перед раскрытой дверью, нисколько не смущенный совершенным чудом. Он
набрал в свою жестянку углей (очевидно, на всякий случай, чтобы
защитить себя от злого духа) и спокойно переступил порог подземного
города.
Петя бросился к выходу, чтобы позвать Майгина и Берсеньева,
Дальнейшее читателю известно.
Итак, то, чего они добивались, чего с нетерпением ожидали и в чем
уже отчаялись, совершилось: створки прозрачной двери распахулись перед
ними... Но геологи не решались перешагнуть порог. Странное выражение:
<порог города>... Да и город ли это?
- Ну что же, войдем и мы под своды таинственного мира, - с
наигранной беспечностью сказал Берсеньев и шагнул в открытую дверь. За
ним торопливо двинулся Майгин и тотчас же наклонился, вглядываясь в
безукоризненно чистую, сверкающую <почву>. На плотной блестящей
поверхности видны были пыльные следы маленьких чунок.
- Следы Нэнэ, - сказал он. - Мальчишка действительно где-то в
городе.
Петя, поколебавшись секунду, догнал старших товарищей. Студент не
мог понять, что с ним происходит. Но он как-то сразу притих, ему стало
не по себе, когда он наконец ступил на территорию <форпоста северной
цивилизации>...
Живые портреты
Геологи сделали всего несколько шагов и почувствовали, как д их
легкие влился здоровый, свежий воздух. После пыльной, сырой атмосферы
шахты здесь дышалось особенно легко.
Майгин поднял голову. Одно из трех <солнц>, освещающих подземный
мир, неподвижно висело в зените. Майгин сказал задумчиво:
- Пласт старый, выхода отсюда не было, но ведь жить здесь
кто-нибудь должен?
- Почему вы так думаете? - спросил Берсеньев.
- То есть как - почему? А лампы? По-вашему, они зажигаются сами
собой?
Берсеньев пожал плечами:
- Не знаю... Может быть, они горят здесь вечно? Вообще, эти
лампы... Вы обратили внимание, какой от них странный свет? Про него не
скажешь <ослепительный>... Какая-то всепроникающая прозрачность...
Майгин не ответил, он уже весь ушел в исследование следов Нэнэ.
Следы вели к ближайшему светло-голубому <коттеджу> с серебристой
круглой крышей.
- Нэнэ в том доме.
Петя поднял черный уголек.
- Андрей Гаврилович, смотрите! Здесь на полу ни одной пылинки
нет, а вот лежит уголек!
- Чучело! Он и тут камлал! - с восторгом воскликнул Майгин.
Петя положил уголек в карман, и они двинулись дальше. Их никто и
ничто не задерживало, но все трое шли медленно, неуверенно передвигая
ноги по сверкающему полу. Так, вероятно, делали свои первые шаги по
<Наутилусу> герои Жюля Верна...
Неожиданно геологи остановились и прислушались. В безмолвие
просачивались какие-то глухие звуки, похожие на мерный рокот прибоя.
Петя затаил дыхание: легкие вздохи незнакомой мелодии послышались ему.
- Музыка? - громко сказал Майгин и сразу же вывел заключение: -
Здесь кто-то есть...
Берсеньев промолчал.
Безлюдье подземного мира, однако, не казалось угрожающим. Трудно
было поверить, что в этом мире прозрачного сияния, музыкальной тишины
и гармоничного миража голубых <коттеджей> таилась угроза случайному
гостю...
Петя вдруг остановился и дотронулся до локтя Майгина.
- Андрей Гаврилович, а ведь окон в этом доме нет... -
нерешительно сказал он.
- Зато есть дверь, и с нею у нас будет столько те возни, сколько
с первой дверью, - Майгин неодобрительно уставился на закрытую дверь
дома.
Берсеньев указал на пыльные следы чунок:
- Следы ведут к двери, Нэнэ вошел в дом через нее.
Майгин обернулся к Берсеньева.
- Если эта дверь заперта, Клавдий Владимирович, камлать придется
вам, - серьезно сказал он.
- Почему мне?
- Вы со своей черной бородищей скорее испугаете злого духа.
Петя расхохотался, но вдруг поперхнулся и замолк: дверь плавно
ушла вниз, куда-то в порог.
- Вот это приятно, - сказал Майгин.- Сразу видно, что мы попали к
культурным и гостеприимным людям.
Но, как ни старался шутить Майгин, ему было не по себе. Все это
слишком походило на волшебные сказки о заколдованных замках. Он
посмотрел на своих спутников. Петя был бледен, а Берсеньев собрал на
переносиц такие складки, будто решал сложнейшую математическую задачу.
Когда они вошли в дом, едва слышная музыка совсем затихла. Они
стояли посреди большой высокой комнаты, в нерешительности оглядываясь
по сторонам. Ни звука, ни шороха не доносилось к ним из других комнат
красивого безмолвного <коттеджа>. В комнате была мебель: круглый стол,
окруженный креслами, похожими на троны, массивные, наглухо закрытые
шкафы, а по углам на низких пьедесталах стояли... явные саркофаги с
белыми овальными экранами (1) вместо надгробных плит.
( 1 Слово <экран> употребил в своем рассказе Венберг. В
тринадцатом году геологи называли эти предметы <белыми зеркалами>. )
Все здесь было преувеличено и рассчитано на более чем рослых
людей: так, на одном <троне>, например, могли свободно усесться два
Пети.
Пол был покрыт словно темным линолеумом, но также блестящим, а
потолок фосфоресцировал, ежесекундно меняя цвет. Ни картин, ни иных
украшений на матовых светящихся стенах не было.
Запыленные, небрежно одетые геологи вдруг почувствовали себя
неловко в этой обстановке строгой и безупречной чистоты. Майгин
крякнул и почему-то поглядел на свои черные, обломанные ногти, а Петя
стал поспешно застегивать воротник на несуществующую пуговицу. Затем,
словно очнувшись, они обменялись смущенными улыбками и стали
отыскивать на зеркальном линолеуме пыльные следы Нэнэ; в конце концов
их вторжение имело оправдание: они искали исчезнувшего мальчика.
Следы повели их вокруг стола, накрытого скатертью, мерцающей
зеленоватым светом.
<Странно! Здесь все сверкает, блестит и светится>, - подумал
Берсеньев, и вдруг, будто отвечая его мыслям, белая овальная пластина
над одним из <саркофагов> также засветилась, и на ней появилось узкое
бледное лицо человека... Это было изображение, но изображение
объемное, рельефное, необычайно реальное. И что особенно поразило
старого геолога - это большие серые широко открытые глаза. Они были
живые и смотрели внимательно и серьезно, будто ожидая, когда Берсеньев
заговорит... Совершенно машинально геолог снял свою выцветшую фетровую
шляпу и поклонился незнакомцу. Незнакомец моргнул мохнатыми красными
ресницами и продолжал внимательно смотреть на него. Геолог смущенно
оглянулся на друзей. Те уже стояли за его спиной и тоже молча
смотрели, Майгин - с большим любопытством, студент - в величайшем
смятении.
- Не понимаю - это фотоснимок или живой человек? - пробормотал
Берсеньев.
Майгин шагнул вперед, и тотчас незнакомец перевел взгляд на
молодого геолога.
- Разрешите представиться... - Майгин на миг замялся: <Кто это,
мужчина или женщина?..> Лицо, скорее всего, принадлежало мужчине, об
этом говорили решительные, почти резкие его черты и короткие
золотистые волосы, - сударь, - сказал Майгин.
Но тут лицо исчезло, и вместо него на экране заструились вниз
какие-то иероглифы.
- Разговаривать не изволят, - сконфуженно произнес Майгин.
- Конечно же, синематограф, - уверенно сказал Берсеньев.
- Синематограф? - Майгин недоверчиво покачал головой. - А почему
он таращил глаза сперва на вас, а потом на меня?.. Я нигде в
синематографе не видел, чтобы актер разглядывал с полотна публику,
всегда было наоборот... И потом, где проекционный аппарат?
Берсеньев промолчал. Замечания Майгина были резонными. Старый
геолог обошел <саркофаг> вокруг и сказал наконец:
- Тонкая механика...
У Пети мелькнула какая-то догадка. Он стал приближаться к другому
<саркофагу>, но не со стороны экрана, а сбоку. Экран оставался слепым.
Неожиданно студент шагнул вперед, и экран мгновенно ожил. На нем
появилось лицо... Тут гадать уже не пришлось, это была женщина. Петя
даже побледнел от волнения, Такого лица он никогда не видел. Сказать о
нем, что оно <красивое>, значило ничего не сказать...
Взглянув на возникший на экране образ женщины, Петя подумал:
<Снег и небо>... Высокий лоб обрамляли волосы, похожие на
взметнувшийся и застывший снежный сугроб. Тени на лице отливали легкой
синевой. У мочек ушей сверкали две капли каких-то неведомых
драгоценных камней. Но и на этом лице самым примечательным были глаза.
Неестественно огромные, они казались перенесенными с парусов
таитянских каноэ... Большие ресницы обрамляли огромные белки с
фиолетовым оттенком, какой встречаешь лишь на виноградинах, а в ясно
очерченных бирюзовых геммах зрачков мерцали темные точки... Глаза были
полны внимания. Они ждали... но чего? Если юноша, на которого
устремлен их взгляд, скажет что-нибудь, женщина все равно не поймет
его языка. И Петя молчал. Лишь одна мысль сверлила его мозг:
<Не исчезай!.. Смотри на меня!..>
Лицо на экране дрогнуло, помутнело, еще миг - и оно исчезло бы,
но Петя закричал мысленно:
<Нет! Нет! .. Еще! ..>
И лицо вновь отчетливо засияло на экране, лишь глаза расширились,
будто от удивления...
Юноша не помнил, сколько времени он смотрел в синюю бездну глаз.
Наконец он не выдержал и отступил. Тотчас изображение на экране
померкло.
Майгин и Берсеньев с напряженным вниманием наблюдали за обоими
лицами: за лицом на экране и за полным смятения лицом юноши.
- Ну что? - спросил Майгин. - Налюбовался?..
- Нет, не налюбовался, - со вздохом произнес Петя и тут же
сообщил своим друзьям: - А вы знаете, когда она стала исчезать, я
мысленно приказал ей остаться, и она вновь появилась...
- Ого! Это уже что-то из области оккультных наук! - воскликнул
Майгин.
- Ты приказал изображению? - насмешливо спросил Берсеньев.
Петя ничего не ответил.
- <Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит...> -
процитировал Майгин пушкинские строки.
Берсеньев подошел к массивному литому шкафу без дверей, и шкаф
замигал множеством разноцветных глазков.
- Подмигивают! - пробормотал Майгин. - Они, видимо, знают то,
чего не знаем мы...
Но Берсеньев уже <вернулся на землю> и снова занялся следами
Нэнэ.
Мальчик обошел вокруг массивного круглого стола. Далее следы вели
к стене. Здесь на полу валялась жестянка с углями, но сами следы
исчезали, словно Нэнэ испарился, или прошел сквозь стену, оставив
после себя только свою магическую жестянку.
Геологи обошли весь дом, все его пять комнат, больших и
маленьких, уютных, высоких и светлых, уставленных массивной и в то же
время изящной мебелью. В одной комнате они нашли постель, устланную
легкими белыми тканями. Здесь были и какие-то странные вещи,
назначение которых осталось непонятным. На стене висел красивый
резной, словно из слоновой кости сделанный, ящик. Майгин чувствовал
себя в чужом доме и не рискнул открывать его, но едва он протянул
руку, чтобы потрогать ящик, дверца сама раскрылась, и он увидел
множество ячеек с крошечными мотками прозрачной пленки. Видимо, это
была фонотека, но Майгин, человек второго десятилетия ХХ века, этого
не знал.
Здесь же, в <спальне>, Берсеньев нашел легкий шар из матового
стекла, такой же, какой был найден вчера подле скелета.
Никаких признаков живых существ найти не удалось. Следы Нэнэ,
первого человека, проникшего в этот загадочный дом, исчезали каким-то
необъяснимым образом перед глухой стеной.
Геологи трижды обошли весь дом, но Нэнэ нигде не было.
- А может быть, он уже перекочевал в другой дом, туда, где играет
