Загроженко зовет меня в свое царство, видимо, указывал на... предсказывал
сегодняшний разговор.
Алеша сказал, чтобы я думала об этом весь поход. Дал мне срок... Он мне
сказал сначала: хорошо иметь папу, маму и много сестер, которые взрослее.
А взрослые - умнее.
"Права Александра, они все ищут маму!" - подумала я. Но все-таки Алеша не до
конца такой, как Димон!
Он сказал так: "Я становлюсь совсем взрослым, я зарабатываю. Но... Ты
видишь, какая Лизка бледная! Денег у меня сейчас много, я старушку нанял,
Кондратьевну. Она все заедается, хотя готовит хорошо, и у Лизки живот не
болит. Деньги есть, Лизка просит конфет, а Кондратьевна: "Семь лет мак не
уродился, и голода не было". Отдохнуть после мойки не дает. "Семь всего
тысяч я потратила на рыбу!" "Спасибо, баба Валя". "Три тыщи еще осталось".
"Хорошо"... И так каждый вечер. Давай, Таисия, ты веди наше хозяйство!"
Я испугалась и про другое говорю: "Кондратьевна взрослая, а я нет". Алеша:
"Мне кажется, что, кроме тебя, на свете никто нам с Лизкой не нужен". Потом
он подумал и добавил, что законы знает. "Когда мы распишемся и в церковь
сходим, тогда будет все, как у всех. Возле меня тебе нечего бояться".
"А мама где?" "Не было ее, потом сообщили... С инсультом с перепою лежит
в реанимации, меня не пускают..."
Таисия купила огромную ручку - полметра длиной, так как думала, что она
будет помогать ей писать дневник, ведь ручка раскачивалась, как дерево. Но
оказалось, что нужно все время тормозить. А не успеешь затормозить - ручка
сама по инерции ведет линию...
"31 мая 1996.
До сих пор у меня был какой-то выход. Двойку получила - можно исправить. Да
и всего один раз я ее получила! С Машей поругаюсь - можно быстро помириться.
Или даже без всего: ходим-ходим, и сам собой начинается разговор. А здесь
ничего само собой не случится. Что ни сделай - все равно плохо будет.
Дневник, если б ты был компьютером! Ты бы смог для меня рассчитать
правильный способ поведения. Мама сказала (сегодня я всю ночь кричала):
"Наверное, не самая большая беда в жизни!" Это мамина любимая присказка по
жизни. Я ее с детсада еще помню. Мама часто к ней добавляет: "Не рак, не
смерть, не украл, не убил". "Двойку получила - не рак, не смерть". А папа
тут же: "Не землетрясение, не извержение вулкана".
На самом деле, если я уйду жить к Алеше, варить еду Лизке, то беда! Если мы
в походе задержимся, я уже не могу один день терпеть. Домой хочу! Сегодня
Александра умывалась и вдруг нас крикнула. Мы с Машей прибежали. И видели,
как из таракана-подростка вылез большой таракан. Оказывается, они меняют
шкуру и так растут. В одно мгновение. Если б я могла так мгновенно стать
взрослой. Правда, вылезший таракан был весь белый, но он быстро
коричневеет".
Год назад Таисия была в гостях у богатого дяди Вити, маминого брата. Она
вспомнила, как писала каждый день по письму: "Мама, забери меня отсюда, я
уже не могу терпеть! Домой хочу!" Хотя дядя Витя был очень веселый, каждый
день своим детям и Таисии покупал по ящику маленьких бутылок колы.
Пепси-колы!
"Алеша сказал: решай в походе! Я вообще не люблю ничего быстрого,
а поход-то быстро закончится.
Если скажу НЕТ, он найдет другую! Но так и будет. Да и родители все равно не
отпустят меня. Если я скажу: подожди год? Но что за год изменится? Да и
Алеша не будет ждать. Теперь хоть в походы не ходи. Все равно все отравлено.
Думать, думать о супах Лизке. А чего думать, когда ничего не могу
придумать".
Есть такие чувства: начинаются в тебе, а заканчиваются в родителях. Так
чувствовала Таисия. Если против желания родителей она поселится у
Загроженко, то эти чувства будут болтаться в пустоте. Оборванные нити уже не
срастутся. Они снились ей, когда гостила у богатого дяди Вити. Похожие на
длинные макароны, кудрявые, которые варила тетя Лена, очень вкусные и
дорогие. Оборванные нити уже не могут срастись! Таисия у дяди Вити всех
разбудила, когда выла ночью во время этого сна.
"Ну вот, старик, до похода осталось два дня!
Подошла ко мне Александра и увидела слово "старик". Говорит: по Фрейду это
разборки с образом отца. Если ты дневник считаешь замещением, то потом нужно
символическое убийство отца. Блин, заколебали меня уже со своим Фрейдом, ну
его на фиг".
- Мама, на остановке написано:
"Пусть накажет меня могила
За то, что я ее люблю.
Но я могилы не боюся,
Я все равно ее люблю!"
- А при чем тут могила? Я не понимаю - могила какая-то...
- Таисия, могила тут для подчеркивания силы любви. Больше ни для чего.
Поняла?
Таисия заметила, что если она скосит глаза и вдохнет, задержав дыхание, то
вокруг все распадается, умирает и гниет на глазах. А если она вдруг задышит
глубоко и посмотрит прямо перед собой, то все вокруг становится молодым,
оживает, в ушах появляется веселый звон.
"2 июня 1996.
Вчера ходили просьбу Александры выполнять. К Димону! Вместо нее. Маша
увидела: летит пушок одуванчика. И, пока он летел, я успела загадать
желание, чтобы Димон был счастливый в жизни! Мы подошли к "Цветам", еще не
успели ничего сказать. А Димон уже увидел нас, ссутулился весь. Мы его
уговаривали, что вместо нее он найдет другую - еще лучше! Я сказала: "Димон,
ты не горбись, чего вниз-то смотреть - там черт. Смотри наверх, где Бог".
Димон купил нам по мороженке "Эскимо в шоколаде"!"
Маша вгрызлась в эскимо, и чувствовалось, что для него пошли последние
секунды существования. А Таисия выводила языком задумчивые вензеля на
шоколадной рубашке. Они встретили папу. Он закончил урок в одном офисе и
сейчас шел в другой. Новые русские сейчас учат языки, потому что у них гости
то из англоязычных стран, то из Германии. И не в том дело, что каждую
секунду под рукой нет переводчика, но ведь хочется соблюсти тайну сделок.
Юра из Кунгура сказал вчера, что одна деловая немка заявила: "Не буду есть
ничего из того, что мыто вашей водой". Холеры боится. Юра так обрадовался,
что понял ее! И подарил папе американский утюг. Впрочем, оказалось, что утюг
не работает, но папа и мама решили ничего не говорить кунгуряку. Он и так
странный: недавно поставил памятник Гоголю во дворе фирмы. На самом деле,
может, так и надо Гоголю ставить памятник - по-нелепому. Позолоченный гипс
выглядел постмодернистски среди тесно растущих кустов шиповника. Они свежие,
цветы, а Гоголь кричаще-золотой и уже пощербленный сыростью. Но Юра-то
считал, что сделал нечто вроде святилища одного из богов литературы! Хотя в
детстве он вообще не читал Гоголя, но ощущение священности писателя в душе
как-то появилось. Очередная загадка русской Психеи.
А уже этот скверик стал местом прогулок и даже вроде медитаций. Иные
забредают нечаянно в фирму и покупают телевизор-другой. Папа Таисии думал:
неужели памятник Гоголю - сознательный рекламный ход или деловитость вошла в
бессознание и подает оттуда причудливые сигналы? Когда у человека есть
возможность все в выгоду обернуть, он менее агрессивен. Один покупатель
подал на Юру в суд за то, что не был принят в ремонт его телевизор еще до
истечения срока гарантии. Сервисный мастер уверял: прибор уронили! В суде
будет свой эксперт, и Юра уже рассчитал, как превратить поражение в прибыль:
- Позову корреспондента, наверно, надо его угостить... Ну, чтобы он меня не
воспевал, не ругал, а как бы дал объективное описание, что фирма безропотно
подчинилась законам. И принесла извинение, хотя этого не требовалось по
решению суда. Вместо сломанного я выдам новый телик, зато клиенты прочитают,
узнают, придут...
Рядом с папой шли два новых русских, разговаривали по радиотелефонам и
одновременно ели мороженое. У Маши осталась треть эскимо, и она отдала его
папе.
- Вот и хорошо,- сказал он.- А то ты так поправляешься, уже, наверное,
больше семидесяти килограммов. Надо бегать по утрам, Маша!
- Если б знала, что ты так скажешь, ты бы ничего не получил!
- А я и не просил нисколько.
- Просил - в тонком плане!
Он понял давно, что другие взрослые как-то взрослее его, но вот уже и
младшие дети обращаются с ним поучительно... И он горестно свернул налево, к
ядовито-золотистому Гоголю, погруженному по пояс в пьедестал. Его
известняковые глаза были ниже среднего уровня глаз проходящих, и поэтому он
как бы с шалым подобострастием заглядывал снизу в лица прохожих с немым
вопросом: "Ну, как вы тут? Меня еще не забыли, люди добрые?!"
Папа Таисии вошел в вестибюль, оформленный известным пермским стилистом
Сергеем А. Буддийские метровые уши с оттянутыми мочками выступали из стен.
Раскрашенный алебастр призывал к сохранению секретов предприятия. Собрались
уже все, а Коряков никогда не придет. Неделю назад его взорвали прямо в
джипе. Тут в голову сразу залетел анекдот о гробе для нового русского с
четырьмя дырками в крышке - для пальцев веером. Он подивился циничности
мысленного потока.
Коряков говорил, что "если такой дурак, как Лимонов... Эдичка... знает два
языка, то уж давайте навалимся, братва!". У него были какие-то пересечения в
жизни с известным коммунистом. Приезжая из Москвы, Коряков базарил о
Гребенщикове, который подарил ему свою раннюю картину, один раз даже принес
ее показать - какую-то смесь Малевича с Макаревичем, на взгляд папы. А после
смерти выяснилось, что у него в столице бизнес на стороне, и его оборот там
доходил до двухсот миллионов долларов. Это как раз те большие цифры, где
очень может быть, что жизнь укоротят.
Все коммерсанты стояли у открытой двери в торговый зал и вовсю смотрели в
ряды телевизоров, которые хором показывали "Дубровского".
- Евгений Иванович, а кто написал "Дубровского"? - спросили у папы Таисии.
Ах, если бы это была шутка, можно сказать: "Писемский",- но с ними,
бизнесменами, как с детьми, неловко их обманывать.
- А по-моему, Тургенев,- сказал Юра из Кунгура.
- Лермонтов или Толстой? - полуутвердительно спросила секретарша Аня.
Мифологическое сознание, подумал папа Таисии. Они считают, что есть один
Автор в разных ипостасях: Пушкин, Лермонтов, Толстой; их священные имена
могут меняться: вместо Лермонтова - Тургенев (но он уже на вылете из мифа).
Таким образом живет литературная троица. Сказали они: "Да будет литература!"
И стала литература...
- "Дубровского" написал Пушкин,- грустно резюмировал свои размышления папа
Таисии.
Но ведь они тоже страдают. Юра оставил в родном Кунгуре первую жену, здесь
нашел молодую балеринку. Но это еще не страдание. Дочка от первого брака
звонит отцу: "Папа, ну почему бывает разрыЇвная любовь?!" Ей шесть лет.
Всего пермского кордебалета ему бы не хватило, чтобы забыть этот телефонный
разговор.
А вот стоит и смотрит на борьбу Дубровского с медведем Пермяков по прозвищу
"Веник", но не потому, что у него проблемы с интеллектом... Он выпустил за
свой счет книжку своих стихов "Тоги", по одному экземпляру раздал братве.
Все прочитали только первую страницу, потому что у деловых людей нет времени
всякие книжульки перелистывать:
Веник, замкнутый сам на себя,
Стоял в углу бытия.
Эта вещь, себя возлюбя,
Просила внима-ния.
Только Таисия интересовалась бедным Пермяковым. Она спрашивала пару раз:
"Как живет Веник, замкнутый?" "Зарабатывает. Наметает три миллиона в месяц".
Он раньше думал: зашибу бабки - издам книгу, и все увидят меня! Мой
задавленный коммунизмом талант. А ведь кто-то должен ответить за это.
Тут вмешался железный совок.
Он был, как Феликс Железный.
Один он смог разрубить замок
Базаров бесполезных...
Разместил он книжку в пяти центральных книжных магазинах, полгода прошло,
купили только одну. Если б не купили и ее, было бы не так унизительно. Ее
купила критик Татьяна Г. Она собрала несколько таких книжек и чохом высмеяла
их в статье под псевдонимом Бомбелла Водородова. Видимо, ее посещала мысль,
что люди, имеющие деньги выпустить книгу за свой счет, имеют деньги для
того, чтобы сделать жизнь маловыносимой для борзых критиков.
"... близко подошел с образом веника к постмодернистским изыскам в области
органов выделения... остался последний решительный бой! Таланта г-ну
Пермякову это не прибавит, зато поставит его в первые ряды штурмующих остро
