Л. Гераскина
В стране невыученных уроков
изд. "РИПОЛ-КЛАССИК", 1997
OCR Палек, 1998 г.
В тот день, когда все это началось, мне не везло с самого утра. У нас
было пять уроков. И на каждом меня вызывали. И по каждому предмету я по-
лучил двойку. Всего пять двоек за день! Четыре двойки, наверное, я полу-
чил за то, что отвечал не так, как хотелось бы учителям А вот пятую
двойку поставили совсем несправедливо.
Даже смешно сказать, из-за чего мне влепили эту несчастную двойку. За
какой-то круговорот воды в природе.
Интересно, что бы вы ответили на такой вопрос учительницы:
- Куда девается вода, которая испаряется с поверхности озер, рек, мо-
рей, океанов и луж?
Не знаю, что бы вы ответили, а мне ясно, что если вода испаряется, то
ее уже нет. Ведь не зря же говорят про человека, который вдруг куда-то
скрылся: "Он испарился". Это значит - "он исчез". Но Зоя Филипповна, на-
ша учительница, почему-то стала придираться и задавать лишние вопросы:
- Куда исчезает вода? А может быть, она все-таки не исчезает? Может,
ты хорошенько подумаешь и ответишь как следует?
По-моему, я и так ответил как следует. Зоя Филипповна, конечно, со
мной не согласилась. Я давно заметил, что учителя редко со мной соглаша-
ются. Есть у них такой отрицательный минус.
Кому охота спешить домой, если несешь в портфеле целую кучу двоек?
Мне, например, неохота. Поэтому я и шел домой через час по столовой лож-
ке. Но как медленно ни иди, а все равно придешь домой. Хорошо еще, что
папа в командировке. А то сразу бы начался разговор о том, что у меня
нет характера. Об этом папа вспоминал всегда, как только я приносил
двойку.
- Ив кого ты такой? - удивлялся папа. - Совсем нет характера. Не мо-
жешь взять себя в руки и хорошо учиться.
- Воли у него нет, - добавляла мама и тоже удивлялась: - В кого бы
это?
Мои родители имеют твердый характер и сильную волю, а вот я, оказыва-
ется, почему-то не имею. Поэтому-то я и не решился сразу притащиться до-
мой с пятью двойками в портфеле.
Чтобы подольше тянуть время, я заходил по дороге во все магазины под-
ряд. В книжном я встретил Люсю Карандашкину. Она моя соседка два раза:
живет в одном доме со мной, а в классе сидит позади меня. Нигде от нее
нет покоя - ни в школе, ни дома. Люся уже успела пообедать и прибежала в
магазин за тетрадями. Был здесь и Сережа Петькин. Он пришел узнать, не
получены ли новые марки. Сережа покупает марки и воображает себя филате-
листом. А помоему, так собирать коллекцию марок может каждый дурак, если
у него есть деньги.
Я не захотел встречаться с ребятами, но они меня заметили и сразу же
стали обсуждать мои двойки. Конечно, они доказывали, что Зоя Филипповна
поступила справедливо. А когда я их припер к стенке, то вышло, что они
тоже не знали, куда девается испарившаяся вода. Небось влепила бы им Зоя
за это по двойке - они бы сразу запели другое.
Мы спорили, кажется, немного шумно. Продавщица предложила нам выйти
из магазина. Я сейчас же ушел, а ребята остались. Продавщица сразу дога-
далась, кто из нас лучше воспитан. А ведь завтра они будут рассказывать,
что шум в магазине поднял я. Пожалуй, еще разболтают, что я на прощание
показал им язык. А что тут, спрашивается, плохого? Анна Сергеевна, наш
школьный врач, нисколько на это не обижается, она даже сама просит, что-
бы ребята показали ей язык. А она-то уж знает, что хорошо, а что плохо.
Когда меня выставили из книжного магазина, я понял, что очень прого-
лодался. Есть хотелось все больше, а идти домой - все меньше.
На пути остался только один магазин. Неинтересный - хозяйственный. В
нем противно пахло керосином. Из него тоже пришлось уйти. Продавец три
раза меня спросил:
- А что тебе здесь надо, мальчик?
Мама открыла дверь молча. Но это меня не порадовало. Я знал, что она
сначала накормит меня, а потом...
Скрыть двойки было невозможно. Мама давно сказала, что читает в моих
глазах все, что я хочу от нее скрыть, в том числе и то, что написано в
моем дневнике. Какой же смысл врать?
Я ел и старался не смотреть на маму. Думал, сможет ли она прочесть в
моих глазах сразу про все пять двоек.
Кот Кузя спрыгнул с подоконника и завертелся у моих ног. Он очень ме-
ня любит и ласкается совсем не потому, что ждет от меня что-нибудь вкус-
ное. Кузя знает, что я пришел из школы, а не из магазина, значит, ниче-
го, кроме плохих отметок, принести не мог.
Я старался есть как можно медленней, но это не получалось, оттого что
я сильно проголодался. Мама сидела напротив, смотрела на меня и ужасно
молчала. Вот сейчас, когда я съем последнюю ложку компота, и начнется...
Но раздался телефонный звонок. Ура! Звонила тетя Поля. Раньше чем че-
рез час она не отпустит маму от телефон?
- Немедленно садись за уроки, - приказала мама и взяла трубку.
За уроки, когда я так устал! Хотелось хоть часок отдохнуть и поиграть
во дворе с ребятами. Но мама зажала трубку рукой и сказала, что я должен
прогулку по магазинам засчитать себе за отдых. Вот как она умеет читать
по глазам! Боюсь, что она прочтет и про двойки.
Пришлось уйти в свою комнату и засесть за уроки.
- Убери на своем столе! - крикнула вдогонку мама.
Легко сказать - убери! Я иногда просто удивляюсь, глядя на свой стол.
Как много предметов на нем умещается. Тут рваные учебники и тетрадки в
четыре листика, ручки, карандаши, линейки. Их, правда, теснят гвозди,
шурупы, обрывки проволоки и другие нужные вещи. Я очень люблю гвозди.
Они у меня есть всех размеров и разной толщины. А мама почему-то их сов-
сем не любит. Она много раз выбрасывала их, но они снова возвращаются на
мой стол, как бумеранги. Мама сердится на меня за то, что я больше люблю
гвозди, чем учебники. А кто виноват? Конечно, не я, а учебники. Не надо
быть такими скучными.
На этот раз я управился с уборкой быстро. Выдвинул ящик стола и сгреб
туда все вещи. Скоро и удобно. И пыль сразу стирается. Теперь можно было
приняться за уроки. Я раскрыл дневник, и передо мной замелькали двойки.
Они были такие заметные потому, что их написали красными чернилами.
По-моему, это неправильно. Зачем писать двойку красными чернилами? Ведь
все хорошее тоже отмечают красным. Например, праздники и воскресенья в
календаре. Посмотришь на красную цифру - и радуешься: в школу ходить не
надо. Пятерку тоже можно писать красными чернилами. А тройку, двойку и
кол - только черными! Удивительно, как наши учителя сами не могут до
этого додуматься!
Уроков, как нарочно, задали очень много. А день был солнечный, теп-
лый, и мальчишки во дворе гоняли мяч. Интересно, кто стоял вместо меня в
воротах? Наверно, опять Сашка: он давно метит на мое место у ворот. Это
просто смешно. Все знают, какой он сапожник.
Кот Кузя устроился на подоконнике и оттуда, как с трибуны, следил за
игрой. Кузька не пропускал ни одного матча, а папа и мама не верят, что
он настоящий болельщик. И зря. Он даже любит слушать, когда я рассказы-
ваю о футболе. Не перебивает, не уходит, даже мурлычет. А кошки мурлычут
только тогда, когда им приятно.
Мне задали правила по безударным гласным. Надо было их повторить. Я
этого делать, конечно, не стал. Бесполезно повторять то, чего все равно
не знаешь. Потом надо было прочитать про этот самый круговорот воды в
природе. Я вспомнил Зою Филипповну и решил лучше заняться решением зада-
чи.
Тут тоже ничего приятного не было. Какие-то землекопы рыли неизвестно
для чего какую-то траншею. Не успел я выписать условия, как заговорил
репродуктор. Можно было бы немножко отвлечься и послушать. Но чей голос
я услышал? Голос нашей Зои Филипповны! Мало мне в школе надоел ее голос!
Она по радио советы давала ребятам, как надо готовиться к экзаменам,
рассказывала, как это делает наша лучшая ученица Катя Пятеркина. Так как
готовиться к экзаменам я не собирался, радио пришлось выключить.
Задача была очень трудная и бестолковая. Я уже почти стал догады-
ваться, как ее надо решить, но... в окно влетел футбольный мяч. Это ре-
бята вызывали меня во двор. Я схватил мяч и хотел было вылезти через ок-
но, но мамин голос догнал меня на подоконнике.
- Витя! Ты делаешь уроки?! - кричала она из кухни. Там у нее что-то
кипело и ворчало на сковородке. Поэтому мама не могла прийти и выдать
мне что полагается за побег. Она почему-то очень не любила, когда я вы-
ходил через окно, а не через дверь. Хорош бы я был, если бы мама вошла!
Я слез с подоконника, швырнул ребятам мяч и ответил маме, что делаю
уроки.
Снова открыл задачник. Пять землекопов выкопали траншею в сто погон-
ных метров за четыре дня. Что бы придумать для первого вопроса? Я уже
опять почти начал соображать, но мне снова помешали. В окно заглянула
Люська Карандашкина. Одна косичка была у нее перевязана красной лентой,
а другая - распущена. И это не только сегодня. У нее почти каждый день
так. То правая косичка распущена, то левая. Лучше бы она больше внимания
обращала на свою прическу, чем на чужие двойки, тем более что у нее и
своих хватает. Люся сказала, что задача о землекопах такая трудная, что
даже ее бабушка не могла решить. Счастливая Люська! А у меня нет никакой
бабушки.
- Давай решать вместе! - предложила Люська и через окно влезла в мою
комнату.
Я отказался. Ничего хорошего из этого не вышло бы. Лучше уж самому.
Снова стал рассуждать. Пять землекопов вырыли траншею в сто погонных
метров. Погонных? Почему метры называются погонными? Кто их погоняет?
Я стал думать про это и сочинил скороговорку: "Погонщик в погонах по-
гонял погонным метром..." Тут мама снова закричала из кухни. Я спохва-
тился и стал сильно трясти головой, чтобы забыть о погонщике в погонах и
вернуться к землекопам. Ну что мне с ними делать?
- А хорошо бы погонщика назвать Паганелем. Ну а землекопы? Как с ними
быть? Может, помножить их на метры?
- Не надо помножать, - возразила Люся, - все равно ничего не узнаешь.
Назло ей я все-гаки помножил землекопов. Правда, ничего хорошего про
них не узнал, но зато теперь можно было переходить ко второму вопросу.
Тогда я решил разделить метры на землекопов.
- Не надо делить, - опять вмешалась Люся - Я уже делила. Ничего не
получается.
Конечно, я не послушал ее и разделил. Получалась такая ерунда, что я
стал искать ответа в задачнике. Но, как назло, там была вырвана страница
с ответом про землекопов. Пришлось всю ответственность взять целиком на
себя. Я все перерешил. Вышло, что работу должны были выполнить полтора
землекопа. Почему полтора? Откуда я знаю! В конце концов, какое мне де-
ло, сколько землекопов рыли эту самую траншею? Кто теперь вообще роет
землекопами? Взяли бы экскаватор и сразу бы покончили с траншеей И рабо-
ту бы скорей сделали, и школьникам бы голову не морочили. Ну, как бы там
ни было, а задача решена. Можно уже побежать к ребятам. И я, конечно,
побежал бы, но меня остановила Люська.
- А когда мы будем учить стихи? - спросила она у меня.
- Какие стихи?
- Как какие? Забыл? А "Зима. Крестьянин торжествуя"? Я никак не могу
их запомнить.
- Это потому, что они неинтересные, - сказал я - Вот те стихи, что
сочинили в нашем классе мальчишки, сразу запоминаются. Потому, что инте-
ресные.
Люся новых стихов не знала. Я их прочел ей на память:
Нам учиться целый день
Лень, лень, лень
Надоело!
Нам бы бегать и играть,
Мяч бы по полю гонять -
Это дело!
Люсе стихи так понравились, что она их сразу запомнила Вдвоем мы
быстро одолели "крестьянина". Я уже собирался потихоньку вылезти в окно,
но Люся опять вспомнила - они должны вставлять в слова пропущеные буквы.
У меня даже зубы заныли от досады. Кому интересно делать бесполезную ра-
боту? Буквы в словах пропускают, как нарочно, самые трудные. По-моему,
это нечестно Как бы ни не хотелось, а вставлять пришлось.
П..друга дней моих суровых,
