уставлять край стола яствами. На одном блюде аппетитно дымились куски
жареной телятины, на другом - тетерка с поджаристой корочкой на вертеле,
на третьем - сом, запеченный в тесте с гречневой кашей. Далее шли пироги
с грибами, с ягодами. А между блюдами зелень, сочиво в брусничном соку,
орехи лущеные, морошка с медом и жбан сыта - медовый напиток, который и
пить приятно, и пьян не будешь (подавать юному князю крепкие напитки
Олег запретил строго-настрого).
Перед столом, на возвышении, жертвенник - каменное блюдо с раскален-
ными углями. Перед тем как сесть за стол, князь Игорь от каждого кушанья
взял щепотью по кусочку и положил на угли. Жертвенник задымился, напол-
няя воздух смрадом. Князь Игорь поднял руки ладонями вперед и сказал
скороговоркой:
- Возьми нашу пищу, Перун, и дай нам пищу ныне, завтра и всегда...
Два холопа поднесли миску с водой и полотенце. Князь Игорь окунул
пальцы в воду, вытер их насухо и предложил гостям проделать то же самое.
Затем они сели за стол, и слуги немедленно повязали их чистыми полотен-
цами, чтобы не закапать платно жиром.
Князь Игорь сказал гостеприимно:
- Берите, братие, по куску мяса, - и сунул руку в блюдо с телятиной.
- А где же вилки? - шепнула брату Таня.
- Чудачка! - так же шепотом ответил ей брат. - До вилок люди еще не
додумались, ешь все руками...
Они взяли по куску горячего мяса.
- Смачно, - сказал князь, вгрызаясь в телятину.
Жир стекал по его подбородку и капал на полотенце. А чашники уже на-
лили им по кружке прохладного кисло-сладкого сыта.
- Пейте, братие, - улыбнулся князь, поднимая кружку, - смывайте жир с
кишок, мясо в брюхе урчать не станет.
- Здесь так всего много, - заговорила Таня, нерешительно взглянув на
гостеприимного хозяина, - но у меня кусок застревает в горле, когда я
думаю об одном голодном человеке.
Князь Игорь перестал жевать и поставил кружку.
- Кто такой еси?
Она сбивчиво рассказала ему о Гордее. Юный князь терпеливо выслушал
ее, усмехнулся и пожал плечами.
- Таких смердов вельми много на земле Великого Новгорода, и на земле
киевской, и на земле полоцкой... Есть они и у варягов, и у франков, и в
Германии, и в Болгарии, и в землях греков... Так Перун жизнь устроил...
- Он говорил медленно, с немальчишеским достоинством, чтобы поняли гос-
ти, как образован их хозяин. - Князь землей правит, бояре ему советники,
воеводы войска водят, купцы торговлю ведут в землях дальних и близких, а
у смердов одна забота - рало.
- Рало? - не поняла она.
- Соха, - подсказал ей брат.
- Значит, смерды всех хлебом кормят, а живут хуже всех! - совсем ос-
мелев, сказала Таня. - Несправедливо это, княже!
Князь покачал головой.
- В Великом Новгороде каждый волен жить по своему разуму и умению. Не
по душе рало - будь кузнецом, кожемякой, скудельником... Таких ремеслен-
ников в Великом Новгороде множество. Живи во славу Перуна да плати пода-
ти в скарбницу, - говорил он, очевидно, повторяя слова своих учителей.
- А если нечем платить?
Он снова пожал плечами.
- Не по душе быть ремесленником - иди в услужение к боярину или купцу
именитому. Всегда сыт будешь! А коли ты лучший муж - поступай в княжес-
кую дружину, добывай на рати победу Великому Новгороду, а князю славу!
Наживешь богатство - можешь купцом стать, паче ты не обельный холоп!..
- Но у Гордея жизнь, как у раба! - воскликнула Таня. - Неужели тебе
не жаль Гордея, княжич?
- Но ведь ты сказал, что он не выплатил купу...
- Да, но купу-то брали у князя Путяты не он, а его покойные родители!
- Все едино, такой закон!
- Танька, - шепнул в ее ухо брат, чего ты разбушевалась? Ты же зна-
ешь, что все смерды станут потом рабами - крепостными крестьянами!
- Отстань! - оттолкнула она брата и громко сказала: - Княжич, помоги
Гордею! Позови его за этот стол, пусть он хоть раз поест как следует!
- За сей стол? Да ведь он рядович, простолюдин! - изумился князь, но,
подумав, крикнул: - Эй, позвать ко мне ябедника!
Через минуту явился задыхающийся рыжебородый ябедник - княжеский чи-
новник.
- Бью челом, княжич!
- Ступай к боярину Путяте, - приказал князь, - заплати выкуп за
обельного холопа Гордея, сына Микулы, одно гривно. Помыть его, одеть и
накормить на княжеском дворище. А коли пожелает, пусть остается в услу-
жении дворянином.
Ябедник исчез так же быстро, как и появился.
- Пересидели мы за трапезой, - вдруг сказал князь, поднимаясь из-за
стола, - небось в Большой палате уже совет идет. Пошли в Большую палату!
ВЕЧЕВОЙ КОЛОКОЛ
Едва два Игоря и Таня переступили порог Большой палаты, как были ог-
лушены чьими-то воплями и непонятным треском. Прежде всего они увидели
десятки потных бородатых лиц. Бояре, воеводы, купцы - старые и молодые,
худые и толстые, высокие и низкие, щуплые и широкоплечие - в разноцвет-
ных кафтанах и разноцветных сафьяновых сапогах сидели на лавках и прямо
на полу, на корточках. Многие опирались на посохи с серебряными набал-
дашниками. Почти у всех на груди сверкали золотые обручи и цепи - знаки
высокого отличия и богатства.
Душно и жарко в Большой палате. Входная дверь и узкие окна открыты
настежь, но это не помогало. От духоты кружились головы.
Бревенчатые стены стали влажными от людских испарений.
Князь Олег сидел в кресле, бледный и усталый, расстегнув ворот своего
платно. Два мечника неподвижно стояли по бокам. А перед креслом, дико
завывая, дробно ударяя кулаком в бубен, бесновался главный волхв Фарлаф.
Время от времени он бросался по узкому людскому проходу к деревянному
изваянию Перуна, сипло бормоча какие-то слова. Затем он опять возвращал-
ся к креслу князя, вскинув руки, беспрестанно подпрыгивая и сотрясая пол
коваными сапогами. Его бормотание переходило в пронзительный, одуряющий
вопль, от которого по спине бежали мурашки. Что кричал волхв, Игорь и
Таня не могли понять. Впрочем, этого, может быть, никто не понимал, даже
сам волхв.
Наконец Фарлаф замолчал и сел на пол перед Олегом.
Сразу наступила тишина, в которой слышалось лишь дыхание десятков лю-
дей.
- Что сказал тебе Перун, волхв? - спросил Олег, словно приходя в се-
бя.
Фарлаф не торопился отвечать. Он сидел на полу, скрестив ноги, и тяж-
ко дышал. Его седые волосы спутались и были мокрыми от пота. Казалось,
он ничего не видит и не слышит, но Таня уловила его злобный взгляд, ко-
торый он метнул не нее изпод нависших на глаза мохнатых бровей. Девочка
невольно сжалась под его взглядом. Князь Игорь заметил это, что-то сер-
дито прошептал и загородил Таню своими плечами от глаз Фарлафа.
- Что же сказал тебе Перун? - нетерпеливо повторил Олег.
Все в палате вытянули головы, чтобы лучше услышать волхва. Но он
вдруг закашлял и потыкал пальцем в горло, давая понять, что ему трудно
говорить. Продолжая кашлять, Фарлаф поднялся, подошел к Олегу и склонил-
ся к самому его уху. Два Игоря и Таня, стоящие у княжеского кресла, слы-
шали, как волхв прошептал:
- Не ходи на Киев, княже...
Олег даже не пошевелился, так он умел владеть своими чувствами.
Только губы его едва заметно шевельнулись:
- Лжа!
В палате было тихо. Все ждали княжеского слова, но Олег медлил. И
тогда на помощь ему неожиданно пришел низенький толстенький боярин, тот,
который сидел на лавке ближе всех к Олегу. Может быть, боярин слышал, а
может быть, и не слышал того, что шепнул волхв, но он вскочил с места и,
размахивая маленькой полной ручкой, закричал, выкатывая глаза:
- Перун поразит громом и молнией врагов твоих, княже! Поступай, как
решил совет: иди на Киев! Собирай вече и скажи народу новгородскому свое
злато слово!
Олег бросил на толстенького боярина благодарный взгляд. Он облегченно
вздохнул и поднялся, отстранив рукой растерявшегося Фарлафа.
- Лепо молвил боярин Путята! - сказал он. -
Слава великому Перуну - Богу богов!
- Слава! - хором повторили воеводы, бояре и купцы. Они зашевелились и
тоже начали подниматься со своих мест. Повсюду затренькали золотые обру-
чи и цепи, застучали о пол посохи.
- Пусть звенит вечевой колокол! - снова заговорил князь Олег. - А вы,
братие, идите к людям, научите их, о чем кричать на вече... А паче най-
дется головник такой, что станет кричать насупротив княжеского слова,
пусть челядь ваша заткнет ему поганую глотку! Велите выкатить из погре-
бов бочки с медом и олом, чтобы все люди: и мужи именитые и рядовичи -
пировали во славу Перуна и князя новгородского!
Гулко стучали о пол Большой палаты кованые сапоги. Толпились у вход-
ной двери воеводы, бояре и купцы именитые, натруженно скрипели за дверью
ступени лестницы: все торопились выйти поскорее из терема, чтобы выпол-
нить волю князя.
А за княжеским теремом запел-загремел вечевой колокол. Летели, будто
ласточки, медные удары над Великим Новгородом. Летели один за другим
тревожные мелодичные звуки и, не успев расправить крылья, угасали в воз-
духе. Но их догоняли новые и новые удары и, прежде чем смолкнуть, вонза-
лись в сердце каждому жителю земли новгородской.
Летел звон вечевого колокола над градом и предградьем, над лесами и
полями, над серыми волнами Волхова, над туманным заречьем.
И, услышав этот сладкий, терзающий душу звон, отрывались от работы и
со страхом прислушивались ремесленники на всех концах града и смерды в
селениях, и охотники на ловах, и рыболовы на малых и больших речках и
озерцах.
Выходили из хижин помрачневшие мужи, а бледные жены прижимали к серд-
цу детей и шептали:
- Беда, беда!.. О, Перун, спаси нас!
Красиво звенит вечевой колокол. Еще десять лет назад много кун запла-
тил за него князь Олег римскому папе. Везли этот колокол вокруг Европы
на лойве варяжские викинги, а потом в Свионии перегрузили его на русскую
лодию и по Варяжскому морю, через озеро Нево, доставили по реке Волхов в
Великий Новгород. Очень красиво звенит колокол...
- Беда, беда! Спаси нас, Перун!
ЗОЛОТОЕ СЛОВО КНЯЗЯ ОЛЕГА
Полным-полно народа на княжеском дворище. От сотен голосов стоит в
кремле невнятный гул - будто море шумит. Куда ни глянь, сомкнулись пле-
чи, а над плечами шевелятся седые и русые, рыжие и черные бороды. Собра-
лись на вече старые и молодые мужи Великого Новгорода, с нетерпением
ждут, что скажет им князь Олег.
У высокого княжеского крыльца отдельной группой горделиво стоят, опи-
раясь на серебряные посохи, воеводы и бояре в праздничных платно. Это
ишханы - знать новгородская, далее купцы толпятся в разноцветном каф-
танье, с завистью поглядывают на важно надутых воевод и бояр. А еще
дальнее - простой люд: здатели, кузнецы, кожемяки, скудельники, умельцы
всякие со всех концов улиц. Это они, их отцы и деды строили Великий Нов-
город, и все, что есть в Новгороде, сделано их руками, да почему-то нес-
ладко живется умельцам русским. И про них, и про смердов, кои серым по-
током залили дворище до самой крепостной стены, не больно печется Перун.
Должно быть, князья, воеводы да бояре с купцами больше нравятся Богу бо-
гов.
А у ворот кремля и на его крепостной стене устроилась голытьба в ру-
бищах: всякие пришлые убогие люди, рабочие, холопы. Грязные, немытые -
смрадом разит от них.
В толпе там и тут рыскали видоки - шпионысвидетели, прислушивались, о
чем люди глаголят, не ведет ли кто крамольных речей. Держи лучше язык за
зубами, не то возьмут тебя в плети! Строители.
Следом за Олегом на высокое крыльцо вывел юный князь своих гостей -
Таню и Игоря. Они видели, с каким удивлением уставились на них сотни
глаз, а сотни ртов зашептали: "Гляди-ко! Во диво!"
Глашатаи зычно закричали, прикладывая к губам ладони коробочкой:
- Ти-их-о! Замри! Слушай, народ новгородский, злато слово князя Оле-
га!
И сразу такая тишина наступила, что стало ясно слышно, как далеко в
