чертов ключ, не беспокойся.
- Этот твой чип, он еще работает? - спросил Кейс у Молли.
- Восемь двадцать пять пополудни по чертову Гринвичу, - сказала
Молли.
- У нас осталось пять минут, - сказал Кейс.
Дверь лифта за спиной Три-Джейн распахнулась. Девушка выплыла
наружу, исполнив изящное сальто, при этом полы кремовой галабии
разошлись, открывая для обозрения ее бедра.
Они находились на самой оси Веретена, в сердце виллы "Блуждающие
огни".
23
Молли поймала нейлоновый шнурок и выудила из-за пазухи ключ.
- Понятненько, - сказала Три-Джейн, вытягивая шею и заглядывая
Кейсу через плечо. - Мне почему-то всегда казалось, что второго
экземпляра не существует. После того, как вы убили моего отца, я
послала Хидео обыскать его вещи. Но он так и не нашел оригинал.
- Зимнее Безмолвие ухитрился спрятать ключ в ящике одного шкафчика
для инструментов, - сказала Молли, аккуратно вставляя цилиндрическое
тело ключа в едва заметную скважину на неприметной прямоугольной
двери. - А затем убил мальчика, который спрятал там этот ключ.
Ключ мягко повернулся в скважине.
- Голова, - сказал Кейс. - Там, на затылке у головы, есть панель с
цирконами. Откройте ее. Мне надо будет туда подключиться.
Они вошли в комнату.
- Бог в помощь, - воскликнул Котелок. - Ты, наверное, славно
провел времечко, мальчик?
- "Куань" готов?
- Готов и бьет копытом.
- Отлично, - Кейс коснулся клавиши симстима.
И обнаружил, что смотрит через единственный здоровый глаз Молли на
страшно бледного, изможденного человека, который плавает в воздухе,
скорчившись подобно зародышу, - с зажатой между ног декой, с
серебристой полоской тродов поверх закрытых, обведенных чернотой глаз.
Щеки его заросли трехдневной щетиной, лицо блестит от испарины.
Кейс смотрел на самого себя.
Молли сжимала в руке иглострел. В ее ноге, в такт ударам сердца,
пульсировала боль, но в невесомости не такая пронзительная. Рядом с
ней парили Малькольм и Три-Джейн, вцепившаяся в мускулистую коричневую
руку сионита.
Из "Оно-Сендая" выходил пучок оптоволоконных кабелей и, грациозно
изгибаясь, исчезал в квадратном проеме на затылке усыпанной жемчугом
головы.
Кейс снова коснулся переключателя.
- "Куань одиннадцатой степени" начинает ввинчиваться в задницу,
_даю отсчет_: семь, шесть, пять...
Котелок мягко понес их обоих вверх, они приблизились к брюху
черной хромированной акулы и оказались внутри - миллисекунда тьмы.
- Четыре, три...
У Кейса было странное ощущение, будто он сидит в пилотском кресле
очень маленького самолета. Черная поверхность перед ним неожиданно
замерцала и воспроизвела замечательную имитацию клавиатуры его деки.
- Два, и _пинок в жо..._
Недолгое, но муторное продвижение сквозь стену изумрудно- зеленого
мутноватого нефрита, и при этом - ощущение скорости за пределами
всего, что он испытывал когда-либо раньше в инфопространстве... Айс
"Тиссье-Ашпул" дробился, крошился под напором китайской программы,
сознание приходило в смятение от беспокойного видения разжижающегося
вокруг твердого вещества и ощущения, будто осколки разбитого ими
зеркала изгибаются, стараясь увернуться от них, падающих...
- Господи, - прошептал Кейс с благоговейным трепетом.
"Куань" развернулся и перешел в горизонтальный полет над
бескрайней равниной инфопространственных недр "Тиссье-Ашпул", над
бесконечным сверкающим неоновым городом, от замысловатой планировки и
отдельных строений которого рябило в глазах, над рядами переливающихся
драгоценностей, с гранями, острыми как бритвы.
- Вот черт, - сказал конструкт, - вон та штука - вылитое здание
Банка федерального резерва. Видел когда-нибудь кубик БФР?
"Куань" пикировал мимо сияющих шпилей дюжин одинаковых башен
информации, и каждая из них была точной копией манхэттенского
небоскреба, выполненной из голубого неона.
- А ты видел когда-нибудь столь высокое разрешение? - спросил
Кейс.
- Нет, но я никогда еще не взламывал ИР.
- Эта штуковина знает, что происходит?
- Лучше, если бы знала.
Они снижались, теряя высоту, над каньоном радужного неона.
- Котелок...
Из мерцающего простора под ногами развернулись и помчались вверх
черные руки, кипящая масса тьмы, без очертаний, без формы...
- Вместе, - сказал Котелок, и Кейс ударил по клавишам имитации
своей деки, его пальцы с безумной скоростью запорхали над клавиатурой.
"Куань" заложил головокружительный вираж, выправился и понеся вверх,
растягиваясь при этом в длину, напрочь разбивая иллюзию механического
летательного аппарата.
Темная масса начала разрастаться, растекаться, подобно капле
чернил, покрывая собой информационный город. Кейс направил их обоих
вертикально вверх, навстречу куполу из нефритового и изумрудного айса.
Город-сердцевина исчез, невидимый за завесой тьмы внизу.
- Что это такое?
- Система защиты ИР, - сказал конструкт, - или ее часть. Если это
наш приятель Зимнее Безмолвие, то мне он не кажется дружелюбным.
- Займись этим сам, - сказал Кейс. - Ты проворней меня.
- В нашем положении лучшая защита - это нападение.
Котелок перевернул "Куань" и совместил жало вируса с центром
темного пятна под ними. И они стремительно ринулись вниз.
Скорость движения исказила мироощущение Кейса.
Его рот наполнился болезненным привкусом голубого цвета.
Его глаза превратились в трепещущие кристаллы, вибрирующие с
частотой, имя которой дождь, а возникающему при этом звуку - шум
проходящего поезда. Затем глаза неожиданно пустили гудящий лес
побегов, тонких, в волос, стеклянных иголок. Иголки росли,
раздваивались, снова росли и снова раздваивались, заполняя своим
возрастающим по экспоненте объемом пространство под айсом "Тиссье-
Ашпул".
Дно его рта раскололось с легкой приятной болью, и наружу
вырвались корни языка, трепещущие, изголодавшиеся по привкусу голубого
цвета, желающие напитать кристаллический лес его глаз, лес, который
уже уперся в зеленую полусферу крыши, напирал на нее и искривлялся,
изгибался, разбегался в стороны, рос долу, поглощая собой вселенную
"Т-А", струился вниз к далеким окраинам страны, которая была мозгом
корпорации "Тиссье-Ашпул".
Кейс вспомнил старинную притчу о том, как царь кладет на первую
клетку шахматной доски одну моменту, на вторую - две, и удваивает
количество с каждой следующей клеткой...
Экспонента...
Тьма навалилась на него со всех сторон сгустками гудящей черноты,
пытаясь противостоять, сдерживая напор множащихся кристаллических
нервов, в которые он почти успел превратиться...
И когда он превратился в ничто, прижатый к сердцу этой тьмы,
пришел миг, когда темнее стать уже просто не _могло_ - и тогда что- то
разорвалось.
"Куань" выскочил из тусклых облаков. Сознание Кейса, напоминающее
сейчас каплю ртути, неслось по дуге под бесконечным полем темных
серебристых облаков. Его зрение было сферическим, как будто его
сетчатка облегала внутреннюю поверхность шара, внутри которого они
были - шара, который вмещал в себя все, и все в нем имело
количественное выражение.
Все вещи действительно имели свою меру, каждый предмет и каждое
понятие. Кейс знал точное число песчинок в конструкте пляжа (это
количество было выражено понятиями математической системы, имеющей
место и вне сознания, называющего себя Нейромантиком). Кейс знал,
сколько пищевых упаковок содержит контейнер в бункере (четыреста
семь). Он знал точное число медных зубчиков на левой половине
расстегнутой молнии покрытой коркой высохшей соли кожаной куртки, в
которую была одета Линда Ли, занимающаяся сейчас, на закате, сбором
плавника на том пляже (двести два).
Выровняв "Куань" над пляжем, Кейс описал им широкий круг, наблюдая
при этом за черной акулообразной тварью в небе и глазами Линды тоже -
мрачный, бесшумный голодный призрак, скользящий под клубящимися
низкими облаками. Девушка, посмотрев вверх, боязливо пригнулась,
выронила собранные для костра дрова и побежала. Кейс знал частоту ее
пульса, скорость бега, длину шагов, и все это - с точностью,
удовлетворяющей любым стандартам в любой системе единиц.
- Однако ты не знаешь ее мыслей, - сказал мальчик, сидящий теперь
рядом с ним во внутренностях акулообразного создания. - Даже сам я не
знаю, о чем она думает. Ты был не прав, Кейс. Жить здесь значит не
больше и не меньше, чем просто жить. Разницы - нет.
Охваченная паникой Линда слепо мечется по пляжу.
- Останови ее, - попросил Кейс, - она может пораниться.
- Я не могу остановить ее, - сказал мальчик с ясными и добрыми
глазами. - Это не в моих силах.
- Ты взял себе глаза Ривейры, - сказал Кейс.
Розовые губы чуть раздвинулись, блестящие белые зубы сверкнули в
улыбке.
- Но не его безумие. Его глаза мне понравились. - Мальчик пожал
плечами. - Мне не требуется маска для того, чтобы разговаривать с
тобой. В отличие от моего брата, я сам создаю ту личность, что служит
моим посредником для общения.
Кейс широким кругом начал медленный подъем, прочь от пляжа и
перепуганной девушки.
- Зачем ты все время подсовываешь ее мне, маленький гаденыш? Опять
и опять, черт тебя побери, тычешь меня в нее носом. Это ты убил ее,
да? В Тибе.
- Нет, - ответил мальчик.
- Зимнее Безмолвие?
- Нет. Я предвидел близость ее смерти. Прочитал это по узорам,
подобным тем, по которым ты, как тебе казалось, был способен читать
танец улицы. Такие узоры действительно существуют. Я - особым,
определенным образом - достаточно развит, чтобы уметь понимать эти
танцы. Много лучше Зимнего Безмолвия. Я видел ее смерть в том, как она
хотела тебя, в магнитном коде замка твоей капсулы в "дешевом отеле", в
счетах гонконгского портного Жюля Диана. Я видел все это так же ясно,
как хирург видит темный силуэт опухоли в теле больного на экране
сканера. Когда она отнесла твой "Хитачи" к своему знакомому, чтобы тот
разобрался с ним, не имея при этом ни малейшего представления о том,
что там содержится, и еще меньше понимая, каким образом она будет
продавать эти данные, когда ее самым сильным желанием было, чтобы
скорее пришел ты и наказал ее - я вмешался. Мои методы были
значительно тоньше методов Зимнего Безмолвия. Я перенес ее сюда. В
себя.
- Зачем?
- В надежде на то, что когда-нибудь смогу перенести сюда и тебя и
удержать тебя здесь. Но я проиграл.
- И что теперь?
Они приближались к перевернутой вверх ногами облачной стране.
- Не знаю, Кейс. Сегодня вечером сама Матрица задает себе этот
вопрос. Потому что ты выиграл. Ты уже выиграл, понимаешь? Ты выиграл в
тот момент, когда ушел от нее, тогда, на пляже. Она была моей
последней линией обороны. Я скоро умру, в некотором смысле. То же
самое произойдет с Зимним Безмолвием. И с Ривейрой, лежащим сейчас за
остовом стены в апартаментах моей леди Три-Джейн Мари-Франс, потому
что его система _nigra-striatal_ не способна более распознавать
нейромедиатор допамин, который мог бы спасти его от стрел Хидео. От
Ривейры останутся только вот эти глаза - если я сохраню их.
- Теперь должно быть произнесено _слово_, правильно? Код. Иначе -
как же мы выиграем? Все, что нам достанется, это дырка от бублика.
- Подключись к симстиму.
- А где Котелок? Что ты сделал с Приплюснутым?
- Мечта Мак-Коя Поули сбылась, - ответил мальчик и улыбнулся. -
Его мечта сбылась даже в большей степени, чем он того желал. Он
отправил тебя сюда, а сам бросился штурмовать систем защиты, равных
