имели представления, как все это кончится, где мы очутимся.
Про себя я начал подготавливать речь, которую произнесу перед послом,
но скоро бросил это, мне не хотелось возвращаться на "Гильдеборг". Она
перестала для меня существовать. Поверхность бассейна мерцала и блестела,
неподалеку тихо катилась мутно-зеленая река. Еще один прыжок, и я буду в
Европе. Но даже и об этом мне не хотелось думать. Думать об этом означало
заботы, слишком много забот. Завтра будет достаточно времени, так что до
завтра...
Машинально я смотрел перед собой и воспринимал только краски, дикие и
сочные. Человек все получает в долг. И эту минуту среди изобилующей всеми
цветами радуги чужой природы на другом континенте кто-то подсунул мне как
расточительный сон. Я спас себе жизнь, но не обманчивый ли это дар? Не
временная ли отсрочка? Можно ли надеяться, что самолет не рухнет, что на
первом перекрестке меня не переедет автобус? Что против этого может сделать
человек, в какое посольство должен обратиться? Где просить помощи? Он должен
быть благодарен за каждое мгновение, которое ему дано. Я попытался схватить
его и задержать. Я крепко сжал деревянный край шезлонга.
Напрасно!
Река текла, и солнце не останавливалось. Перед нашим бунгало, которое я
хорошо видел отсюда, остановилась черная, начищенная до блеска машина.
Гледис, пришло мне в голову. Каж- дый из нас продается. И люди только товар,
их можно купить и продать. Утром она не имела никакого представления о нашем
существовании, а сейчас она здесь, чтобы предложить то, что имеет. Мы тоже
продались гофмановской "Анти-Террористической Унии".
Но это была не Гледис.
Двое мужчин торопливо вышли из машины и направились к дому. Кто-то из
посольства? Изменение программы? Проститутки здесь, очевидно, не имеют таких
машин. Я быстро встал и побежал в кабину. Набросил на себя рубашку, на
мокрые ноги натянул брю- ки и причесал волосы. Чего они хотят? Посол пожелал
с нами говорить уже сегодня?
Но когда я выскочил из кабины, машина уже уехала. Я остановился. Может
быть. Гут развлекался с той красоткой в постели и не открыл? Может, я
проглядел ее, когда плавал в бассейне? Я направился по белой тропинке вверх.
Аромат эвкалиптов, раскаленная земля и солнце низко над горизонтом. Вечер
близко, через минуту опустится ночь. Без перехода, как в тропиках. Я прошел
через лоджии на террасу. Пусто.
- Гут!
Определенно он валяется с ней в постели! Я разозлился. Не может он
утихомириться! В последнюю минуту будут какие-нибудь осложнения.
Я влетел в гостиную.
Гут лежал на мраморном полу с простреленной головой. Руки и ноги
раскинуты, череп пробит. Лужа крови окрасила камень в красный цвет.
Сердце у меня умолкло, остановилось. У меня перехватило дыхание. Я
чувствовал, как мне становится дурно. Озеро крови перед моими глазами все
увеличивалось.
- Гут! - заорал я. - Ради бога, Гут...
Бежать! Прочь отсюда! Быстрее бежать! Я должен быть в посольстве,
должен...
"ГИЛЬДЕБОРГ"!
Если бы я был тут с ним... Что я теперь должен делать? Мной овладел
беспредельный ужас, я трясся всем телом. Они добрались до него, он уже
попался, а теперь доберутся и до меня. Здесь я не должен оставаться!
Сердце так сумасшедше забилось, что я чуть не задохнулся. Придет та
девка, вызовет полицию, и меня тут найдут. Я резко склонился над лужей
крови. Ужас пробудил во мне спящего зверя. Я решительно перевернул Гута.
Большие выпученные глаза, рот, кровоточащая дыра - мертв!
А я продолжаю дышать. Я торопливо пытался расстегнуть карман его
рубашки. Теперь я переступил все барьеры человечности, я действовал как
робот. Паралич прошел. Мозг работал с точностью ЭВМ, все связи стали ясны,
как на чертеже. Удостоверение Гута, выданное "Анти-Террористической Унией",
не должно попасть в руки полиции. Они не должны установить его личность,
иначе я никогда из этого не выберусь. Посольство немедленно отступится,
умоет руки.
И запереть двери, запереть бунгало, я все должен запереть, чтобы
выиграть время. Чем позднее его найдут, тем больше у меня надежды. Но вслед
за тем меня ударила ошеломляющая мысль. Собственно говоря, у меня нет
никакой надежды. Если я исчезну, то полиция обвинит в убийстве меня. Это
законный повод для того, чтобы посольство могло меня выдать. Теперь я уже не
могу показаться в посольстве. Но если останусь здесь, все равно об- винят
меня.
"ГИЛЬДЕБОРГ"!
Сумрак стер краски, солнце исчезло. Как получилось, что они шли
наверняка? Где мы допустили ошибку? Я опустил жалюзи, запер все двери и
выбежал во двор. Песчаная аллея, ведущая сквозь каменную колоннаду под
тяжелыми цветущими ветвями, вела через эвкалиптовую рощу к шоссе. На обочине
шоссе, в густой тени субтропического леса, стоял серый "остин", и от него
мне навстречу шла быстрым шагом какая-то женщина. "Кофе с молоком"!
Меня охватила паника. Это конец! Это та девка! На спине у меня выступил
ледяной пот. Последний удар, большего мне и не требовалось. Мой дом
развалился и рухнул. Мне уже никуда не убежать, я должен буду ее убить.
Стук каблучков оглушал. Счетчики Гейгера-Мюллера дико тарахтели. Сирены
тревоги завыли.
"ГИЛЬДЕБОРГ"!
- Мисс Гледис? - выговорил я, заикаясь. Она выжидательно остановилась.
На ней было воздушное кремовое платье, открывающее плечи, на талии вышит
фиолетовый цветок. - Я решил выйти вам навстречу. Не могли бы мы провести
вечер у вас? Внизу случилась авария, там полиция, я не хочу, чтобы у вас
были неприятности.
- Вы тот господин... - прошептала она приятным низким голосом.
Я кивнул.
- Вы приехали из Европы?
Я снова кивнул. По-видимому, она боялась ошибиться.
- Но я... - Мгновение она колебалась, недоверчиво озираясь по сторонам.
- Дело в том, что я живу в негритянском поселении, - если вы знаете, что это
означает... - И она быстро посмотрела в сторону павильона, где находилось
бюро обслуживания. - Это запрещено, - добавила она решительно.
Я крепко взял ее под руку. Я должен добиться от нее этого, должен
заставить ее.
- Что, в самом деле невозможно? Получите двойной гонорар, если
понравитесь.
У нее были холодные руки и нежная шелковистая кожа.
- Ладно, потом отвезу вас обратно, - сказала она тихо и пошла к машине.
Недолго она колебалась. - Сядьте лучше сзади...
Я рухнул на сиденье. Автомат отключился. Я был измучен, руки у меня
тряслись. Пришлось стиснуть зубы, чтобы они не стучали. Гледис осторожно
развернула машину, включила ближний свет, и мы поехали сквозь мрачный лесной
туннель, в город.
Где мы допустили ошибку, как случилось, что Гут - мертв, как это могло
случиться? Как мне теперь быть, что одному, без него, делать? Огромные
выкатившиеся глаза смотрели мне в лицо. Не было ли в крови удостоверение? Не
запачканы ли у меня в крови руки? Надо было о чем-то говорить, завязывать
разговор, изображать интерес... но я не был способен выдавить из себя ни
слова.
Мне необходимо выиграть время, я должен выиграть время во что бы то ни
стало, а потом позвонить в посольство.
Нет!
Только не допустить еще одну ошибку, прежде надо все обдумать! Сейчас я
не способен рассуждать трезво. Если получится, останусь у нее до утра, потом
увидим. Гут - мертв! Я не мог поверить, не мог с этим смириться. Я должен
пробудиться от этого сна, это не может быть правдой. На глаза навернулись
слезы. Я вонзил ногти в ладони и прикусил губу.
"Опомнись, ты, сумасшедший, опомнись! - шептал раздраженно Гут. - Дело
идет о жизни. Все поставлено на карту!"
Я глубоко вздохнул. Бежать! Выскочить и бежать! Блеск глаз в зеркальце
заднего обзора. Она наблюдала за мной. Я даже не заметил, когда мы выехали
из леса. Кругом была абсолютная темнота, лишь вдалеке ореол сияния над
городом.
- Вам нехорошо, господин? - спросила она вежливо. - Нужно ехать
медленней?
Все осталось позади. Прекрасный сверкающий день, полный надежды и
уверенности. Фрейлейн Виселер и стая слуг. Апартаменты, в каких я никогда не
жил. Но с утра не знаешь, что ждет тебя вечером. Гут на мраморном полу с
размозженной головой... Где мы сделали ошибку? Все же они шли наверняка...
- Все в порядке, - снова включился мой автомат. - Беспокоит барабанная
перепонка, еще в самолете прихватило. Мы резко приземлялись.
- Я люблю поговорить с людьми из Европы, там другая жизнь. Что вы
думаете об апартеиде, госпoдин? Вы слышали об этом что-нибудь?
Ради бога, только никаких дискуссий, никаких деклараций, я не способен
сосредоточиться, говорить пустые слова.
Они шли наверняка, должны были идти наверняка. Но это означает... В
голове образовалась путаница из все тех же безнадежных вопросов. Что будет
дальше? Что через час, через два, что завтра утром?
Меня оглушил визг полицейской сирены. Навстречу пронеслись две
полицейские автомашины с ослепительно сверкающими мигалками.
Так, значит, его уже нашли, уже обнаружили! Полиция всегда повинуется
слепо, если она получит приказ утопить меня в канале - быть мне на дне
канала!
Глаза в зеркальце заднего обзора испытующе рассматривали меня. Я
скривил губы. Вряд ли это было похоже на улыбку. А вдруг она начнет меня
бояться? Мы проезжали окраину города. Резкий свет фонарей проникал в
автомашину. Кольцевая дорога.
- Уже недалеко, через минуту будем там, - сказала она все тем же
вежливым, ничего не означающим тоном. - Еще примерно пятнадцать минут в
сторону сталелитейного завода "ИСКОР". Знаете это предприятие?
- Нет, я здесь впервые.
Мы опять выехали с освещенных улиц и погрузились в темноту. Я понял,
что мы едем вокруг города. Объезжаем его с севера на юг.
Получили информацию! Я снова почувствовал тошноту. Ради бога, скорей бы
уж мы были на месте, или меня начнет тошнить. Я опустил стекло и пытался
глубоко дышать. Ее глаза снова впились в мое лицо.
- Но вам на самом деле нехорошо, господин...
- Да, прихватило немного.
Мы въезжали в другой квартал.
- Наше поселение, поселение для метисов, господин, - шептала она с
ненавистью, - в самом отдаленном конце города.
Мне было все равно, что мне до расовых проблем, пусть только скорее
остановится, Обветшалые одноэтажные бараки. Потом оживленный торговый
проспект с толпами людей.
- Еще минутку...
Она проехала перекресток, и мы остановились перед старым многоэтажным
жилым домом. Она погасила свет и мгновение неподвижно сидела. Тихо и пусто.
Только глаза чужих окон глядели в темноту.
- Пойдемте, пожалуйста, только быстро, нас никто не должен видеть.
Мы прошли коридором, поднялись на второй этаж. Торопливый поворот
ключа. Двери захлопнулись. Спасение, бегство в иной мир, в чужую незнакомую
жизнь. Сон и надежда. Когда было предопределено, что мы здесь встретимся?
Уже в момент зачатия? Или еще раньше? При сотворении мира?
Она включила свет.
Современная, уютно обставленная квартира. Образцовая чистота. Она
деловито открыла дверь в спальню и принужденно улыбнулась. Теперь я,
наконец, ясно видел ее необыкновенное чужеземное лицо со светлой кожей цвета
кофе с молоком.
- Я хочу немного привести себя в порядок...
- Извините, мисс, - сказал я подавленно. Мне было все равно, что она об
этом подумает. - Мне нужно немного отдохнуть. Можно остаться у вас до утра?
Я вынул из заднего кармана пачку двухрандовых банкнот и отсчитал
двадцать. Это была большая сумма, но достаточно ли большая, чтобы она
согласилась? Она молча смотрела на меня.
