа 1259 г. скончался сам великий монгольский
хан, оставив в наследство своему брату Хубилаю, наступавшему в это же время
на Китай с севера, огромную по монгольским масштабам армию и отряд
Урян-хадая, усиленный ополчениями, набранными среди покоренных бирманцев и
аннамитов. Монголы в этой армии составляли абсолютное меньшинство, но
порядки были монгольские, и верность хану гарантировалась тем, что
дезертировать в Китае было равносильно мучительному самоубийству. Благодаря
такому стечению обстоятельств Хубилай стал самым сильным из всех
монгольских принцев.
Покойный хан был "степенен, решителен, говорил мало, не любил пиршества, о
себе говаривал, что он следует примеру своих предков. Он имел страсть к
звериной охоте и до безумия верил волхвам и ворожеям. При каждом
предприятии призывал их к себе и ни единого дня без них не был" [є122].
Зато ревностным христианином был его младший брат Ариг-буга, утверждавший
публично, что "Мессия - Бог". Умный и сдержанный Хубилай до поры не
показывал своих взглядов. А четвертый их современник - золотоордынский
Берке-хан - не только принял ислам, но, как отмечалось выше, и устроил
резню несториан в Самарканде. Впрочем, его антипатия к христианству не
распространялась на православных, и дружбу с Александром Невским он не
порывал [є123].
Такова была расстановка сил при жизни Мункэ, но после его смерти стало
очевидно, что старые традиции поддерживать некому. Соратники Чингисхана
состарились и умерли [є124]. Их дети, проведшие всю жизнь в походах,
устали. Теперь должны были сказать свое слово внуки. А они, как мы видели,
уже были обработаны где несторианами, где буддистами, где мусульманами.
Старая монгольская традиция разлилась слишком широко для того, чтобы
остаться цельной, а образовавшиеся из этого родника потоки не могли и не
хотели течь в одном русле. События, которые были неизбежны, заставили себя
ждать только полгода.
ДВА КУРИЛТАЯ
Согласно монгольскому праву - Ясе после смерти хана войско и царевичи
должны были собраться на курилтай в родной монгольской степи. Там,
опять-таки в согласии с обычаем, правил младший сын Толуя Ариг-буга. Сразу
по получении вести о кончине брата Ариг-буга начал подготовку к созыву в
Каракоруме курилтая, который должен был возвести его на престол.
Ни из чего не видно, что сам Ариг-буга обладал выдающимися способностями
или повышенной энергией, но даже если бы эти качества у него были, их было
бы недостаточно, чтобы склонить на свою сторону симпатии всего монгольского
народа-войска. Значит, нужно нам найти группировки, которые поддерживали
его кандидатуру или, вернее, выдвинули этого царевича в кандидаты на
престол, чтобы затем править страной при помощи его имени и титула. Это не
так уж сложно. Несторианские симпатии к поддержка первого министра Булгая,
кераита и несторианина, показывают со всей очевидностью, какая сила
сплотилась вокруг имени Ариг-буги.
Вместе с тем соблюдение строгой законности склонило на его сторону
большинство принцев Чингисидов, в том числе хана чагатайского улуса Алгуя и
правителя области мекрин (в Восточном Тянь-Шане) Хайду. Ариг-бугу были
готовы поддерживать даже войска, приведенные Мункэ в Сычуань и Шэньси
[є125], но Хубилай сумел перехватить инициативу.
4 июня 1260 г. в новом монгольском городе Шанду [є126] (Кайпинфу,
основанный Хубилаем в 1256 г.) у озера Долоннор, на границе Китая и
Монголии (Чахара и Жзхэ), Хубилай собрал на курилтай своих воинов и при их
согласии провозгласил себя великим ханом. Это было прямое нарушение закона,
за которое полагалась смертная казнь. Что же руководило мятежным принцем и,
что еще важнее, его избирателями?
Ответить на это можно, присмотревшись к составу армии Хубилая. Кого только
там не было! Чжурчжэни и северные китайцы, онгуты (потомки тюрок-шато) и
тангуты, бирманцы, тибетцы, мяо, поло, аву и аннамиты, приведенные с юга
Урянхадаем, кыпчаки и ясы, тюрки из Средней Азии и русские, навербованные
баскаками; меньше всего было там монголов. Из Чингисидов упомянуты только
два принца: Кадан, сын Угедея, и Тогачар, сын Тэмугэ-отчигина. Но это
скопище, скованное железной дисциплиной, было закалено в боях. Общим для
всех воинов здесь было не исповедание веры, не любовь к родине, не
традиции, унаследованные от предков, а понимание своей выгоды и умение
пользоваться своей силой. Под последней надо понимать не только число копий
и сабель, но также наличие глубокого, богатого и успокоенного тыла:
Северного и Западного Китая, примиренного с завоевателями двадцать лет
назад благодаря мероприятиям Елюя Чуцая. Пусть великий канцлер умер в
опале, но плоды его трудов созрели, и снова Монголия оказалась лицом к лицу
с Китаем, хотя теперь во главе последнего стоял честолюбивый монгольский
царевич.
Личная выгода кое-где оказалась сильнее принципа. На стороне Хубилая
выступили онгутские князья, несториане Кун-бука и Ай-бука (Солнечный бык и
Лунный бык). Впрочем, их дети порвали с религией предков и перешли в
католицизм, о чем пойдет речь ниже. Не исключено, что в это время уже
намечался раскол дальневосточной христианской церкви.
По идее ильхан Хулагу должен был бы стать на сторону Ариг-буги, потому что
его окружали и им руководили несторианские советники, инициаторы "желтого
крестового похода" на мусульман. Но, увы, руки ильхана были связаны.
Наступление мамлюков в Сирии и одновременно происшедшее восстание Улу
Давида в Грузии связали силы монголов и приковали их к западной границе.
Восстание грузин было подавлено, но оккупация Закавказья иранскими
монголами вызвала конфликт с Золотой Ордой, которая раньше считала эти
земли своими. Кроме того, золотоордынские несториане ориентировались на
Иран [є127] , что обострило отношения Берке с Хулагу. Короче говоря,
Хулагу, по силе вещей, должен был стать на сторону противников Берке.
А Берке хотел только одного: не платить ничего великому хану. Поэтому он
сначала признал далекого Хубилая, но как только выяснилось, что на сторону
последнего склоняется победа, Берке перенес свои симпатии на Ариг-бугу. Это
отнюдь не означало, что он собирался активно его поддерживать, но этим
актом он невольно толкнул Хулагу на союз с Хубилаем, который, впрочем, тоже
оказался символическим. Итак, если исходить из рассмотрения реальных
событий, то несторианская проблема окажется для них фоном, но при обобщении
