Все! Договорились!
И дежурный опричник повесил трубку. Он потянулся и зевнул так, что
вывихнул себе челюсть. Рыжебородый подбежал к нему и быстро вправил че-
люсть на место. Дежурный тут же заснул, и только новый звонок заставил
его открыть глаза.
- Зазвонили, - ворчал он, снимая трубку, - прямо как на телефонной
станции. Ну чего еще? Вам сказано, нет царя.
Он хлопнул трубкой, еще раз зевнул, но на этот раз осторожно, и уста-
вился на нас.
- Кто таков? - спросил он, указывая на меня толстым пальцем, украшен-
ным огромным перстнем.
Мои бородачи низко поклонились и рассказали, как изловили меня. Слу-
шать их было очень странно. Говорили как будто по-русски, и в то же вре-
мя многих слов я не понимал. Я, по их мнению, был не то блаженным, не то
чудным.
- Чудной? - медленно проговорил дежурный опричник. - Ну, коли чуд-
ной... в шуты его. А вы ступайте!
Мои бородачи еще раз поклонились и ушли, а я остался с глазу на глаз
с дежурным опричником. Он важно сопел, разглядывал меня и барабанил по
столу толстым пальцем.
В комнату вошел мальчик в длинном кафтанчике и красных сапожках. Де-
журный толстяк живо вскочил и низко ему поклонился Мальчик ему на при-
ветствие не ответил:
- Не след тебе сюда ходить, царевич, - сказал дежурный опричник, -
это государев кабинет Ненароком.
- А ты меня, холоп, не гони, - перебил его мальчик и с большим удив-
лением уставился на меня.
Я ему подмигнул. Он удивился еще больше. Я хотел было показать ему
язык, но раздумал. Вдруг обидится. А мне этого не хотелось. Хотя его и
обозвали "царевичем", мне он понравился. Лицо у него было грустное и
доброе. Вот он бы и мог мне рассказать, что здесь к чему. Но познако-
миться поближе нам не пришлось. Вбежала какая-то страшная старуха и с
криком уволокла мальчика. Он, бедняжка, и пикнуть не успел.
Дежурный опричник снова принялся меня рассматривать. Я решил поздоро-
ваться с ним на всякий случай. Вежливость никогда не вредит делу.
- Здравствуйте, товарищ дежурный опричник, - сказал я как можно
культурнее
Толстяк вдруг весь побагровел и рявкнул:
- В ноги, щенок!
Я осмотрелся вокруг, но никакого щенка не увидел.
- Где щенок? - спросил я его
- Ты щенок! - заревел опричник.
- Я не щенок, - твердо возразил я. - Я мальчик.
- В ноги, говорю! - Он просто задыхался от злости
Дались ему эти ноги! И что он этим хотел сказать? Это надо было сроч-
но выяснить
- Простите, в какие ноги?
- Тронутый! - вздохнул дежурный, вынул огромный платок и вытер пот с
лица. Щеки его побледнели. - Блаженный
В кабинет ворвался запыхавшийся молодой опричник.
- Государь вернулся! - выпалил он с порога - Гневается, страсть! И
Малюта Скуратов с ним! Дежурного требует!
Толстяк вскочил, испуганно перекрестился и побелел.
Оба они вихрем вылетели из кабинета и затопали по лестничкам. Я ос-
тался один. Надо было подумать, разобраться во всей этой истории. Как
жаль, что со мной нет моего Кузи! Совсем, совсем один, и посоветоваться
не с кем. Я сел в кресло и глубоко вздохнул.
В кабинет вошел боярин с почтовой сумкой на плече. Он спросил, где
дежурный опричник. Я рассказал, что дежурного опричника вызвал к себе
царь, который чем-то разгневан. Почтальон испуганно перекрестился. Я ду-
мал, что он тут же уйдет, но он нерешительно потоптался на месте и спро-
сил, разумею ли я грамоте. Я ответил, что расписаться сумею. Почтальон
подал мне книгу, и я расписался. Тогда он вручил мне свернутую трубкой
бумагу и объявил, что это послание князя Курбского. Сказав, что послание
надо отдать дежурному опричнику, почтальон ушел. От скуки я развернул
трубку и с большим трудом стал разбирать послание князя Курбского. Чи-
тать это послание было очень трудно, но я все же кое-как прочел о том,
что на Русь движутся несметные полчища Наполеона Буонапартия. Вот так
раз! Мало всех этих приключений, так еще надвигается война!
Кто-то настойчиво скребется в дверь. Мыши? Нет, они не могли скрес-
тись так громко. Я потянул к себе тяжелую большую ручку двери, и в ком-
нату вбежал мой дорогой Кузя.
Кот страшно запыхался, был весь в пыли. Шерсть на нем взъерошилась.
Он не успел прилизаться. Я никогда не видел его таким неаккуратным.
- Едва добрался до тебя, хозяин, - сказал Кузя усталым голосом. -
Чуть меня собаками не затравили. И куда мы с тобой попали? Какие-то
странные люди! Совсем не уважают животных. Встретил рыжую кошечку по
имени Машка. Так это просто дикарка какая-то! Спросил ее, где тут вете-
ринарная лечебница (хотел забежать, чтобы мне смазали йодом ранку: одна
проклятая шавка все же хватила за ногу), так, представляешь, эта самая
рыжуха, оказывается, и не знает, что такое "ветеринарная лечебница"! Да-
же кошки говорят здесь как-то не по-нашему. Бежать, хозяин, бежать! И
как можно скорее!
Мы с Кузей стали обсуждать план бегства. Плохо было, что наш мяч за-
терялся, и мы, даже если бы нам и удалось сбежать, не знали бы, в каком
направлении двигаться. Но надо было спешить. Дежурный опричник мог вер-
нуться каждую минуту, если, конечно, царь не проткнул его насквозь клю-
кой, как он это проделал со своим сыном. И потом нам угрожала война...
Кузя снова завел свою старую песню:
- Вызови Географию!
Кузя требовал, чтобы я перестал разыгрывать из себя героя. По его
словам, мы уже и так преодолели немало трудностей, а уж опасностям под-
вергались больше, чем надо для выработки воли и характера. Может быть,
он и был прав, но мне не хотелось заканчивать свое путешествие так. Это
все равно что лечь самому на две лопатки.
Во время нашего спора неожиданно загремели выстрелы. Началась настоя-
щая пальба. Что случилось? Поднялся какой-то переполох, шум, раздались
крики, окно осветило зарево пожара.
- Ну, все! - в отчаянии крикнул я. - Французы наступают! Дернуло же
меня за язык сказать такое на уроке!
- Я так и знал, что это твои фокусы! - свирепо закричал Кузя и даже
зафыркал на меня, чего прежде никогда не случалось. - Даже я понимаю,
что стыдно не знать историю своей родины, стыдно путать время и события.
Двоечник ты несчастный!
Шум и выстрелы не прекращались. Без конца трещал телефон. В кабинет
вбежали испуганные бояре и опричники. Все они что-то кричали и трясли
длинными бородами. Я похолодел от страха. Началась война! И только я был
в этом виноват. Этого нельзя было скрывать. Я вскочил на стол и закричал
во весь голос:
- Стойте! Послушайте! Это я виноват, что французы наступают. Я сейчас
постараюсь все исправить!
Бояре притихли.
- В чем твоя вина отрок? - сурово спросил самый старый из них.
- Я сказал на уроке, что Иван Грозный воевал с Бонапартом! За это мне
вкатили пару. Если я вспомню, в каком году Наполеон начал войну с Росси-
ей, все это исчезнет. Войны не будет! Я ее остановлю.
- Немедля останови войну, отрок! - еще суровее потребовал старик. -
Останови, пока тебя не казнил наш государь.
И все загалдели хором:
- Говори, а не то повесим!
- На дыбу его! Живо вспомнит!
Хорошенькое дело - вспомнит! Можно вспомнить то, что забыл, а вот как
вспомнить то, чего не знаешь? Нет, я ничего не мог вспомнить. Брякнуть
опять что-нибудь наугад? Это не выход. Можно наделать еще более страшных
ошибок. И я сознался, что не могу вспомнить.
Все с ревом бросились на меня и, конечно, стащили бы со стола и рас-
терзали бы, если бы в кабинет не ворвались гвардейцы с ружьями напере-
вес. Все заволокло дымом.
Сквозь выстрелы и крики я услышал голос Кузи:
- Зови Географию! Не хочешь? Тогда хоть папе позвони!
И меня озарило!
- Вспомнил! Вспомнил! - закричал я. - Это была Отечественная война
тысяча восемьсот двенадцатого года!
И сразу все стихло... Все вокруг побледнело... растаяло... Облако го-
лубого дыма окутало меня и Кузю, а когда оно рассеялось, я увидел, что
сижу под деревом в лесу, а на коленях у меня калачиком свернулся мой Ку-
зя. Мяч лежал у моих ног. Все это было очень странно, но мы уже привыкли
к странностям в этой странной стране. Наверное, я бы не удивился, если
бы даже сам превратился в слона, а Кузя в дерево. Или наоборот.
- Объясни мне, пожалуйста, - попросил кот, - как ты вспомнил то, чего
не знал?
- Когда папе поставили на работе новый телефон, мама никак не могла
его запомнить, и папа сказал ей: "Но ведь это так просто! Первые три
цифры такие же, как у нашего домашнего телефона, а последние четыре -
год Отечественной войны - тысяча восемьсот двенадцатый". Когда ты просил
меня позвонить папе, я вспомнил это. Ясно? Теперь я это твердо запомню,
а вернусь домой - обязательно прочту и выучу все про Ивана Грозного.
Подробно разузнаю про всех его сыновей, особенно про Федю. А вообще это
здорово, Кузя, что я смог сам себе помочь. Знаешь, как приятно самому
правильно решить задачу? Это все равно что забить гол.
- Или поймать мышь, - вздохнул Кузя.
Мяч шевельнулся и тихо покатился по траве. Мы с Кузей пошли за ним.
Путешествие наше продолжалось.
- А все-таки здесь очень интересно, - сказал я. - Каждую минуту нас
ожидает какое-нибудь приключение.
- И всегда или неприятное, или опасное, - проворчал Кузя. - Что каса-
ется меня, я сыт по горло.
- Но зато как много необыкновенного мы здесь повидали! Все ребята бу-
дут мне завидовать, когда я им расскажу про эту Страну невыученных уро-
ков. Зоя Филипповна вызовет меня к доске. В классе будет стоять тишина,
только девочки будут ахать и охать. Может быть, Зоя Филипповна пригласит
даже директора послушать мой рассказ.
- Неужели ты думаешь, что тебе кто-нибудь поверит? - спросил Кузя. -
Да тебя просто засмеют!
- Почему?
- Разве люди верят в то, чего они не видели собственными глазами? И
потом, твоих слов никто не может подтвердить.
- А ты? Я возьму тебя с собой в класс. Уже одно то, что умеешь гово-
рить по-человечьи...
- Медведь! - крикнул Кузя.
Прямо на нас из лесу выскочил разъяренный белый медведь. Пар валил от
него. Пасть была оскалена, и огромные зубы выставлены напоказ. Это был
конец... Но Кузя, мой дорогой Кузя!..
- Прощай, хозяин! - закричал Кузя. - Я убегаю от тебя на север!
И кот бросился бежать, а медведь с ревом устремился за ним. Кузина
военная хитрость удалась. Он спас меня.
Носам...
Я побрел за мячом. Без Кузи было очень грустно. Может, медведь догнал
и растерзал его в клочья? Лучше бы Кузя не ходил со мной в эту страну.
Чтобы мне не было уж так одиноко и тоскливо, я пел:
Идешь по стране ты безлюдной
И сам себе песню поешь.
Дорога не кажется трудной,
Когда вместе с другом идешь.
И то, что он друг, ты не знаешь,
И с ним ты не хочешь дружить.
Но только его потеряешь -
Как грустно становится жить.
Я очень тосковал по Кузе. Что бы там кот ни говорил - глупое или
смешное, он всегда желал мне добра и был верным другом.
Мяч остановился. Я огляделся. Справа от меня громоздилась гора, пок-
рытая снегом и льдом. На вершине ее, под заснеженной елью, сидели, дрожа
от холода и прижавшись друг к другу, негритенок и обезьяна. На них падал
крупными хлопьями снег.
Посмотрел налево. И там была гора, но снег здесь не падал. Наоборот,
жаркое солнце сияло над горой. На ней росли пальмы, высокая трава, яркие
цветы. Под пальмой сидели чукча и мой знакомый белый медведь. Неужели я
никогда от него не избавлюсь? Я подошел к подножию Холодной горы и сразу
замерз. Потом побежал к подножию Жаркой горы, и мне стало так душно, что
захотелось стащить с себя майку. Тогда я выбежал на середину дороги. Тут
было хорошо. Ни холодно, ни жарко. Нормально.
С гор слышались стоны и крики.
- Я весь трясусь, - жаловался негритенок. - Холодные белые мухи
больно жалят меня! Дайте мне солнце! Прогоните белых мух!
- Я скоро растаю, как тюлений жир, - плакал маленький чукча. - Дайте
