вела уже войну на трех фронтах: с империей Сун, тангутами и народным
движением "краснокафтанников", боровшихся против чужеземной власти.
Несмотря на численный перевес противников, чжурчжэни везде одерживали
победы. Весной 1211 г. монголы взяли пограничную крепость У-ша. Вскоре пали
несколько крепостей, на которые чжурчжэни надеялись как на непреодолимый
для кочевников оплот, и вся страна, до ворот Пекина, была опустошена.
Киданьские войска восстали и передались монголам, мотивируя это тем, что
они братья по крови. В 1215 г. пал Пекин [*101], и Чингисхан заключил
перемирие, потому что его отозвали неотложные дела на западе.
Меркиты, отступившие в 1208 г. за горные проходы Алтая и Тарбагатая.
получили помощь от кыпчаков. или восточных половцев. Благодаря ей они к
1216 г. собрались с силами и попытались ударить монголам в тыл. Только два
тумена отборных монгольских войск, спешно переброшенных из Центральной
Монголии, под командой старшего царевича Джучи остановили и оттеснили
противника. Меркиты, покинутые Кулуком, были настигнуты монголами у реки
Иргиз [*102] и истреблены до последнего человека. Там же, у Иргиза, монголы
подверглись нападению хорезмшаха Мухаммеда, любившего воевать с неверными.
Удивленные внезапным, ничем не вызванным нападением, монголы потеснили
хорезмийцев и вернулись домой.
А в кара-киданьском царстве дела шли все хуже и хуже. Заигрывания гурхана с
хорезмшахом Мухаммедом привели только к усилению Хорезма. К 1208 г.
Мухаммед отказался от взноса дани, привлек на свою сторону владетеля Хотана
и занял Бухару и Самарканд. Мусульманское население, измученное произволом
кара-киданьских вельмож и сборщиков податей, приветствовало хорезмийцев как
избавителей. Вот тут-то и потребовались войска, набранные Кучлуком среди
бывших врагов Чингисхана, но Кучлук пустился на авантюру: вместо того чтобы
выручать тестя, захватил в Узгенде казну гурхана и, узнав, что большая
часть кара-киданьских войск сражается с мусульманами, попытался овладеть
особой самого гурхана. Эта смелость успеха не имела: гурхан успел собрать
войско и разбить Кучлука. В это же время другая кара-киданьская армия взяла
Самарканд, но война на этом не прекратилась. Мусульмане снова пошли в
наступление и были остановлены только у Баласагуна, да и то успех был
сомнительным.
Но тут вмешались в политику народные массы и смешали все карты своих
правителей. Мусульманское население Мавераннахра нашло, что иго единоверных
хорезмийцев хуже ярма неверных. После некоторых перипетий в Самарканде были
перебиты все хорезмийцы, причем их разрубленные члены развешивались на
базарах [є59]. С другой стороны, взбунтовалось войско гурхана, которое,
отбив у Кучлука казну, не вернуло ее правителю, а поделило ее между собой.
Тогда Кучлук возобновил свою авантюру, встал во главе бунтовщиков и в 1211
г. арестовал гурхана, пытавшегося укрыться в Кашгаре. За гурханом был
оставлен титул и все знаки достоинства, но Кучлук стоял рядом с троном, и
дела решались по мановению его руки. Кара-киданьские вельможи, видя
неспособность гурхана, перенесли свои симпатии на Кучлука, видя в нем
возможного спасителя гибнущей державы. Гурхан Чжулху умер в 1213 г., и
Кучлук был единогласно признан кара-киданьским гурханом.
Описанные здесь события проливают свет на найманскую проблему. Как мы
видели, найманы бежали спасаться от монголов к кара-киданям как к
соплеменникам, и были там приняты, как свои. Кучлук захватил власть,
опираясь на поддержку вождей кара-киданьского войска, что было бы
невозможно, если бы он был чужаком. Очевидно, разница между кара-киданями и
найманами лежала в плане политическом, а не этническом, что и подтверждает
нашу первоначальную интерпретацию событий.
Гораздо сложнее религиозная проблема. По всем данным, Кучлук был сначала
несторианином, но после захвата власти покинул свою жену, христианку, и
влюбился в кара-киданьскую девицу, которая совратила его в "поклонение
странным богам" [є60] (может быть, буддам?) [є61].
Благодаря тому, что монгольские войска увязли в Китае, Кучлук получил
передышку и использовал ее для восстановления границ кара-китайской
державы. Ему удалось оттеснить хорезмийцев на юге и подчинить отпавшие
княжества Восточного Туркестана, за исключением Алмалыка, отдавшегося под
покровительство монголов. Но, будучи неплохим полководцем, Кучлук оказался
плохим политиком и позволил несторианам и буддистам начать религиозные
гонения против мусульман, составлявших большинство населения кара-китайской
державы. Это оттолкнуло от него массы, перенесшие симпатии на монгольского
хана, в это время весьма благоволившего к мусульманам.
В 1218 г. Кучлук, захватив врасплох владетеля Алмалыка [*103], осадил
город, где обороной руководила жена владетеля, монголка, внучка Чингисхана.
Монголы немедленно пришли на помощь, и Кучлук вынужден был отступить. При
первой вести о появлении монгольского войска мусульманское население стало
избивать сторонников Кучлука, который, не имея возможности закрепиться,
бежал на крайний юг страны, в Сарыкол, где был настигнут монголами и убит.
Кара-китаи (кидани) подчинились монголам без сопротивления и были включены
в состав народа-войска как (отдельный десятитысячный корпус, уравненный в
правах с собственно монгольскими частями.
После 1218 г. врагами монголов в степи оставались только кыпчаки, т.е.
восточные половцы, оказавшие помощь меркитам. Война с ними затянулась до
1229 г., когда монголами был взят город Саксин [*104] на нижнем течении
Волги или Яика. Половецкое население прикаспийских и приаральских степей
частью бежало на запад, частью подчинилось монголам и умножило их войска.
ВОЗРОЖДЕННАЯ ИЛЛЮЗИЯ
Кучлук потерял жизнь, но обрел славу, о которой не мечтал и которой не
заслужил. Его гонения на мусульман, столь же бессмысленные, как и драгонады
[*105] Людовика XIV, имели на западной окраине Азии неожиданный резонанс.
Во-первых, Кучлука решил приспособить к делу багдадский халиф, не ладивший
с хорезмшахом. В 1217 г. несторианский патриарх, живший в Багдаде, по
просьбе халифа отправил послов к "царю Давиду" с просьбой совершить
диверсию против Хорезма [є62]. Но к этому времени Кучлук отступил от
христианской веры, и все его интересы сосредоточились на Джунгарии, а не на
Средней Азии. Тем не менее слух пополз дальше и достиг крестоносцев,
осаждавших в 1218 г. Дамиетту в Северном Египте. Часть их, а именно венгры,
предводительствуемые королем Андреем II, доехали до Акры, повеселились в
богатом торговом городе и вернулись домой; но другие: германцы, фризы,
датчане, норвежцы, побуждаемые папским легатом Пелагием, который был в
контакте с хитрыми итальянскими купцами, в мае 1218 г. направились в
Египет. Сначала крестоносцы выиграли несколько сражений и даже взяли
Дамиетту [*106], но, не имея перспектив для дальнейшего наступления, в 1221
г. покинули Египет.
Именно в это время слух о восточном союзнике нашел почву и оформился на
этот раз так: "Во всем христианском мире ходили слухи, что индийский царь
Давид, называемый священником Иоанном, приближается с большим войском,
покорил Персию, Медию (в данном случае - Среднюю Азию) и много других
сарацинских земель и известил халифа Багдадского Балдаха, верховного папу
Сарацин, что хочет идти войной на него и на все язычество, если тот не
перейдет в христианскую веру. А христианскому войску под Дамиеттой и в
стране Иерусалимской он обещал прийти на помощь" [є63].
Еще более распространенно и патетично повествует о "царе Давиде", который
"зовется народом священником Иоанном" и "подобно Давиду, святому царю
Израиля... коронован волей Провидения", Жак де Витри, епископ Акки, в
письме к папе Гонорию III. Дата письма - 18 апреля 1221 г. В это время
косточки Кучлука уже успели истлеть, а надежда на его помощь продолжала
туманить умы европейцев. Де Витри среди прочих нелепостей утверждает, что
войско царя Давида "уже стоит на расстоянии не более 15 дней пути от
Антиохии и спешит прийти в Землю Обетованную, чтобы узреть гроб господень,
и восстановить Святое государство", т.е. Иерусалимское королевство,
завоеванное в 1187 г. Салах ад-дином. Сведения, легшие в основу письма,
были получены епископом Акки от воинов, попавших в плен к мусульманам и
отправленных на восток, в Багдад, где их передал халиф "царю Давиду", а
тот, узнав, что они христиане, освободил их и отправил в Антиохию [є64].
Эта последняя деталь еще поддается объяснению, хотя достоверность, вернее,
вероятность его очень мала. Не исключено, что христианские пленники
оказались в районе действия монголов, громивших в эти годы Хорезмийский
султанат. Возможно, что они попали к монголам либо просто убежали к ним и
нашли там единоверцев из кераитов или найманов, служивших в монгольской
армии. Нет ничего невероятного в том, что монгольские воины оказали помощь
врагам своих врагов и дали возможность пробраться к своим. Но это только
детали ненаписанного исторического романа, а все, что имеет отношение к
исторической науке, искажено до полной неузнаваемости. Во всяком случае -
приведенный текст хронологически последний из числа легенд и обманутых
надежд. В XIII в. европейцам открылась суровая действительность, которая их
отрезвила.
8. Утрата мечты (1218-1259)
ПРЕИМУЩЕСТВА И НЕДОСТАТКИ "ВИДА С КУРГАНА"
Как мы уже видели, каждая степень приближения дает возможность обозреть
предмет по-новому, но прямо пропорционально приобретениям растут и утраты.
Так, обозревая предмет с "высоты птичьего полета" или приближения 2,5, мы
смогли обнаружить географическое место несуществовавшего христианского
царства в Азии и даже эпоху, в которую произошли события, давшие повод к
созданию средневековой легенды. Но при этом подходе мы не в состоянии
установить детали событий, а тем более их причины: экономические,
социальные, политические и идеологические. Последние, наименее весомые в
реальном ходе истории, имеют значение индикатора для выявления глубоких
закономерностей. Но даже поверхностное описание было недостаточно полным,
потому что не сохранилось полемической литературы несторианства против
конфуцианства, буддизма, даосизма, бона, шаманизма и даже суфизма; а она,
конечно, была, только до нас не дошла.
Поэтому, выбрав самое важное звено в цепи событий, мы рассмотрели его более
детально и благодаря этому уяснили некоторые закономерности "силы вещей"
или, говоря более академично - логики событий. Но глобальная перспектива
пропала. В дымке у горизонта предметы вырисовываются неотчетливо; так и
должно быть. Если дать историю Европы, Византии, Халифата и Китая в том же
приближении, то наши кара-кидани, найманы и даже монголы потонут в море
фактов весьма интересных, но далеких от нашего сюжета, как бывает далек
силуэт верблюда на фоне неба, там, где оно смыкается с землей; разумеется,
только для нашего глаза. Но и обойтись без перспективы нельзя, ибо связи
между событиями ощутимы на всем пространстве Евразийского континента и
Северной Африки. Вот мы и попытаемся найти выход, изображая отдаленные, но
значительные явления, как абрисы или, говоря метафорически, силуэты.
За 108 лет, протекших от распада кочевого объединения, известного под
условным названием "цзубу", до великого курилтая на реке Онон, где была
провозглашена новая кочевая империя, Европа и Передняя Азия изменились до
неузнаваемости. Первый крестовый поход повел к созданию феодального
Иерусалимского королевства, второй - вызвал, как духа из бездны,
гениального курда Юсуфа сына Эюба, Салах ад-дина, отвоевавшего Иерусалим и
объединившего Египет и Сирию, чем был создан барьер, который не смогли
перешагнуть даже короли и рыцари третьего крестового похода.
Вражда франков с греками росла не по дням, а по часам. Опустошение
сицилийскими норманнами Эпира и Фессалоники, грабежи крестоносцев в
дружественной Фракии, бесчинства итальянских купцов в самом Константинополе
вызвали справедливое негодование греков. Отказ греков в помощи крестоносцам
