полиции его приняли очень ласково, дескать, заявление об утере
золотого кольца с бриллиантом к ним уже поступило. Но потом
посмотрели на камень и говорят: "Послушайте, милый человек, да
ведь это стекло, а не бриллиант. Сколько вам за тот бриллиант
дали. Знаем мы таких честных заявителей!" В конце концов
выяснилось, что еще один человек потерял кольцо с поддельным
бриллиантом (какая-то там семейная реликвия). Но портному
пришлось все-таки отсидеть три дня, потому что в расстройстве
он нанес оскорбление полиции. Законное вознаграждение он
все-таки получил, десять процентов, то есть одну крону двадцать
геллеров,-- цена-то этому хламу была двенадцать крон. Так это
законное вознаграждение он запустил в лицо владельцу кольца,
тот подал на него в суд за оскорбление личности, и с портного
взяли десять крон штрафу. После этого портной всюду говорил,
что с каждого честного заявителя надо брать двадцать пять крон
штрафу; таких, мол, нужно избивать до полусмерти и всенародно
сечь для примера, чтобы все знали, как поступать в таких
случаях... По-моему, нашу дарохранительницу никто нам не
вернет, хотя на ней и есть сзади полковая печать. С воинскими
вещами никто связываться не захочет. Уж лучше бросить их в
воду, чтобы не было канители... Вчера в трактире "У золотого
венка" разговорился я с одним человеком из провинции, ему уже
пятьдесят шесть лет. Он приехал в Новую Паку узнать в
управлении округа, почему у него реквизировали бричку. На
обратном пути, когда его уже выкинули из управления округа, он
остановился посмотреть на военный обоз, который только что
приехал и стоял на площади. Какой-то парень -- он вез консервы
для армии -- попросил его минутку постеречь лошадей, да больше
и не вернулся. Когда обоз тронулся, моему знакомому пришлось
вместе со всеми ехать до самой Венгрии, а в Венгрии он сам
попросил одного постеречь воз и только этим и спасся, а то бы
его и в Сербию затащили. Вернулся он сам не свой и теперь с
военными делами не желает больше связываться.
Вечером их навестил набожный фельдкурат, который утром
тоже собирался служить полевую обедню у саперов. Это был
фанатик, стремившийся каждого человека приблизить к богу. Еще
будучи учителем закона божьего, он развивал в детях религиозные
чувства с помощью подзатыльников, и газеты иногда помещали о
нем заметки под разными заголовками, вроде "Жестокий
законоучитель" или "Законоучитель, раздающий подзатыльники". Но
законоучитель был убежден, что ребенок усвоит катехизис лучше
всего по системе розог.
Набожный фельдкурат прихрамывал на одну ногу -- результат
встречи в темном переулке с отцом одного из учеников.
Законоучитель надавал подзатыльников сыну за то, что тот
усомнился в существовании святой троицы; мальчик получил три
тумака: один за бога-отца, другой за бога-сына и третий за
святого духа. Сегодня бывший законоучитель пришел наставить
своего коллегу Каца на путь истинный и заронить в его душу
искру божью. Он начал с того, что заметил ему:
-- Удивляюсь, что это у вас не висит распятие. Где вы
молитесь и где ваш молитвенник? Ни один святой образ не
украшает стен вашей комнаты. Что это у вас над постелью?
Кац улыбнулся.
-- Это "Купающаяся Сусанна", а голая женщина под ней-- моя
бывшая любовница. Направо-- японская акварель, изображающая
сексуальный акт между старым японским самураем и гейшей. Не
правда ли, очень оригинально? А молитвенник у меня на кухне.
Швейк! Принесите его сюда и откройте на третьей странице.
Швейк ушел на кухню, и оттуда послышалось троекратное
хлопанье раскупориваемых бутылок.
Набожный фельдкурат был потрясен, когда на столе появились
три бутылки.
-- Это легкое церковное вино, коллега,-- сказал Кац.--
Очень хороший рислинг. По вкусу напоминает мозельское.
-- Я пить не буду,-- упрямо заявил набожный фельдкурат.--
Я пришел заронить в вашу душу искру божью.
-- Но у вас, коллега, пересохнет в горле,-- сказал Кац.--
Выпейте, а я послушаю. Я человек весьма терпимый, могу
выслушать и чужие мнения.
Набожный фельдкурат немного отпил и вытаращил глаза:
-- Чертовски доброе винцо, коллега! Не правда ли? --
спросил Кац.
Фанатик сурово заметил:
-- Я замечаю, что вы сквернословите.
-- Что поделаешь, привычка,-- ответил Кац.-- Иногда я даже
ловлю себя на богохульстве. Швейк, налейте господину
фельдкурату. Поверьте, я ругаюсь так же богом, крестом, небом и
причастием. Послужите-ка на военной службе с мое -- и вы до
этого дойдете. Это совсем нетрудно, а нам, духовным, все это
очень близко: небо, бог, крест, причастие, и звучит красиво, и
вполне профессионально. Не правда ли? Пейте, коллега!
Бывший законоучитель машинально выпил. Видно было, что он
хотел бы возразить, но не может. Он собирался с мыслями.
-- Выше голову, уважаемый коллега, -- продолжал Кац,-- не
сидите с таким мрачным видом, словно через пять минут вас
должны повесить. Слыхал я, что однажды в пятницу, думая, что
это четверг, вы по ошибке съели в одном ресторане свиную
котлету и после этого побежали в уборную и сунули себе два
пальца в рот, чтобы вас вырвало, боясь, что бог вас строго
покарает. Лично я не боюсь есть в пост мясо, не боюсь никакого
ада. Пардон! Выпейте! Вам уже лучше?.. А может быть, у вас
более прогрессивный взгляд на пекло, может быть, вы идете в
ногу с духом времени и с реформистами? Иначе говоря, вы
признаете, что в аду вместо простых котлов с серой для
несчастных грешников используются папиновы котлы, то есть котлы
высокого давления? Считаете ли вы, что грешников поджаривают на
маргарине, а вертела вращаются при помощи электрических
двигателей? Что в течение миллионов лет их, несчастных, мнут
паровыми трамбовками для шоссейных дорог; скрежет зубовный
дантисты вызывают при помощи особых машин, вопли грешников
записываются на граммофонных пластинках, а затем эти пластинки
отсылаются наверх, в рай, для увеселения праведников? А в раю
действуют распылители одеколона и симфонические оркестры играют
Брамса так долго, что скорее предпочтешь ад и чистилище? У
ангелочков в задницах по пропеллеру, чтобы не натрудили себе
крылышки?.. Пейте, коллега! Швейк, налейте господину
фельдкурату коньяку -- ему, кажется, не по себе.
Придя в чувство, набожный фельдкурат произнес шепотом:
-- Религия есть умственное воззрение... Кто не верит в
существование святой троицы...
-- Швейк,-- перебил его Кац,-- налейте господину
фельдкурату еще рюмку коньяку, пусть он опомнится. Расскажите
ему что-нибудь, Швейк.
-- Во Влашиме, осмелюсь доложить, господин фельдкурат,--
начал Швейк,-- был один настоятель. Когда его прежняя экономка
вместе с ребенком и деньгами от него сбежала, он нанял себе
новую служанку. Настоятель этот на старости лет принялся
изучать святого Августина, которого причисляют к лику святых
отцов церкви. Вычитал он там, что каждый, кто верит в
антиподов, подлежит проклятию. Позвал он свою служанку и
говорит: "Послушайте, вы мне как-то говорили, что у вас есть
сын, слесарь-механик, и что он уехал в Австралию. Если это так,
то он, значит, стал антиподом, а святой Августин повелевает
проклясть каждого, кто верит в существование антиподов".--
"Батюшка,-- отвечает ему баба,-- ведь сын-то мой посылает мне и
письма и деньги".-- "Это дьявольское наваждение,-- говорит ей
настоятель.-- Согласно учению святого Августина, никакой
Австралии не существует. Это вас антихрист соблазняет". В
воскресенье он всенародно проклял ее в костеле и кричал, что
никакой Австралии не существует. Ну, прямо из костела его
отвезли в сумасшедший дом. Да и многим бы туда не мешало. В
монастыре урсулинок хранится бутылочка с молоком девы Марии,
которым-де она поила Христа, а в сиротский дом под Бенешозом
привезли лурдскую воду, так этих сироток от нее прохватил такой
понос, какого свет не видал.
У набожного фельдкурата зарябило в глазах. Он отошел
только после новой рюмки коньяку, который ударил ему в голову.
Прищурив глаза, он спросил Каца:
-- Вы не верите в непорочное зачатие девы Марии, не
верите, что палец святого Ионна Крестителя, хранящийся у
пиаристов, подлинный? Да вы вообще-то верите в бога? А если не
верите, то почему вы фельдкурат?
-- Дорогой коллега,-- ответил Кац, снисходительно похлопав
его по спине,-- пока государство признает, что солдаты, идущие
умирать, нуждаются в благословении божьем, должность
фельдкурата является. прилично оплачиваемым и не слишком
утомительным занятием. Мне это больше по душе, чем бегать по
плацу и ходить на маневры. Раньше я получал приказы от
начальства, а теперь делаю что хочу. Я являюсь представителем
того, кто не существует, и сам играю роль бога. Не захочу
кому-нибудь отпустить грехи -- и не отпущу, хотя бы меня на
коленях просили. Впрочем, таких нашлось бы чертовски мало.
-- А я люблю господа бога,-- промолвил набожный
фельдкурат, начиная икать,-- очень люблю!.. Дайте мне немного
вина. Я господа бога уважаю,-- продолжал он.-- Очень, очень
уважаю и чту. Никого так не уважаю, как его!
Он стукнул кулаком по столу, так что бутылки подскочили.
-- Бог -- возвышенное, неземное существо, совершенное во
всех своих деяниях, существо, подобное солнцу, и никто меня в
этом не разубедит! И святого Иосифа почитаю, и всех святых
почитаю, и даже святого Серапиона... У него такое
отвратительное имя!
-- Да, ему бы не мешало похлопотать о перемене имени,--
заметил Швейк.
-- Святую Людмилу люблю и святого Бернарда,-- продолжал
бывший законоучитель.-- Он спас много путников на Сен-Готарде.
На шее у него бутылка с коньяком, и он разыскивает занесенных
снегом...
Беседа приняла другое направление. Набожный фельдкурат
понес околесицу.
-- Младенцев я почитаю, их день двадцать восьмого декабря.
Ирода ненавижу... Когда курица спит, нельзя достать свежих яиц.
Он засмеялся и запел:
Святый боже, святый крепкий...
Но вдруг прервал пение и, обращаясь к Кацу, резко спросил:
-- Вы не верите, что пятнадцатого августа праздник успения
богородицы?
Веселье было в полном разгаре. Появились новые бутылки, и
время от времени слышался голос Каца:
-- Скажи, что не веришь в бога, а то не налью.
Казалось, что возвращаются времена преследований первых
христиан. Бывший законоучитель пел какую-то песнь мучеников
римской арены и вопил:
-- Верую в господа бога своего и не отрекусь от него! Не
надо мне твоего вина. Могу и сам за ним послать!
Наконец его уложили в постель. Но, прежде чем заснуть, он
провозгласил, подняв руку, как на присяге:
-- Верую в бога отца, сына и святого духа! Дайте мне
молитвенник.
Швейк сунул ему первую попавшуюся под руку книжку с
ночного столика Отто Каца, и набожный фельдкурат заснул с
"Декамероном" Боккаччо в руках.
Глава XIII. ШВЕЙК ЕДЕТ СОБОРОВАТЬ
Фельдкурат Отто Кац задумчиво сидел над циркуляром, только
что принесенным из казарм. Это было предписание военного
министерства:
"Настоящим военное министерство отменяет на время военных
действий все имевшие до сих пор силу предписания, касающиеся
соборования воинов. К исполнению и сведению военного
духовенства устанавливаются следующие правила:
П 1. Соборование на фронте отменяется.
П 2. Тяжелобольным и раненым не разрешается с целью
соборования перемещаться в тыл. Чинам военного духовенства
