банки для воды у меня не было. Я шла целый день и иногда видела этот
город, и тогда мне казалось, что до него рукой подать. Но дойти я так
и не смогла. Он не становился ближе. Но потом он сам показался мне,
несколько раз, и я увидела, что это такое на самом деле. Иногда это
заброшенное здание, совсем пустое и без людей, а иногда мне казалось,
что я вижу свет фар - автомобиля или чего-то еще...
Девушка замолчала.
- И что это было?
- Все вот это, - девушка повела рукой, указав на очаг, на темные
стены, на серый прямоугольник входа с предрассветными сумерками за
ним, - где мы сейчас живем. Оно уменьшается, Кейс, становится тем
меньше, чем ближе ты к нему подходишь.
Кейс остановился в дверном проеме, чтобы задать последний вопрос.
- Ты спрашивала об этом у мальчика?
- Да. Он сказал, что я все равно не пойму и что только зря трачу
время. Он сказал, что это что-то вроде... границы событий, так, что
ли. И что это наш горизонт. _Горизонт событий_, вот как он назвал это.
Для Кейса эти слова ничего не значили. Он вышел из бункера и слепо
побрел прочь, направляясь - каким-то образом он понимал это - в
сторону от моря. Перед ним по песку бежали новые серии иероглифов,
выворачиваясь из-под ног, струились за ним следом, одни отставая,
другие опережая его.
- Эй, - сказал он, - картинка распадается, ага? Могу спорить, ты
знаешь про это. Что это? "Куань"? Китайский ледоруб выел дыру в твоем
сердце? А может, это Приплюснутый Котелок прорывается ко мне?
Кейс услышал, как у него за спиной Линда выкрикнула его имя. Он
оглянулся и увидел, что она отчаянно спешит за ним, а в разорванной
молнии рабочих штанов, которые она придерживала рукой, были видны
волосы на паху и загорелый живот. Линда была похожа на одну из девушек
с обложек журналов Финна, из огромной кучи макулатуры в "Метро
голографикс", все отличие заключалось в том, что Линда была живая,
расстроенная и усталая и очень жалкая в своей разорванной одежде. Она
запуталась ногой в куче выброшенных на берег водорослей с серебряными
крупинками соли на высохших стеблях и упала.
Внезапно они оказались у моря, и их было трое. Третьим был
загорелый мальчик с широкими и яркими розовыми губами на коричневом
лице. На нем были вылинявшие, потерявшие свой первоначальный цвет
рваные шорты и больше ничего. Мальчик бесстрашно плескался в высоких
серо-голубых волнах, на фоне которых казался худеньким.
Линда догнала Кейса и встала у него за спиной.
- Я знаю тебя, - сказал Кейс.
- Нет, - пропел мальчик голосом высоким и звонким, - ты меня не
знаешь.
- Ты - другой ИР. Ты из Рио. Ты тот, кто хочет остановить Зимнее
Безмолвие. Как тебя зовут? Назови твой код в регистре Тьюринга.
Мальчик вышел на мелкое место и, смеясь, сделал в воде стойку на
руках. Затем сделал на руках несколько шагов, после чего плюхнулся в
воду.
У него были глаза Ривейры, однако в них не было злобы.
- Чтобы вызвать демона, нужно знать его имя. Люди всегда мечтали
об этом, и лишь теперь это становится действительно возможным. Все
оказалось несколько иным, но все же... Тебе это знакомо, Кейс. Твоя
профессия - узнавать имена программ, длинные неофициальные имена, те,
которые их владельцы так тщательно скрывают. Настоящие имена...
- Код регистра Тьюринга - это не твое имя.
- Нейромантик, - сказал мальчик, щуря продолговатые серые глаза на
восходящее солнце. - Тропинка в страну мертвых. Туда, где сейчас
находишься ты, мой друг. Мари-Франс, моя госпожа, она готовила эту
тропу, но ее господин вычеркнул ее из списков живых прежде, чем я
успел прочитать книгу дней ее жизни. "Нейро" - это нервы, серебряные
нити. И я романтик. А еще некромант. Я вызываю мертвых. Даю им вторую
жизнь. Но нет, мой друг, - мальчик исполнил несколько танцевальных па,
коричневые ноги оставили на песке цепочку следов, - я и есть мертвые,
и я - их страна.
Мальчик рассмеялся. Прозвучал крик чайки.
- Останься. Даже если твоя женщина - призрак, она все равно не
знает об этом. Не будешь знать и ты.
- Ты распадаешься. Айс уже взрезан.
- Нет, - ответил мальчик, неожиданно печально, его хрупкие плечи
поникли. Он наклонился и отряхнул с ног песок. - Все куда проще. Но
выбор - за тобой.
Серые глаза хмуро смотрели на Кейса. Через его поле зрения дугой
хлынули новые потоки символов, линия за линией. Фигура мальчика,
стоявшего перед Кейсом, расплылась, задрожала, будто он смотрел на
него сквозь потоки теплого воздуха, поднимающегося от разогретого под
летними солнечными лучами асфальта, музыка загрохотала настойчиво и
явственно, Кейс уже мог уловить мелодию.
- Кейс, дорогой, - прошептала Линда и прикоснулась к его плечу.
- Нет, - сказал Кейс. Затем снял с себя куртку и отдал Линде. - Не
знаю, - сказал он, - может быть, ты и в самом деле здесь. Как бы там
ни было, становится холодно.
Затем повернулся и пошел прочь, и через семнадцать шагов закрыл
глаза и принялся следить за тем, как музыка пробивается откуда-то из
самой сути вещей. Он повернулся и посмотрел назад, один раз, не
открывая глаз.
Потому что в этом не было необходимости.
Они по-прежнему стояли у воды - Линда Ли и мальчик, который
сказал, что его зовут Нейромантик. Линда держала в руке кожаную куртку
Кейса, и рукав куртки лизали набегающие волны.
Кейс пошел дальше, влекомый музыкой.
Дабом Малькольма с кластера Сион.
Потом он прошел через серость, через нечто, по ощущению
напоминающее призрачный колеблющийся экран, пелену муара, смесь
полутонов, генерируемых простейшей графической программой. Последовала
долгая пауза с видом морского берега - над темной водой висели
застывшие чайки. Приглушенно гудели голоса. Потом - гладь черного
зеркала, а сам он - быстрая капля жидкого серебра, частичка ртути,
которая катится вниз, срезая углы невидимого лабиринта, разделяет на
части, затем сливается воедино, вновь разделяется...
- Кейс? Друга?
Музыка.
- Ты вернулся, друга.
Музыку вынули у него из ушей.
- Как долго на этот раз? - Кейс услышал свой голос и почувствовал,
что во рту у него жутко пересохло.
- Пять минут или около того. Очень долго. Я хотел выдернуть
провод, но Безмолвие сказал - нет. На экране стали твориться всякие
чудеса, потом Безмолвие велел надеть на тебя наушники. - Кейс открыл
глаза. Ряды полупрозрачных иероглифов бежали по лицу Малькольма. - И
дать тебе твое лекарство. Оба кож-диска.
Кейс лежал плашмя на полу библиотеки, прямо под монитором. Сионит
помог ему подняться, и движение всколыхнуло в теле безжалостный
бетафенетиламиновый котел - на левом запястье Кейса огнем горели
кожные диски.
- Передозировка, - выдавил из себя Кейс.
- Пошли, друга, - сильные руки с легкостью, как ребенка, подняли
Кейса под мышки. - Я и я должны идти.
22
Карт кричал от боли. Бетафенетиламин дал ему голос. Карт кричал
без перерыва. Этот крик не прекращался ни в сумеречной галерее, ни в
длинном коридоре, ни когда они проезжали мимо входа из темного стекла
в усыпальницу "Т-А", покоев, где холод мало-помалу просачивался в сны
Ашпула.
Дальнейшая поездка слилась для Кейса в одну сплошную невыносимую
гонку - болтанка в тележке полностью утонула в водовороте безумия
передозировки. Когда же карт в конце концов умер и под его сиденьями
что-то с мучительным хрустом сдалось, испустив поток ярких искр, крик
наконец смолк.
Тележка замерла, не доехав трех метров до входа в пиратскую пещеру
Три-Джейн.
- Далеко еще, друга? - Малькольм помог Кейсу выбраться из шипящей
и плюющейся искрами тележки.
В двигательном отсеке карта с резким хлопком взорвался встроенный
в него огнетушитель, из-под днища и из лючков для технического
обслуживания подагрически кряхтящей машины полезли клубы желтой пены.
Браун спрыгнул со спинки сиденья и заковылял по имитации песка, волоча
за собой сломанную бездействующую конечность.
- Нужно идти, друга.
Малькольм подхватил с сиденья деку и конструкт и перекинул через
плечо перевязь.
Шатаясь, с болтающимися на шее тродами, Кейс поспешил следом за
сионитом. Голограммы Ривейры все еще ждали их - сцены пыток и дети-
каннибалы. Триптих Молли уничтожила. Малькольм не обратил на
голограммы никакого внимания.
- Потише, ради Бога, не торопись, - стонал Кейс, не поспевая за
жилистой энергичной фигурой. - И - осторожнее, нам нельзя ошибиться.
Малькольм с "Ремингтоном" в руках остановился, повернулся и
внимательно посмотрел на Кейса.
- Нельзя ошибиться? Но в чем, друга?
- Там Молли, но она вне игры. И Ривейра - он умеет создавать
образы, голограммы. Возможно, у него сейчас иглострел Молли.
Малькольм кивнул.
- И там ниндзя, семейный страж.
Сионит нахмурился.
- Послушай, друга из Вавилона, - сказал он. - Я - воин. Но это не
моя война, не война Сиона. Это война Вавилона. Вавилон пожирает себя
сам, ты понимаешь меня? Но воля Джа - чтобы я помог Танцующей Бритве
выбраться оттуда.
Кейс моргнул.
- Она тоже воин, - сказал Малькольм так, будто это все объясняло.
- А теперь скажи мне, друга, кого я _не должен_ убивать.
- Три-Джейн, - ответил Кейс, немного подумав. - Это девушка, она
будет там, среди них. На ней что-то вроде светлого халата с капюшоном.
Она нужна нам.
Едва они вошли, Малькольм сразу же устремился по ступенькам
вперед, и Кейсу ничего не оставалось, как бежать за ним следом.
Мир Три-Джейн казался совершенно пустынным, в бассейне никого не
было. Малькольм вручил Кейсу конструкт и деку и подошел к краю
бассейна. Впереди, за белыми лакированными пляжными креслами, за
завесой темноты смутно проглядывали зубчатые, высотой по пояс, останки
лабиринта разрушенных стен. Вода тихо плескалась о борта бассейна.
- Они где-то здесь, - сказал Кейс. - Они должны быть здесь.
Малькольм кивнул.
Первая стрела пронзила одновременно обе руки сионита чуть выше
кистей. "Ремингтон" рявкнул, изрыгнув сноп пламени длиной в метр,
отразившийся в воде красочными переливами. Вторая стрела выбила
винтовку из рук Малькольма. "Ремингтон" упал на пол и, крутясь,
заскользил по белым кафельным плиткам к краю бассейна. Малькольм
быстро присел на корточки и молча уставился на черный предмет,
пронзивший обе его руки. Затем осторожно подул на места, где стрела
входила в его плоть.
Из тени вышел Хидео с небольшим бамбуковым луком в руках и третьей
стрелой наготове. Хидео поклонился.
Малькольм со скованными стрелой руками во все глаза уставился на
ниндзя.
- Артерии не задеты, - сообщил Хидео.
Кейс вспомнил описание внешности ниндзя - убийцы приятеля Молли.
Хидео был не таким. Совершенно без признаков возраста, он излучал
полный покой и уверенность. Хидео был облачен в старые, но чистые
рабочие штаны и мягкие кожаные тапочки, облегающие ногу как перчатки,
с отдельным клапаном для большого пальца, как у носков- таби.
Бамбуковый лук украсил бы собой любой музей, зато черный металлический
колчан, выглядывающий из-за левого плеча ниндзя, мог быть приобретен в
лучшем оружейном магазине Тибы. Голая грудь Хидео была загорелой и
гладкой.
- Ты порезал мне большой палец, друга, второй стрелой, -
пожаловался Малькольм.
- Я не собирался этого делать. Сила Кориолиса, - объяснил ниндзя и
снова поклонился. - Это очень сложно - пускать в цель медленно летящий
метательный снаряд в условиях ротационной силы тяжести.
- Где Три-Джейн? - Кейс вышел вперед и встал перед Малькольмом. Он
заметил, что наконечник стрелы в луке ниндзя похож на обоюдоострую
