тяжелое, деревянное и ударило Дьякона по колену.
- У-е! - взревел Дьякон.
В следующий миг Виктора внесло в харчевню, а Дьякон, ворвавшись за
ним, вскочил на стол и страшным голосом возопил:
- Ноги поотрываю, протобестии!
Хозяин был привязан к стойке вниз головой, с порезов на руках стекала
кровь, и бледное безжизненное лицо почти касалось черной лужи.
Месропа подвесили за ноги к колесу, висевшему на ржавых цепях под
потолком. Судя по брани, которую он изрыгал, лупилы еще не начали свой
страшный хоровод. Дюжина полуголых, тяжело дышавших мужчин и женщин
щетинились на Виктора и Дьякона длинными тесаками.
Они зашипели, заскрежетали зубами и стали медленно окружать. Один
бросился на Виктора, но, получив ногой в живот, отлетел в угол и заскулил.
Стая завыла жуткими голосами, Виктор понял, что сейчас все сразу кинутся -
конец, не отбиться, даже если выхватит у кого лезвие.
- Вот вы как, - снова закричал Дьякон, - без покаяния сдохнете, сучьи
потроха!
На миг лупилы замерли и повернули головы к Дьякону. Виктор ухватился
за ножку стула, но тут Дьякон вдруг сорвал с цепи крест и тот распался
веером на десяток тонких вертушек. Когда первая вертушка врезалась в горло
вожаку, последняя уже была в воздухе, и толстощекая бабища не успела
поднять тесак, как ей снесло два пальца.
Добить уцелевших было делом минуты. А потом подвешенный Месроп начал
блевать с высоты.
- Ужасно, - сказал он, отдышавшись, после того как его осторожно
сняли, - конечно, это бойня, но и они не люди... Волки!
- Лупилы, - сказал, как плюнул, Дьякон, обтер вертушки, собрал их
вместе и повесил на цепь.
Они оттащили тела к стене. Виктор подошел к хозяину, глянул и не стал
трогать. Дьякон хотел вызвать патруль, но экран был разбит.
- Вокзал рядом, - сказал Виктор, - только мне неохота вязаться с
патрулем.
- Ладно, - кивнул Дьякон, - ты иди, а я тут присмотрю...
Месроп пришел в себя и, трясясь как от озноба, заявил, что в гробу
видал Москву с такими шуточками, и что будь здесь дружина - вся эта погань
разбежится по лесам. Схватил Дьякона за рукав и потребовал, чтобы тот
немедленно двигал отсюда в Саратов, а тут вообще жить нельзя...
Дьякон отцепил от себя Месропа и недоуменно глянул на Виктора. Виктор
сделал успокаивающий жест ладонью и со словами "нам пора" вытолкал Месропа
за порог.
На улице капал мелкий дождь, беззвучно пыхали зарницы.
1
В номере Месроп повеселел. Ругнул было Москву, но тут Виктор сказал
ему, что и в Саратове лупилы не лучше, просто ему, Месропу, надо бы почаще
выезжать на облавы, а то стратегов много, а ручками работать некому.
Месроп поворчал, огрызнулся, потом махнул рукой и пошел в ванную. Их
поместили в хорошем трехкомнатном номере, правда, это стоило Виктору чона,
вложенного в согнутый пополам пропуск.
Минут через десять Месроп вышел красный, чистый и благодушный. Старую
одежду выбросил, новая как раз и пригодилась. В комбинезоне и зеленой
пятнистой рубашке он выглядел бы не очень уместно среди дорогой мебели,
картин и ковров.
- Ну что, - спросил Месроп, - будем спать?
- Нет, будем есть.
В большом фризере они нашли банку с тамбовским окороком, малиновый
компот, упаковку рокфора, и, к великой радости Виктора дюжину банок пива.
Месроп наотрез отказался от пива и даже немного побледнел. Видать, чуток
перепил в харчевне. Есть тоже не стал.
Виктор отрезал добрый ломоть мяса, ущипнул зеленой мякоти сыра и,
прихлебывая пиво, вытянул ноги.
Месроп дремал, уткнувшись подбородком в кулак. Между глотками Виктор
посматривал на него и думал, что напарник совсем раскис. Саратовская жизнь
вдруг подернулась легким туманом. Отдохнул, отвлекся от дел, а теперь
снова начнется привычная круговерть. Да, но Ксения... В последнее время он
вспоминал ее все чаще и чаще. Досадовал на себя, тем более что перед
отъездом в Москву у него вроде бы притиралась втулочка к симпатичной
брюнетке, сестре дружинника Бориса. Она частенько забегала к брату, вот и
познакомились. Дальше мелких поцелуйчиков и легкого обжима дело пока не
шло, и не сердитые взгляды Бориса мешали, а Ксения... С какой бы женщиной
он ни говорил, тут же вспоминал ее, сбивался, нес околесицу. Приворожила,
наверно.
- Наелся? - вывел его из раздумий голос Месропа. - Тогда поговорим.
Виктор посмотрел на него. Месроп подобрался, исчезла вялость, глаза
заблестели, а нижнюю губу он чуть выпятил вперед - таким его можно было
видеть над оперативным раскладом: вот он нависает над картой, минута,
другая и - пальцем в то место, откуда ждать очередной каверзы. А потом уже
Мартын продумывает, кого куда послать, да ругается с Сарматом из-за людей
- просит сто, а получает десять.
- Надеюсь, понимаешь, - продолжал Месроп, - что главный - ты! С меня
толку мало. Героические позы не в счет. До Москвы, может, и дополз бы,
теряя конечности, но дальше твой ход. Не спеши, продумай все, а потом -
вперед. Без страха...
- И без гипноза, - вставил Виктор. - Гипнотизер из тебя! Я же выпил,
значит, хрен сработает.
- Да? - удивился Месроп. - Тогда не буду.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. Месроп оборвал смех и
серьезно сказал:
- А ты, юноша, далеко не валенок. Ох повезло, что ты с нами. Не зря
Мартын тебя в полководцы назначил.
Виктор хмыкнул. Начались знакомые песни. Сейчас его на подвиги будет
звать.
Но Месроп молча рассматривал свои ладони. Вздохнул, прикрыл глаза.
- Что же ты не спросил, зачем мы идем в... Ну, куда надо.
Неинтересно?
- Я спрашивал, ты не ответил.
- Да, верно. Это я ошибся, надо было все сразу рассказать. Только в
Саратове не хотелось, а потом как-то времени не было.
- Зато сейчас есть.
Острый взгляд, кивок на дверь.
Они вышли в коридор. Никого. Ковровая дорожка мягко уходила вдаль и
скрывалась за изгибом стены. Гостевой дом стоял почти пустой. Спустившись
на два этажа, они вышли в большой холл. У стеклянных дверей дремал
швейцар, а рядом, на диване, пристроились двое патрульных. Один спал,
положив голову на карабин, второй смотрел видео. Звук был отключен, по
экрану метались, размахивая мечами, не то ниндзя, не то монахи, кто-то
прыгал, как заводной, споро орудуя при этом боевым веером.
Бар работал. У стойки две девицы в раздутых баллонных штанах оглядели
Виктора и Месропа, но интереса не проявили. Взяв по чашечке кофе и тарелку
с хрустами, они отошли к окну.
Месроп отпил глоток и скривился.
- Отрава! Лучше бы коньяку взяли.
Виктор молча вернулся к стойке, выгреб из кармана ворох бумажек и
показал на бутылку армянского. Бармен иронично поднял бровь и начал
складывать бумажку к бумажке. Закончив, пододвинул стопку к Виктору и
заявил, что здесь в лучшем случае на полрюмки. Может предложить водку или,
если туго с деньгами, бесплатное пиво.
Не отвечая, Виктор сгреб бумажки и аккуратно опустил их в мусорный
стояк. Девицы оживились. А когда он достал чон и кинул на прилавок, они
расплылись в обещающих все улыбках. Бутылка была мгновенно открыта,
невесть откуда появился серебряный поднос с двумя тонкого стекла бокалами,
и бармен сам отнес его к столику.
Виктор отошел от стойки, услышав за спиной презрительный шепот:
"Бабкины серьги толкнул, гуляет на единственный".
Подняв бокал, Виктор понюхал коньяк. Пахло розами. Сделал маленький
глоток - приятно, но очень крепко. На пиво густо ляжет, лучше не пить. Ну
а Месроп пригубил, одобрительно причмокнул и выцедил бокал.
- Что ты слышал о неодеистах? - внезапно спросил он.
Виктор пожал плечами.
- Так я и знал. - Месроп плеснул себе еще, показал на бокал Виктора,
тот покачал головой. - Тогда с них и начнем!
Но начать не удалось. Одна из девиц подошла и молча села Месропу на
колени. Вторая от стойки наблюдала за ее действиями. Бармен притворился,
что ничего не видит, и протирал рукавом зеркало. Месроп меланхолично
похлопал ее ниже талии и как ни в чем не бывало сказал Виктору:
- В прошлом году мне случайно попался справочник по конфессиям, очень
любопытная, доложу тебе, статистика. По многим регионам сведения, конечно,
приблизительные, но тенденция прослеживается четко...
От такого откровенного небрежения у девицы даже челюсть отвисла. Она
поерзала ягодицами, но Месроп, подмигнув Виктору, начал сыпать числами,
терминами, и тогда она, возмущенно фыркнув, поднялась и ушла, а за ней
потянулась и подруга.
- Уф! - выдохнул Месроп. - Еще немного, и я бы поволок ее в номер или
разложил прямо здесь. Ладно, проехали. Так о чем это я? Да, понимаешь,
традиционные религии распадаются на секты, секты возникают, как грибы, и
так же быстро вянут. Но это пузырится вода на поверхности, а что творится
в глубине, какие сильные течения поднимают ил и подмывают берега - никто
не знает.
Все эти материи Виктору были неинтересны. Ему несколько раз
приходилось общаться со священниками, однажды даже провел ночь в
полузатопленном подвале с фанатичной старухой-проповедницей, она что-то
исступленно втолковывала оказавшимся в западне, но Виктор так и не понял -
что. Иногда ему казалось, что кто-то могучий тайно покровительствует ему,
но думать об этом не хотелось, чтобы нечаянной мыслью не обидеть
Покровителя, если он все-таки есть.
- ...Зреет новая религия, - продолжал между тем Месроп, - и мы ее не
можем разглядеть. Я имею в виду не худосочную секту, а кондовую мировую
религию со всеми онерами. Вообще-то возникновение новой религии подобно
вспышке молнии. Тучи все собираются, ходят кругами, погромыхивает где-то,
но тем не менее удар всегда неожиданен, вспышка хоть на миг, да ослепляет.
- Вспышка? - вежливо переспросил Виктор и прикрыл ладонью рот,
подавляя зевок.
- Да, именно! Не всегда нужны новые чудеса, достаточно нового взгляда
на мир. Возникает разность потенциалов - вжик! - и люди готовы принять
новых богов.
- Ага, - догадался Виктор, и сонливость как рукой сняло, - так мы
идем к сектантам?
Это в корне меняло дело. Если бы в Саратове он узнал об этом, то
посоветовал бы не лезть, а если очень зудит, то без него. С религиозными
фанатиками шутки плохи, они сначала режут, а потом спрашивают, кто такой и
зачем пришел.
- Почти так, - кивнул Месроп, - но только почти.
- И каким же богам они поклоняются? - криво улыбнулся Виктор.
Месроп медленно налил себе коньяку, осуждающе посмотрел на почти
полный бокал Виктора, глотнул, провел рукой по животу.
- Каким богам? - переспросил он. - А никаким.
Виктор спокойно ждал продолжения.
- Я не шучу, - сказал Месроп. - Неодеисты поклоняются истинно
несуществующему богу.
- Атеисты, что ли? - удивился Виктор.
- Гораздо хитрее, дружок, - Месроп наставительно поднял палец, -
гораздо хитрее! Атеисты отвергают идею божества вообще. А неодеисты
поклоняются несуществующему богу.
- Но для них-то он существует?
- Нет! В том весь выверт! Они знают, что он не существует и
поклоняются его несуществованию. Понимаешь?
- Ничего не понимаю, - честно сказал Виктор.
- Да и я, знаешь, не вполне, - признался Месроп. - Что-то ухватываю,
но в целом не воспринимаю. Я смотрел их шесть доказательств небытия
божьего, - туманно и сумбурно, как и положено любой респектабельной
теологии. Истинно несуществующий бог неуязвим, поскольку недеятелен,
бессилен и ничего не знает. Вот отсюда у них начинаются забавные выводы.
Идея всемогущего бога предполагает бессилие человека, отсутствие идеи бога
