сконструированный для целей, далеких от решения лингвистических задач,
действующий по законам антилогики, математики и физики, так и не сумел
разобраться, какие сведения содержит память компьютера. Это мог
сделать только Шаламов, включенный напрямую в цепь контроля. Причем
дело осложнялось тем, что координатор не знал, какое из подключаемых
"нервных узлов" - контуров памяти - содержит нужную пилоту информацию.
- Ничего, - пробормотал Шаламов, - включай поочередно, потом сам
разберешься, что нам нужно, если я потеряю сознание. Но сначала помоги
"включить" собственный резерв.
Джордж настроил аппаратуру лазерного иглоукалывания и вызвал у
пилота состояние стрессовой гипермнезии - сверхзапоминания. О
последствиях эксперимента разговора не было, Шаламов понимал, на что
идет.
За час до этого Джордж попытался подключить свой дубль-блок к
выходу одной из координирующих цепей маатанского компьютера, но это
привело лишь к тому, что блок после включения выдавал на выходе
бессмысленный набор слов и цифр. Конечно, можно было попытаться еще
инициировать в дыробое серию коротких и длинных распадов, аналогичных
сигналам азбуки Морзе, то есть дать SOS, однако эта, в общем-то,
неплохая идея не гарантировала, что сигналы будут услышаны и
запеленгованы, потому что диапазон дыробоя был далек от тех аварийных
частот, на которых слушают космос земные СПАСЫ [СПАС - станция приема
аварийных сигналов.]. Шанс был, но у Шаламова не оставалось времени на
ожидание ответа, "черный человек" почти не двигался и перестал
высвечивать даже бред.
- Приготовились, - сказал Джордж. - Трехсекундный отсчет.
При счете "три" в мозг пилота хлынула лавина чужеродной
информации, насыщенная невероятным "мусором" специфичных маатанских
понятий, символов и знаков, яркими искрами и вспышками озарений и
темными облаками абсолютного непонимания. Это впечатление прорвавшего
плотину водного потока, несущего на спине различный мусор, пелену и
нефтяные пятна, сохранилось у Шаламова и после окончания сеанса.
Продержался он ровно две минуты, затем боль
информационно-токсического шока оборвала сознание.
Джордж отключил выход маатанского компьютера на сферу пси-приема
пилота и быстро привел того в чувство, высветив перед глазами данные
медицинского контроля: пульс, давление крови, температуру, частоту
дыхания, тургорные характеристики мышц, кардиозапас.
- Может быть, хватит, мастер?
- Делай свое дело, - мысленно отрезал Шаламов. - И подключи на
всякий случай резервы памяти, может быть, что-нибудь запишется в
параллели, только заблокируй входы основных управляющих центров, не то
сам превратишься в маатанина.
Джордж послушно выполнил приказ и снова "вонзил" в голову пилота
бесшумную молнию информационного разряда чужой машины.
Дважды Шаламов всплывал из небытия после ударов аффективного и
спинального шоков и окончательно потерял сознание только после явного
пресыщения мозга, в течение получаса работавшего со скоростью
электронно-вычислительной машины и получившего колоссальный объект
маатанских знаний.
Сутки после этого жестокого эксперимента пилот отдыхал, ослабевший
до такой степени - мозг не смог переварить весь информационный поток и
"саботировал" даже простейшие физиологические потребности, - что
внезапно засыпал во время еды или испытывал приступы беспричинного
удушья.
Джордж лечил его молча, без обычных нравоучений и ворчания, но не
потому, что того требовал метод лечения, а из-за неясных ему
патологических проявлений в работе многих внутренних органов Шаламова,
возникающих в результате неадекватной работы спинного и головного
мозга. Что-то разладилось в организме пилота, центральная нервная
система стала источником "фантомных" болей и "перевернутых чувств":
Шаламов вдруг начинал "слышать" глазами, "видеть" кожей рук или
"чувствовать" волосами температуру. Но все это было не страшно, на
Земле излечивали и не такое, главными же источниками беспокойства
Джорджа оставались идущие в глубинах психики пилота процессы
перерождения интеллекта и памяти: в мозгу человека боролись две
вселенные - человеческая и маатанская, негуманоидная, рождалась темная
бездна чужих инстинктов и чувств, вспыхивали и гасли галактики
странных психических состояний, проявлялась записанная в памяти
информация, обработанная подсознанием.
Однако тренированный и сильный интеллект пилота в конце концов
одержал верх, хотя никто, конечно, не мог предсказать, какими будут
последствия необычного пси-контакта. Шаламов неожиданно заблокировал
пси-связь с Джорджем и общался с ним только по радио. Несмотря на
постепенное улучшение общего тонуса, он не мог пока ни самостоятельно
двигаться, ни отправлять естественные физиологические надобности, и
координатору приходилось ухаживать за хозяином в аварийном режиме.
На вторые сутки Шаламов потребовал дать ему рецептор прямой связи
с исследовательским комплексом. Координатор выполнил приказ. Спустя
минуту "пчелы" снова полезли в маатанский корабль, подчиняясь
неведомым командам пилота. Что они там делали, Джордж так и не узнал,
"пчелы" имели выход только на мозг Шаламова, и ни одна из них не
вернулась в бункер кибер-комплекса. После этого пилот завладел памятью
Джорджа и гипервычислителем, с помощью которого мог оперировать
расчетами любой сложности со скоростью самого координатора, и в
течение трех часов гонял вычислитель как бешеный, уйдя в дебри
странных и неприятных вычислений, от которых Джорджу становилось не по
себе: за вычислениями стоял мир чужих правил, знаний, математических и
этических формул.
Шаламов потерял сознание неожиданно, работал он далеко за
пределами человеческих возможностей и не "всплывал" из беспамятства
около семи часов, бледный до синевы, с окаменевшими в судороге от
непонятной тоскливой потери губами. Диагностер бесстрастно выдал
столбец биопараметров пилота, и Джордж испугался по-настоящему: с
расширением невралгии у Шаламова обнаружилось около десятка
микроизлияний крови в мозг. Пилот нуждался в немедленной операции, но
сделать это можно было только на Земле, координатор не был рассчитан
на лечение человека с такими специфическими травмами.
Шаламов выкарабкался из пропасти небытия сам и снова задействовал
вычислитель, а затем Джордж стал свидетелем того, как пилот
превратился в хозяина маатанского корабля, оживив его исполнительную
технику и дремлющую автоматику из числа оставшейся неповрежденной.
Какие-то корявые, с человеческой точки зрения, механизмы, похожие
на ожившие творения абстракционистов, принялись чинить и латать зал
управления, запеленали неподвижного "черного человека" в серебристую
пленку и поместили под ажурный колпак, напоминавший грубо сделанную
птичью клетку. Маатанин был еще жив и даже в сознании, но
индифферентный, как и прежде, не желая ни общаться, ни принимать
предлагаемую помощь.
Деятельность маатанских киберов прекратилась так же внезапно, как
и началась: они разломали силовые отсеки и блоки управления
"Кентавра", а также оборудование, которое он вез по назначению как
спасатель-курьер, перенесли нужные Шаламову компоненты аппаратуры на
маатанский корабль и вырастили на панцире "черепахи" корабля кособокую
башню, по виду - "из рогов и копыт". Затем попрятались по своим норам.
Все стихло. Тишина завладела кораблями, Джордж "затаил дыхание",
готовый выполнить любой приказ командира, но Шаламов молчал
по-прежнему и не включал пси-связь. Он был в сознании, даже улыбался
иногда - сквозь невероятную усталость и непрерывную, терзающую тело и
мозг боль. Глаза его были открыты, но Джордж знал, что пилот ничего не
видит, его зрительные нейроны были парализованы.
- Все в порядке, старина, - прошептал Шаламов, услышав жалостливый
"шепот" координатора. - Я все-таки недаром ношу значок
мастера-спасателя... мне, наверное, хана, но с техникой "черного" я
разобрался...
- Включите пси-канал, Даниил, - попросил Джордж, воспрянувший
"духом", - я попробую снять аспекты, и мы поборемся с недугом.
- Нет, дружище, держись теперь от меня подальше, я стал для тебя
опасен. Скоро за "черным" прилетят, я починил его тахеопередатчик,
использовав кое-что из нашего оборудования, иначе ничего не получилось
бы, и дал SOS на их языке. Не вмешивайся ни во что... если я не смогу
участвовать в контакте лично. Понял?
- Да, мастер. И все же еще раз прошу использовать медкомплекс,
вдвоем мы хотя бы снимем болевой синдром. Кстати, если их передатчик
работает, почему бы не позвать нашу аварийно-спасательную службу?
- К сожалению, частоты передатчика далеки от частот наших
приемников, как и в случае дыробоя, едва ли наши астрономы службы
пространства слушают в этом диапазоне, и я, конечно же, дал сигнал,
остается только ждать.
- Но вас необходимо лечить! И как можно скорее. Я подключу
диагностер.
Шаламов не ответил. У него не было ни сил, ни желания спорить, ни
особого желания жить. В голове все еще вертелась одна-единственная
фраза, уже почти не тревожащая душу: "Бедная Купава!.."
И тогда Джордж впервые нарушил приказ хозяина: преодолел порог
команды запрета и включил контур мысленного съема. И получил
сильнейший шумовой шок, превративший его в бесполезный кибернетический
хлам - он "захлебнулся" чужой информацией...
Соплеменники "черного человека" прилетели за ним спустя десять
часов после включения передатчика, починенного Шаламовым, но ни пилот,
ни "сошедший с ума" Джордж не видели, как над островом зависла
километровая кошмарная конструкция в пластинчатой броне, а из нее на
"журавлиных гнездах" вылетели два десятка черно-золотых фигур. Маатане
обследовали свой разбитый проникатель, не обращая внимания на торчащий
из него "дротик" "Кентавра", забрали запеленатого, полуживого
командира и через час улетели, оставив землянина в недрах своего
покалеченного корабля, не сделав даже попытки анализа ситуации, не
выяснив причины аварии и не узнав, остался ли кто-то в живых из
экипажа земного корабля и нуждается ли он в помощи. Зато они потратили
около четырех земных суток на монтаж ячеистой конструкции,
напоминавшей пенал, уложили в ячеи мертвых собратьев и направили
"пенал" в глубину "серой дыры". Уходя из Горловины, они оставили у
планеты-куба маяк, высвечивающий галактическим кодом фразу: "Владение
Маата. Входить, изучать, пользоваться запрещено!"
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧЕЛОВЕК-ДА
Глава 1
Заремба посмотрел на Мальгина как-то по-особенному, с любопытством
и сожалением, словно знал о нем нечто не укладывающееся в рамки
общественного мнения о товарище.
- Ты еще не в курсе?..
Мальгин, только что вошедший в служебный модуль, с давних времен
называемый кабинетом, не оглядываясь, сделал жест - заходи. Одет он
был по обыкновению в голубую рубашку с черной искрой, черным
воротником и черными обшлагами рукавов, в белые брюки и такие же
туфли.
Заремба остановился на пороге, глядя на прямую развитую спину
заведующего отделением нейропроблем, надежную спину уверенного в себе,
уравновешенного и сильного человека. Повторил:
- Так ты еще не знаешь новость?
Мальгин сел за стол, включил автоматику, формирующую рабочую
поверхность: из черной блестящей плоскости стола вылез "бутон" эмкана,
линза селектора виома, информационный блок, сетчатый карандаш
