не целовал - до эйфорического головокружения. Наверное он мог бы пойти и
дальше, так сказать, довести порыв страсти до логического конца, но ощутив
под руками упругую грудь и почувствовав, как Лиза вздрогнула, вовремя
остановился. Воздушный замок, который он начал было строить в мечтах
вопреки скептическому взгляду на жизнь, слишком легко можно было
разрушить.
- Почитай мне Блока, - шепнула она, снова удивленная и
испуганно-обрадованная его безошибочным чутьем ситуации и желанием не
причинить ей боль, - то самое, что начал, про кнут.
Крутов с некоторым трудом разжал объятия, оторвался от Елизаветы, и
они пошли по траве краем березняка, мимо болотца, переживая удивительное
чувство взаимопонимания и единения, ощущая себя частью природы и влекомые
тайной, соединившей их дороги. Девушка часто поглядывала на него, по
новому оценивая его жесты и речь, отмечая его выдержку, собранность,
внутреннюю решительность, независимость, умение держаться и убеждать,
наталкиваясь на его ответный взгляд, прямой, волевой и пронизывающий, и
сердце ее замирало отчего-то и шептало на своем языке: он - не он...
тук-тук... он - не он... Хотелось верить, что - он...
Крутов повторил прочитанные строки и, вспомнив стихотворение
полностью, с выражением продолжил:
Вот - сидим с тобой на мху
Посреди болот.
Третий - месяц наверху -
Искривил свой рот.
Я, как ты, дитя дубрав,
Лик мой также стерт.
Тише вод и ниже трав -
Захудалый черт...
Что-то изменилось вокруг, словно тень накрыла солнце, скатившееся к
горизонту, хотя небо было глубоким и чистым, без единого облачка. Крутов
замедлил шаги, остановился, уже поняв, в чем дело. Из-за кустов слева от
болотца вышли навстречу трое парней, среди которых Егор узнал
длинноволосого смуглого красавца с серьгой в ухе и белобрысого крепыша с
наколками. Третий был в два раза шире каждого и напоминал двустворчатый
шкаф, обзавевшийся короткими и толстыми ногами. Квадратная челюсть его
вполне могла бы принадлежать гигантопитеку.
На всех троих были одинаковые рубашки защитного цвета с четырьмя
кармашками и стоячим воротником - последний писк моды, серые джинсы и
кроссвоки "хард" с металлическими заклепками по всему канту. Почему-то
именно они привлекли внимание Крутова. Ткакая обувь была одинаково удобна
как для драки, так и для бега, и носили ее все спецформирования
министерства обороны. Парни явно не были обычной гражданской шпаной.
- Эй, спортсмен гребаный, - сказал смуглолицый абориген с серьгой в
ухе, - мы тебя предупреждали по-хорошему. Что же это ты чужих замужних баб
лапаешь и целуешь?
Елизавета вспыхнула.
- Гафур! Что вам здесь надо? Я не просила следить за мной!
- А тебе слова не давали, - наставил на нее палец белобрысый с
наколками. - Сделай фокус - смойся с глаз, с тобой потом разбираться
будем. Георгий будет очень недоволен твоим поведением.
- Я свободный человек! Борис, я требую!..
- Требовать будешь соску у мамаши дома, иди, а мы тут поговорим с
твоим хахалем.
Елизавета беспомощно посмотрела на Крутова, и тот успокаивающе
погладил ее по плечу.
- Подожди меня у пруда, я скоро догоню.
Девушка, непрестанно оглядываясь, обошла троицу и остановилась за
кустами, кусая губы и сжимая кулачки, решив посмотреть, что будет. Троица
двинулась к Егору, заходя с двух сторон.
- Мужики, - проникновенно сказал Крутов, - лучше бы вам не
связываться со мной. Человек я мирный, никому зла не желаю, но всегда
готов ответить адекватно. В данном же случае все не так просто, как вам
кажется. Девушка не желает жить с твоим братом, парень, и заставлять ее не
стоит, и следить за ней не надо. Она действительно свободный человек.
Ферштеен зи?
- Заткнись! - скривил губы белобрысый Борис. - Тебя предупреждали, ты
не внял, теперь придется тебя слегка поучить. Не сможешь уехать отсюда
сам, вызовем скорую.
Крутов вздохнул. Его миролюбивое поведение воспринималось этими
безмозглыми качками, как проявление слабости, и убедить их в обратном
можно было только наглядно. И все же первую атаку он пропустил.
Они бросились на него не всем скопом, а согласно тактике групповых
действий (что говорило об их принадлежности к какой-то военизированной
организации): длинноволосый Гафур отвлек его внимание, а Борис тут же
прыгнул сбоку, довольно умело нанося удар ногой в живот Крутову.
Если бы не боевые инстинкты, срабатывающие помимо сознания Крутова,
схватка могла бы закончиться для него плачевно. Однако, пропустив удар
(ослабив его поворотом тела и напряжением мышц живота), он тут же захватил
ногу белобрысого, рванул ее вверх и ответил ударом ноги в пах. После чего,
заблокировав удары Гафура (кулак в лицо, кулак в шею), Егор применил "шат"
- щелчок по носу снизу вверх, что мгновенно приводит к временному
ослеплению противника, и от души врезал ему в грудь ногой. Смуглолицый с
серьгой кубарем покатился по толстому ковру слежавшихся листьев.
Борису к этому времени удалось разогнуться, но бойцом он был уже
никаким, удар по гениталиям - это вам не пощечина, и Крутов свалил его
спиралью захватаброска за руку через локоть. Оглушенный падением брат мужа
Елизаветы выбыл из борьбы окончательно. Оставался шкафоподобный бугай с
челюстью, напоминавшей отвал бульдозера, но его-то как раз Крутов боялся
меньше всего, парень был громаден и ощутимо силен, но слишком
малоподвижен, за полминуты с начала атаки на Крутова он успел всего лишь
сделать два шага и посмотреть на своих упавших приятелей. У Крутова же в
арсенале хватало приемов борьбы с такими гигантами. К тому же силой Бог
его тоже не обидел. Егор мог не только гнуть пальцами гвозди, но и по часу
висеть над пропастью на двух пальцах, зацепившись ими за ребро скалы.
- Может быть, ограничимся поклонами и разойдемся? - предложил Егор
серьезно, не замечая на квадратном лице бугая следов размышления. Скорее
всего этот тяжеловес думать не умел вовсе.
- Ты мертвец, - сообщил он, надвигаясь, неожиданно жидким,по
сравнению с массой и размерами тела, голосом.
- Тогда тебе не понравится полный контакт с мертвецом, - хладнокровно
отозвался Крутов.
Бугай ударил - одной рукойкувалдой, потом другой. Каждый такой удар
наверное мог бы свалить быка. Однако для мастера реального боя, которым
был полковник антитеррористического подразделения ФСБ, опасности они не
представляли. Егор просто ушел с линии атаки поворотом тела и одновременно
врезал локтем в спину бугая ниже плеча, в район третьего ребра. Но и его
удар не достиг цели. Гигант его почти не почувствовал, только сделал
полшага вперед, пытаясь определить, куда девался его противник.
- Ну, ты и бронепоезд! - с невольным восхищеним проговорил Крутов,
ощупывая занывший локоть. - Тебя наверное только гранатометом и можно
взять!
- Егор! - вдруг крикнула видевшая драку Елизавета. - Сзади!
Но Крутов и сам почувствовал движение за спиной, упал вперед,
спасаясь от удара палкой сзади, перекатился на бок, выполняя тэнкай -
"круг нейтрализации", и уронил бугая ударом ноги под колено. Вскочил
разгибом вперед (учитель называл этот прием "тати-нагарэ") и успел
перехватить еще один удар палкой. Захватил руку нападавшего, выкрутил
влево и вверх, церемониться не стал - влепил ногой по гениталиям и Гафуру.
- Хватит, Егор! - снова окликнула его Елизавета.
Крутов остановился, оглядел поверженных соперников, из которых мог
продолжать бой лишь мало получивший бугай с квадратной челюстью, вытянул
навстречу ему растопыренную ладонь:
- Остынь, бронепоезд, защита хозяина - дорогое удовольствие,
оправдывается редко.
- Оставь его, Хряк, - сквозь зубы прошипел Борис, вставая с явным
трудом. - Мы с ним еще поговорим... по душам.
- Мадам, не улыбайтесь, это страшно... - пробормотал Егор и не спеша
направился к вышедшей из-за кустов Елизавете, круглые глаза которой
говорили сами за себя.
- Мне говорили, что ты в каком-то спецназе, но я не представляла...
- И не надо, - добродушно сказал Крутов, дотрагиваясь до саднящего
места на животе, куда пришелся удар ногой Бориса. - Это совсем не так
красиво, как подается в кино-боевиках.
От ее внимания не ускользнул жест полковника.
- Что это ты за живот держишься?
- Попал, каратист хренов. Пустяки, до свадьбы заживет.
Елизавета остановила его, заставила задрать рубашку, и Егор обнаружил
у себя ссадину с темной полосой гематомы - след заклепки на кроссовке
Бориса.
- Ерунда, не стоит беспокоиться.
- Давай полечу.
- Я же говорю, заживет...
Елизавета отняла его руку и положила на живот свою ладошку, закрыла
глаза. Коже стало горячо, внутри мышц началось какое-то странное щекочущее
шевеление. Постояв с минуту, Лиза несильно надавила на живот ладонью,
потом прошептала что-то, пальцами второй руки погладила кожу вокруг
ладошки, отчего по спине Егора пробежали приятные мурашки, и сняла ладонь.
Крутов глянул на живот и не поверил глазам: ссадина и гематома исчезли!
- Ну, как? - слабо улыбнулась Елизавета, открывая глаза.
- Ведьма! - искренне восхитился он, обнимая и целуя девушку так,
будто они были в лесу одни. Ругань, шелест и возня приходящей в себя
троицы не волновали уже ни его, ни Лизу.
В деревню они вернулись, когда совсем стемнело. Попили чаю вместе с
Осипом и Аксиньей, и Егор проводил девушку домой.
- Знаешь что, давай пойдем завтра по грибы? - вдруг загорелся он. -
Дядька целую корзину белых и подосиновиков приволок, а я тоже места знаю.
- Почему бы и не сходить? - кивнула Елизавета, пребывая все это время
в задумчивом состоянии; она вдруг поверила, что может окончательно порвать
с прошлым и начать новую жизнь. Уверенность и мастерство Крутова произвели
на нее сильное впечатление. Хотя сам Крутов в душе считал, что родственник
и телохранители неведомого Георгия, мужа Лизы, могут пойти и на более
эффективные меры вплоть до применения оружия, а воевать Егор ни с кем не
хотел.
- Тогда встаем в шесть утра и в полседьмого выходим, я стукну в окно.
О, кей?
- Ол райт, - засмеялась девушка.
В рассеянном свете фонаря, освещавшего киоск коммерсантов, загадочно
и маняще блеснули ее глаза, Крутова с огромной силой повлекло к девушке,
задыхаясь от чувств, не понимая, что с ним творится, он обнял ее, целуя
лицо, шею, губы, грудь, и резко отодвинулся, уловив тревожный толчок
сердца и удержав язык от признания в любви. Его остановил не рассудок, а
некое высшее чувство, глубинное понимание сути явления, видение ауры
девушки. Эти слова не следовало произносить под влиянием минуты, чтобы не
разочаровать Елизавету впоследствии и не разочароваться самому. На ум
пришли строки Константайна, потрясшие когда-то Егора:
Не раньте ангелов словами.
Они открыты, словно дети.
Дарите ласку им. За ней
И сходят к нам созданья эти...
И тогда она, женским чутьем угадав, что творится в его душе, сама
обняла его и поцеловала...
Прервал их объятия и полет в астрале лишь скрип двери дома: отец
Елизаветы вышел на улицу, чтобы посмотреть, кто стоит с его дочерью.
*
В семь утра они перешли по мостику через ручей, впадающий в маленькую
тихую речку Добрушку, и углубились в лес, простиравшийся на десятки
