с Молли и кто знает Ривейру. Малькольм - лишь для мускульной
поддержки.
- Ты не забыл, что я здесь занимаюсь маленьким вторжением, и как
раз сейчас самый его разгар? Ты помнишь про это? Или ты хочешь
вытащить меня отсюда для того...
- Кейс, послушай. Времени мало. Очень мало. Так что запоминай.
Связь между твоей декой и "Блуждающими огнями" сейчас осуществляется
через навигационную систему "Гарвея" на нестандартной полосе частот.
Вы проведете "Гарвей" в один очень приватный док, который я вам
покажу. Китайский вирус уже практически пропитал всю ткань
программного обеспечения твоей "Хосаки". Так что в настоящий момент в
"Хосаке" нет ничего, кроме вируса. К тому времени, когда вы войдете в
док, вирус уже будет контролировать внешнюю охранную систему виллы, и
мы сможем плюнуть на маскировку хитрыми полосами частот. Ты возьмешь с
собой свою деку, Котелка и Малькольма. Найдешь Три-Джейн, вытрясешь из
нее слово, убьешь Ривейру и возьмешь у Молли ключ. За работой
китайской программы ты сможешь следить, время от времени подключая
свою деку к сети "Блуждающих огней". Это я беру на себя. На затылке у
головы имеется стандартное гнездо для подключения, под крышкой с пятью
цирконами.
- Ривейру убивать?
- Да, убей его.
Кейс сидел и молча моргал глазами, рассматривая лицо Финна. Потом
почувствовал, что на плечо ему легла рука Малькольма.
- Эй. Ты забыл кое о чем. - Кейс почувствовал, как в нем
разгорается веселая злость. - Ты облажался. Вместе с Армитажем ты
отправил к чертовой матери пульт управления захватами яхты. И "Ханива"
держит нас крепко. Армитаж сжег вторую "Хосаку", а электронная
оснастка компьютера яхты уплыла вместе с мостиком.
Финн кивнул.
- Так что мы сидим здесь как привязанные, приятель. И это
означает, что ты в заднице, дружище.
Кейсу хотелось рассмеяться, но смех застрял у него в горле.
- Кейс, друга, - тихо произнес Малькольм, - "Гарвей" - буксир.
- Вот именно, - сказал Финн и подбадривающе улыбнулся.
- Что, развлекался в большом внешнем мире? - спросил у Кейса
конструкт сразу же, как тот вернулся в Матрицу. - Могу спорить, что у
тебя снова был с визитом Зимнее Безмолвие...
- Ага. Ты выиграл. Как "Куань" - в порядке?
- Шурует вовсю. Вирус-убийца.
- Отлично. У нас небольшая заминка, но мы над этим работаем.
- Может, расскажешь?
- Нет времени.
- Ладно, мальчик, дело твое. Меня это не касается, мне смерть уже
не грозит...
- Да пошел ты, - сказал Кейс и перескочил в симстим, оборвав на
середине душескребительный смех Котелка.
- Она мечтала о стиле жизни, требующем минимального вмешательства
со стороны сознания живого существа, - сказала Три- Джейн.
На своей сложенной чашкой руке она держала большую камею и
демонстрировала ее Молли. Выбитый в камне профиль имел чрезвычайное
сходство с самой Три-Джейн.
- Животное блаженство. Мне кажется, она смотрела на развитие
человеческого разума как на нечто вроде отклонения от магистрального
пути.
Три-Джейн взяла брошь в другую руку и принялась рассматривать ее
сама, поворачивая так и эдак под разными углами и любуясь играющими на
поверхности вещицы лучами света.
- И только в редчайших, самых решающих случаях должно было
происходить индивидуальное - и только от членов клана - осознанное
вмешательство в течение жизни.
Молли кивнула. Кейс вспомнил, что ей сделали укол. Что ей вкололи?
Боль по-прежнему была с ней, но ощущение ее, доходящее до Молли, было
незначительным, размытым. В тканях мышц ее бедра словно бы копошились
неоновые черви, Кейс чувствовал короткие прикосновения поверхности
джутовой ткани, слышал запах жарящегося криля. Его разум содрогнулся и
отпрянул. Если не сосредоточиваться на ощущениях, то это переживание
растекалось, наслаивалось, становилось чувственным эквивалентом белого
шума. Если нечто подобное происходит сейчас и с нервной системой
Молли, то что останется после от ее сознания?
Поступающие от Молли зрительные образы были неестественно яркими и
четкими, гораздо более контрастными, чем при нормальных условиях.
Казалось, что окружающие ее предметы вибрируют, причем каждая персона
или объект - с индивидуальной и только ему присущей частотой. Ее руки,
все еще заключенные в черный шар, лежали на бедрах. Молли сидела в
одном из пляжных кресел, ее сломанная нога была вытянута вперед и
покоилась на подушечке с верблюжьим ворсом. Напротив, в другом кресле
и на другой подушечке, утопая в слишком большой для нее галабие из
некрашеной шерсти, сидела Три-Джейн. Она казалась очень юной.
- Куда он ушел? - спросила Молли. - Принять очередную дозу?
Три-Джейн в глубине своего шерстяного халата пожала плечиком и
отвела в сторону упавший на глаза локон темных волос.
- Он сказал мне, в какой момент я должна была впустить тебя на
виллу. Но не сказал зачем. Все должно было происходить в тайне. Ты
хотела причинить нам вред?
Кейс почувствовал, что Молли не знает, что сказать.
- Я бы убила его. Я постаралась бы убить ниндзя. После этого я
должна была поговорить с тобой.
- Но зачем? - спросила Три-Джейн, убирая камею в один из карманов
своей светлой галабии. - Зачем все это? И о чем ты хотела со мной
поговорить?
Казалось, Молли изучает высокие, элегантно очерченные скулы,
широкий рот, узкий, ястребиный нос своей пленительницы. Глаза Три-
Джейн были темными, удивительно непроницаемыми.
- Потому что я его ненавижу, - ответила наконец Молли. - Просто
потому, что он такой, а я такая, и потому, что меня наняли для этого.
- И еще из-за того спектакля, - добавила Три-Джейн. - Я видела
шоу.
Молли кивнула.
- А Хидео?
- Потому что он - само совершенство. Потому что такой, как он,
однажды убил моего партнера.
Три-Джейн нахмурилась. Затем подняла брови.
- Потому что мне нужно было видеть это своими глазами, - сказала
Молли.
- И после этого мы должны были поговорить, ты и я? Как сейчас? -
Темные и очень прямые волосы Три-Джейн были разделены посередине на
прямой пробор, свободно убраны назад и лишь ниже шеи перевязаны. -
Можем мы поговорить об этом сейчас?
- Сними с меня это, - попросила Молли, приподнимая скованные руки.
- Ты убила моего отца, - сказала Три-Джейн, но в голосе ее не было
никаких эмоций. - Я видела это на экране монитора. Глазами моей матери
- так он называл их.
- Он убил марионетку. И она была похожа на тебя.
- У него была склонность к широким жестам, - сказала Три-Джейн.
Ривейра, излучающий наркотическое довольство, был уже рядом с ней,
облаченный в тот же самый серый арестантский костюм, в котором Кейс
уже видел его во время завтрака на лужайке на крыше отеля.
- Знакомитесь друг с другом? Она очень интересная девушка, не
правда ли? Я понял это при первой же нашей встрече. - Ривейра шагнул
вперед и загородил собой Три-Джейн. - Этот фокус у тебя не пройдет, ты
меня поняла?
- Ой ли, Питер? - Молли выдавила улыбку.
- Зимнее Безмолвие не первый, кто совершил такую ошибку.
Недооценил меня.
Питер прошел по окаймляющим бассейн кафельным плиткам к белому
столику и плеснул себе минеральной воды в стакан, похоже, вырезанный
из цельного куска хрусталя.
- Он говорил со мной, Молли. Наверно, он говорил с каждым из нас
по отдельности. С тобой, с Кейсом. С тем, с чем можно поговорить в
Армитаже. Видишь ли, Молли, он не способен понять нас. У него есть эти
его подробные описания нас, но это ведь всего лишь статистические
данные. Ты еще можешь быть таким статистическим зверем, дорогая, и
Кейс тоже ничего сложного собой не представляет, но я... Я обладаю
качеством, не поддающимся расчету по самой его природе.
Питер отпил из стакана.
- Что ты имеешь в виду, Питер? - спокойно и равнодушно спросила
Молли.
Ривейра просиял.
- Извращенность.
Он вернулся от столика к двум женщинам, побалтывая небольшим
количеством воды на дне стакана - массивного, угловатого
цилиндрического куска хрусталя - будто наслаждался его тяжестью.
- Я получаю удовольствие только от добровольного акта. И я принял
это решение, Молли, целиком на добровольной основе.
Молли ждала, разглядывая Ривейру.
- Ну, Питер, - сказала Три-Джейн по-детски капризным тоном.
- Ты не узнаешь это слово, Молли. Видишь ли, он сказал мне про это
тоже. Три-Джейн знает код, само собой разумеется, но ты его не
узнаешь. Не узнает его и Зимнее Безмолвие. Моя Три-Джейн чрезвычайно
честолюбивая девушка - в своем, извращенном понимании.
Питер снова улыбнулся.
- Она - воспитанница семейной империи и двух сбрендивших
искусственных разумов. Но вот пришел Ривейра и помог ей выпутаться из
всего этого, ты тому свидетельница. И Питер сказал: сиди тихо. Слушай
папочкины любимые пластинки с свингом и предоставь Питеру возможность
сотворить для тебя оркестр, толпы танцующих. Пробуждать к жизни
мертвого короля Ашпула. - Питер выпил минеральную воду до дна. - Нет,
не надо, папочка, не делай этого. Пусть этот Питер уходит домой.
Порозовев лицом от кокаинового и мепиридинового наслаждения, Питер
с размаху ударил стаканом в левую линзу Молли, мгновенно обратив
зримый ею мир во вспышку крови и света.
Когда Кейс сорвал с головы троды, Малькольм был распростерт на
потолке кабины. В таком удивительном положении его удерживали серые
резиновые присоски на стенах, веревками соединенные с нейлоновым
поясом, застегнутым у него на талии. Он был без рубашки и трудился над
одной из крышек-панелей на потолке кабины, зажав в руке странного вида
гаечный ключ, специально приспособленный для работы в невесомости.
Стопорная пружина ключа звякнула, и сионит вытряхнул на ладонь
очередную гайку. Корпус "Маркуса Гарвея" трясся и скрежетал от
чрезмерной нагрузки.
- Безмолвие ведет я и я к доку, - объяснил сионит, аккуратно
упрятывая гайку в холщовый мешочек на поясе. - Малькольм возьмет на
себя посадку, а пока нам нужно снаряжение.
- Ты хранишь там свой инструмент? - Кейс вытянул шею, пытаясь
увидеть содержимое отсека за панелью, скрытое жилистой коричневой
спиной с канатами мускулов.
- Вот этот, да, - ответил Малькольм, извлекая из-за панели длинный
черный полиэтиленовый сверток.
Поставив панель на место, он закрепил ее, наживив одну-
единственную гайку. Пока сионит работал, беспризорный черный сверток
успел уплыть от него к корме. Малькольм нажатием пальца куда-то на
своем поясе освободил присоски и выловил добытый из-за панели сверток.
Оттолкнувшись, Малькольм плавно пересек кабину - на центральном
экране пульсировала зеленая причальная диаграмма - и уцепился рукой за
подлокотник противоперегрузочного ложа Кейса.
- Один человек в Китае сказал, что истина сидит вот в этом, -
произнес сионит, освобождая от полиэтиленовой упаковки старинное,
блестящее от смазки помповое ружье "Ремингтон" со стволом, обрезанным
в нескольких миллиметрах от затертого цевья. Приклад ружья был
полностью удален и заменен деревянной пистолетной рукояткой,
обмотанной тусклой изоляционной лентой. От пилота пахло потом и
ганджей.
- А еще ружья у тебя нет?
- Больше нет, друга, - ответил сионит, вытирая красной тряпицей
масло со ствола. Черный полиэтилен упаковки болтался в воздухе,
зацепившись за пистолетную рукоятку. - Я и я - воин Растафари, будь
спокоен.
Кейс натянул на голову троды. Техасский катетер он себе больше не
ставил. Он сможет потом как следует отлить на вилле, даже если и в
последний раз.
Кейс подключился.
