общественных сил оказались Джамуха с Тэмуджином, можно попытаться подойти к
вопросу о степени совпадения личных интересов каждого из них с интересами
возглавляемой им стороны. Сделать это можно, отбрасывая то, что
мотивируется общественными интересами, интересами двух враждующих лагерей,
на которые распалось общество; оставшееся характеризует личность.
"Сокровенное сказание" следующим образом описывает первое столкновение
Джамухи с Чингисханом: узнав об убийстве своего младшего брата одним из
чингисханцев, Джамуха выступает с войском против своего побратима, с
которым "разлучили" его Алтак и Хучар. Чингисхан, узнав о выступлении
Джамухи, также собирает войско и движется ему навстречу - происходит
сражение при Далан-балчжутах; причем Джамуха загоняет Чингисхана с войском
в ущелье. Если Джамуха, забыв о своей былой дружбе с Тэмуджином, идет
против него с войском и, значит, хочет разгромить его, то совершенно
непонятно, почему же, когда ему нужно сделать один шаг, чтобы уничтожить
своего врага, когда он накануне победы, - он этого шага не делает: он
поворачивает назад. Создается впечатление, что не один и тот же, а два
различных человека действуют здесь - один отдает приказ о начале военных
действий, другой - об отходе с поля сражения. Невольно возникает мысль о
том что в этой битве и во всем, что с ней связано, действовали две воли, но
настолько противоположные, что действие одной уничтожает содеянное другой.
Но в свете двухпланового понимания цепи исследуемых событий - в плане
личности и в плане общественном - становится ясно, какие две воли могли
здесь действовать.
Объединение "людей длинной воли", избрание ими Тэмуджина ханом - и как
реакция, очевидно, такое же объединение 13 племен вокруг Джамухи - это
накалило обстановку до предела, так что убийство брата Джамухи явилось
поводом к открытию военных действий. Неизвестно точно, какие цели
преследовал Джамуха сам, выступая в поход, но что коалиция "племен" этого
выступления хотела, не подлежит сомнению. В обстановке, когда враждующие
стороны только-только сорганизовались в масштабе страны, когда силы врага
еще неизвестны, наиболее агрессивной и рвущейся в бой должна была быть та
сторона, на традиционное господство которой покушалось уже одно
существование другой. Итак, окружение Джамухи было сильно заинтересовано в
походе, но интересовалось оно походом лишь как средством. Целью было
уничтожение коалиции чингисовцев, чего, как мы видели; не произошло, а
потому приказ об отступлении характеризует именно и только Джамуху.
Если мы будем рассматривать поведение Джамухи во всей этой истории с
походом, исходя из того. что он, выступая вместе с племенной аристократией
против Чингиса, был и интересами своими вместе с нею, т.е. преследовал цель
полного разгрома Чингиса и его гибели, - мы неизбежно зайдем в тупик при
попытке объяснить приказ Джамухи об отходе с Далан-балчжутах. Однако, с
другой стороны, мы не можем сказать, что он не был заинтересован в походе.
Так же как никто не помешал ему этот поход прервать, когда до победы
оставался один шаг, так же никто бы не мог принудить его участвовать в этом
походе, если бы он этого не хотел. Поэтому трудно сказать, что двигало
Джамухой, но ясно, что его интересы не были интересами его окружения, они
совпадали только по своей направленности - к Чингису, но не более. Кроме
того, цели племенной аристократии должны были быть достигнуты победоносным
завершением похода, в то время как цели Джамухи достигались самим процессом
похода, так что Джамуха не счел нужным доводить его до конца.
В тесной связи с вышесказанным находится факт ухода от Джамухи к Чингису,
после сражения урудов и мангудов, что было их реакцией на решение Джамухи
отойти с Далан-балчжутах. Если бы уход их к Чингису был продиктован не чем
иным, как только симпатией к последнему, то им следовало бы перейти к нему
до сражения, что могло пойти только на пользу ему; помешать же им сделать
это до сражения никто бы не смог, как и после) т.е. причина их ухода лежит
в самой битве, а не вне ее. Так как они участвовали в этом походе,
преследуя те же цели, что и вся племенная аристократия, естественно, что
причина их ухода заключается не в самом факте битвы, а в том неожиданном,
что в ней проявилось - в несовпадении, больше того - в противоречии
интересов Джамухи и его союзников и попрании Джамухой интересов племенной
аристократии.
Иными словами, мы наблюдаем тот редкий в истории случай, когда интересы
главы общественной группировки не тождественны устремлениям последней и
если соприкасаются, то лишь временно. Тогда возникает иллюзия единодушия,
которая разрушается, как только наступает момент, когда интересы дела
требуют единодушия подлинного, и действия такой общественной группировки
заранее обречены на неуспех. Это поняли уруды и мангуды, и это только одно
могло послужить причиной их. казалось, необъяснимого ухода к Чингису. В
самом деле, ведь переход от Джамухи к Чингису был не просто переходом от
одного вождя к другому. Это был переход из одного враждующего лагеря в
другой. В основе же вражды лежали социальные противоречия между племенной
аристократией, в лагере которой находились уруды и мангуды, и "людьми
длинной воли".
Как объяснить факт перехода "племен" на сторону чингисовцев? Только одним -
смыслом развернувшейся политической борьбы. Но при этом следует иметь в
виду следующее. В то время как лагерь "людей длинной воли" был однородным
по своему составу и по своим устремлениям, аристократический лагерь делился
на два слоя: племенную аристократию, конфликтовавшую с "людьми длинной
воли", и рядовых членов племен, которые потенциально были теми же самыми
"людьми длинной воли" и отличались от последних только своей покорностью
знати. Такое положение создавало неустойчивость в лагере племенной
аристократии и возможность перехода отдельных племен в лагерь Чингисхана в
случае заинтересованности их вождей в этом переходе.
Какой же политический расчет кроется в поступке урудов и мангудов? Почему
вожди этих племен, невзирая на то что "люди длинной воли" принадлежали к
числу их социальных противников, все-таки связали свою дальнейшую судьбу с
ними? Вероятно, только потому, что социальный признак уже перестал играть
ту роль, которую он играл в момент размежевания людей на два враждующих
лагеря. Выдвижение военной верхушки в лагере "людей длинной воли"
трансформировало борьбу последних из борьбы за свободу и независимость в
борьбу за господство. Поэтому победа "людей длинной воли" означала на деле
установление господства военной верхушки во главе с Чингисом. Этой верхушке
можно было служить, так что уруды и мангуды фактически перешли не на
сторону "людей длинной воли", а на службу к Чингисхану и его ближним. Что
же все-таки побудило их на такой переход? А то, что, будучи самыми
воинственными (что впоследствии отметил сам Джамуха), они, естественно,
стремились побеждать. Джамуха не оправдал их надежд, им стало ясно, что с
ним победить нельзя, и они ушли от него к Чингису, благодаря чему тот из
атамана превратился в государя.
ТЭМУДЖИН И ДЖАМУХА
Постоянные внутренние войны, набеги, взаимный угон скота и прочие
"прелести" междоусобиц тяготили самих монголов. Но когда к этому добавилась
угроза извне, потребность в объединении стала ощущаться всем народом. С юга
наседали татары, подстрекаемые чжурчжэнями. С севера грозили меркиты,
стремившиеся отплатить за недавний разгром. На западе активизировались
найманы, которым удалось снова найти претендента на престол кераитского
ханства, временно изгнать Ванхана и ослабить тем самым единственного
союзника монголов. Монголы оказались в кольце. Но осуществить их
объединение было невозможно без программы, приемлемой для подавляющего
большинства народа. А ее не было.
На счастье Чингисхана, умный и дальновидный Инанч-хан последние пять лет
своей жизни себя не проявил. То ли он был болен, то ли сказался возраст, а
может быть, ему мешали дети, уступавшие ему в талантах и проницательности.
Когда же в 1201 г. Инанч-хан умер и ханство его разделилось на два ханства,
хотя и не враждовавших открыто, но относящихся друг к другу более чем
прохладно, развернулась жестокая межплеменная война.
В 1201 г. 16 племенных вождей [є41] собрались на курилтай и выбрали
гурханом Джамуху, поставив своей целью войну против Чингисхана и Ванхана.
Представителем найманов был младший брат Буюрук-хан. В битве при Койтене
Чингисхан и Ванхан разгромили это скопище благодаря тому, что внезапно
налетел ураган и разноплеменные войска Джамухи потеряли связь друг с
другом. "А Джамуха, разграбив его же возводивший в ханы народ" [є42],
отступил и покинул своих союзников. Развивая успех, Чингисхан разгромил
тайджиутов на берегу реки Онон, а на следующий год (1202) нанес решительное
поражение татарам. В это время Ванхан ходил походом на меркитов и загнал их
на запад от Байкала, получив при этом изрядную добычу. Затем союзники
объединились снова и атаковали наймайского Буюрук-хана. Тот бежал, не
приняв боя, но был настигнут в низовьях реки Урунгу и убит [є43].
Но тут вступили в войну основные силы найманов. Полководец Коксеу-Сабрах на
урочище Байдарах-бельчир преградил дорогу отходившим после набега кераитам
и монголам. Ночью Ванхан отделился от Чингиса, почему-то объединился с
Джамухой и ушел, а Чингис, увидев, что он одинок, тоже отступил в другую
сторону. Найманы пустились преследовать Ванхана и захватили много пленных.
Тогда Чингис послал войско на выручку Ванхану и помог -ему отбить полон. За
это Ванхан усыновил Чингиса [є44].
Казалось бы, союз должен был укрепиться, но вместо этого кераитские
вельможи и царевич Нилха-Сэнгум составили заговор против Чингиса. Они
хотели заманить его к себе и убить. Почему-то в ставке Ванхана первым
советником оказался Джамуха, который, вызвав конфликт, отказался от участи
в войне [є45]. Кераиты подготовили набег на монголов, желая использовать
фактор неожиданности, но перебежчики из числа простых пастухов [є46],
надеясь на награду за своевременную информацию. предупредили Чингисхана, и
монгольские женщины с детьми успели откочевать, а войско подготовиться к
битве. В бою у Халагунола благодаря сумасшедшей храбрости вождя урудов
Хуилдара, бросившего в атаку кераитов, монголам удалось избегнуть полного
поражения. Под покровом ночи Чингисхан отвел остатки своего войска - всего
2600 всадников. Искусно маневрируя, монголы избегали повторной битвы,
усыпили бдительность кераитов переговорами и нечаянным нападением у горы
Джэджээр (между истоками Толы и Керулена) осенью 1203 г. разбили их в
ночном бою. Ванхан бежал к найманам и при встрече с пограничным найманским
караулом был убит, потому что начальник караула не знал его в лицо и не
поверил, что перед ним столь важная персона [є47]. Остатки кераитов под
предводительством его сына Сэнгума бежали и добрались до Хотана, где вождь
племени калач схватил и убил Сэнгума [є48].
Так кончилось самое сильное и древнее христианское ханство Центральной
Азии, пав жертвой язычников, но любопытно, что эта сторона дела в
источниках совершенно не отражена [*98]. Рашид ад-дин только в
предварительном описании отмечает: "До них дошел призыв Иисуса, - мир ему!
- и они вступили в его веру" [є49], - не делая из этого никаких выводов. В
"Тайной истории" приведена только кераитская молитва - "абай-бабай", т.е.
"авва - отче...", и то между делом [є50]. Из этого вытекает только то, что
сами монголы не придавали значения разнице в вере [є51].
И с этой точки зрения весьма важно, что того же мнения держались сами
кераиты. О падении их царства сохранилась крайне искаженная версия в
сибирских летописях. Деформирована она настолько, что ни одному
исследователю не пришло в голову отнести эту запись к событиям XIII в. Вот
текст [є52]: "Был царь магометова закона именем Он" (так - в Есиповской
летописи), Иван (в Строгановской летописи) или же Он-Сом-хан (в Ремизовской
