-- Вы меня ждете, кум?
-- Да, кум, -- сказал полковник. -- Но если вы очень
заняты, я могу прийти в другой раз.
Дон Сабас не услышал его -- он был уже за дверью.
-- Сейчас вернусь, -- крикнул он.
Стоял знойный полдень. Контору заливал солнечный свет с
улицы. Разморенный жарой, полковник опустил веки -- и сразу
перед глазами возникло лицо жены. В контору на цыпочках вошла
жена дона Сабаса.
-- Отдыхайте, отдыхайте, кум, -- сказала она. -- сейчас я
задерну шторы: здесь настоящее пекло.
Полковник смотрел на нее непонимающим взглядом. Задернув
шторы, она продолжала говорить в полумраке:
-- Вы часто видите сны?
-- Иногда, -- ответил полковник, смущенный тем, что
задремал. -- И почти всегда мне снится, будто меня опутывает
паутина.
-- А меня мучают кошмары каждую ночь, -- сказала женщина.
-- И вот я решила узнать, кто эти люди, которых я вижу во сне.
-- Она включила электрический вентилятор. -- На прошлой неделе
у изголовья моей кровати появилась женщина. Я набралась
смелости и спросила ее, кто она, и она мне ответила: я умерла в
этой комнате двенадцать лет назад.
-- Дом был построен всего два года назад, -- сказал
полковник.
-- Вот именно, -- сказала женщина. -- Это значит, что даже
мертвые ошибаются.
Жужжание вентилятора сгущало сумрак. Полковнику было не по
себе, его угнетали сонливость и болтовня женщины, которая от
снов перешла к тайне воскресения из мертвых. Он ждал паузы,
чтобы проститься, но тут в контору вошел дон Сабас с
управляющим.
-- Я четыре раза разогревала тебе суп, -- сказала женщина.
-- Можешь разогревать еще хоть десять раз, -- сказал дон
Сабас, -- только оставь меня сейчас в покое.
Он открыл сейф, дал управляющему пачку денег и сделал
кое-какие распоряжения. Управляющий раздвинул шторы и стал
пересчитывать деньги. Дон Сабас посмотрел на полковника,
сидящего в глубине конторы, однако и не подумал подойти к нему,
а продолжал разговаривать с управляющим. Когда они снова
собрались уходить, полковник поднялся. Дон Сабас, протянувший
уже руку, чтобы открыть дверь, остановился.
-- Что у вас, кум?
Полковник заменил, что управляющий смотрит на него.
-- Ничего, кум, -- сказал он. -- Я хотел бы поговорить с
вами.
-- Так говорите сейчас. Я не могу терять ни минуты.
Он стоял, нетерпеливо держась рукой за ручку двери.
Полковник чувствовал, как проходят секунды -- самые долгие пять
секунд в его жизни. Он стиснул зубы.
-- Я насчет петуха, -- произнес он шепотом.
Дон Сабас открыл дверь.
-- Насчет петуха, -- повторил он, улыбаясь, и подтолкнул
управляющего к выходу. -- Пусть мир пойдет прахом, а мой кум
все будет носиться со своим петухом. -- И добавил, обращаясь к
полковнику: -- Хорошо, кум. Сейчас я вернусь.
Полковник стоял неподвижно посреди комнаты, пока их шаги
не смолкли в конце коридора. Тогда он вышел на улицу и зашагал
по городу, оцепеневшему в воскресной сиесте. В портняжной
мастерской никого не было. Кабинет врача был закрыт. Никто не
стерег товары, выставленные в магазинах сирийцев. Река
блестела, как стальная лента. Какой-то человек спал в порту на
бочках с нефтью, прикрыв шляпой лицо от солнца. Полковник шел к
дому, уверенный, что он единственный во всем городе отважился
выйти в такой час на улицу.
Жена ждала его с обедом.
-- Я взяла это в долг и обещала, что заплачу завтра утром,
-- объяснила она.
За обедом он рассказал ей о том, что произошло в конторе
дона Сабаса. Женщина слушала с раздражением.
-- Дело в том, что тебе не хватает твердости, -- сказала
она, когда полковник кончил. -- Ты ведешь себя так, будто
просишь милостыню. Надо было отозвать кума в сторону и без
околичностей сказать: "Кум, я решил продать петуха".
-- Если бы все в жизни было так просто, -- сказал
полковник.
В это утро женщина развила бурную деятельность. До его
прихода она приводила дом в порядок и сейчас выглядела довольно
необычно: старые ботинки мужа, клеенчатый передник, голова
обмотана тряпкой, завязанной на ушах.
-- У тебя совсем нет деловой хватки, -- сказала она. --
Продавать надо так, будто ты покупаешь.
В таком виде жена показалась полковнику забавной.
-- Одевайся всегда так, -- прервал он ее. -- Ты
напоминаешь человечка на коробке с овсянкой.
Она сняла тряпку с головы.
-- Я говорю с тобой серьезно. Сейчас я отнесу петуха к
куму и бьюсь об заклад на что хочешь: через полчаса вернусь и
принесу девятьсот песо.
-- От такой суммы у тебя голова закружилась, -- сказал
полковник. -- Ты уже делаешь ставку на петуха.
Ему стоило большого труда отговорить ее. Утром она успела
прикинуть, что денег им хватит года на три и они смогут жить
без этой агонии по пятницам. Она приготовилась получить
девятьсот песо. Составила список самых необходимых покупок, не
забыв о новых ботинках для полковника. Наметила, где они
поставят зеркало в спальне. Внезапное крушение всех планов
вызвало в ней смешанное чувство стыда и досады.
Она прилегла отдохнуть. А когда встала, полковник сидел во
дворе.
-- А теперь что ты делаешь? -- спросила она.
-- Думаю, -- сказал полковник.
-- Ну тогда все в порядке. Не пройдет и пятидесяти лет,
как мы сможем получить эти деньги.
Но полковник решил продать петуха в тот же вечер. Он
представил себе дона Сабаса, который одиноко сидит у
вентилятора в пустой конторе в ожидании ежедневного укола.
Полковник заранее обдумывал свой разговор с кумом.
-- Возьми с собой петуха, -- настаивала его жена. -- Товар
надо показывать лицом.
Но полковник отказался. Она, полная отчаяния и надежды,
проводила его до калитки.
-- Пусть у него в конторе будет хоть целая толпа народу,
-- сказала она. -- Возьми его за руку и не отпускай, пока он не
выложит девятьсот песо.
-- Можно подумать, что мы готовим нападение.
Она пропустила его слова мимо ушей.
-- Помни, что ты хозяин петуха. Что не кум тебе, а ты ему
делаешь одолжение.
-- Хорошо.
Дон Сабас сидел с врачом в спальне.
-- Не упускайте случая, поговорите с ним сейчас, --
сказала полковнику жена дона Сабаса. -- Он советуется с
доктором перед тем, как уехать в имение. А вернется не раньше
четверга.
Полковником овладели противоречивые чувства. Он твердо
решил продать петуха и вместе с тем жалел, что не опоздал и
застал дона Сабаса дома.
-- Я могу подождать, -- сказал он.
Но женщина и слышать не хотела. Она проводила его в
спальню, где дон Сабас в трусах сидел на огромной пышной
кровати, уставившись на врача бесцветными глазами. Полковник
подождал, пока врач, согрев пробирку с мочой пациента, понюхал
пар и одобрительно кивнул дону Сабасу.
-- Лучше бы его расстрелять, -- сказал врач полковнику. --
Диабет слишком долгая болезнь -- так мы никогда не избавимся от
богачей.
-- Вы и так делаете все возможное вашими проклятыми
уколами инсулина, -- сказал дон Сабас и подпрыгнул на своих
дряблых ягодицах. -- Но я крепкий орешек, вам не по зубам. -- И
обратился к полковнику: -- Проходите, кум. Утром я бросился
было вас искать, но даже вашей шляпы не увидел.
-- Я не ношу шляпы, чтобы ни перед кем ее не снимать.
Дон Сабас начал одеваться. Врач положил в карман пиджака
пробирку с кровью для анализа. Полковник подумал, что он
собирается уходить.
-- На вашем месте, доктор, я прислал бы куму счет в сто
тысяч песо. Тогда он не был бы так занят.
-- Я ему уже предложил сделку на миллион, -- сказал врач.
-- Лучшее лекарство от диабета -- бедность.
-- Спасибо за рецепт, -- сказал дон Сабас, стараясь
втиснуть свой тучный живот в брюки для верховой езды. -- Но я
не воспользуюсь им, чтобы избавить вас от несчастья быть
богатым.
Врач полюбовался своими зубами, отразившимися в
никелированной застежке чемодана. Без малейших признаков спешки
посмотрел на часы. Дон Сабас, натягивавший в это время сапоги,
неожиданно обратился к полковнику:
-- Ну, кум, что там у вас с петухом?
Полковник заметил, что врач тоже ждет его ответа. Стиснул
зубы. Прошептал:
-- Ничего, кум. Просто я пришел продать его.
Дон Сабас кончил натягивать сапоги.
-- Ну и отлично, кум, -- сказал он безо всякого выражения.
-- Это самое лучшее, что вы могли придумать.
-- Я слишком стар для таких дел, -- оправдывался
полковник, глядя в непроницаемое лицо врача. -- Будь я на
двадцать лет моложе, все было бы по-другому.
-- Вы всегда будете на двадцать лет моложе своего
возраста, -- откликнулся врач.
Полковник перевел дыхание. Он ждал, что дон Сабас скажет
что-нибудь, но тот молчал. Молча надел кожаную куртку с
застежкой "молнией" и двинулся к двери.
-- Если хотите, поговорим на следующей неделе, кум, --
сказал полковник.
-- Я это и сам собирался вам предложить, -- ответил дон
Сабас. -- У меня есть клиент, который, может быть, даст за
вашего петуха четыреста песо. Но придется подождать до
четверга.
-- Сколько? -- спросил врач.
-- Четыреста песо.
-- Я слышал, он стоит гораздо больше, -- удивился врач.
-- Вы мне говорили -- девятьсот песо, -- напомнил
полковник, ободренный словами врача. -- Это лучший петух во
всем департаменте.
-- В другое время за него могли бы дать и тысячу, --
объяснил дон Сабас врачу. -- Но сейчас никто не решится
выпустить на арену хорошего петуха. Всегда есть риск получить
пулю на гальере. -- И повернулся к полковнику с подчеркнутым
сожалением: -- Именно это я и хотел вам сказать, кум.
Полковник кивнул.
-- Понятно.
Он шел за ними по коридору. Врача задержала в зале жена
дона Сабаса. Она попросила лекарства "от этих недомоганий,
которые появляются так внезапно, что застают тебя врасплох --
не успеваешь даже понять, что с тобой происходит". Полковник
ждал врача в конторе. Дон Сабас открыл сейф, рассовал деньги по
карманам и протянул четыре бумажки полковнику.
-- Вот вам шестьдесят песо, кум, -- сказал он. --
Рассчитаемся, когда продадите петуха.
Полковник шагал с врачом мимо портовых магазинов и лавок,
которые начали оживать с приближеиием вечерней прохлады. Вниз
по реке плыл баркас, нагруженный сахарным тростником. Полковник
вдруг заметил, что врач сегодня как-то необычно молчалив.
-- А как вы-то себя чувствуете, доктор?
Врач пожал плечами.
-- Так себе, -- ответил он. -- Думаю, что и мне не мешало
бы показаться врачу.
-- Это все зима, -- сказал полковник. -- Вот и у меня
внутри что-то расклеилось.
Врач окинул его внимательным, совсем не профессиональным
взглядом. Потом -- одному за другим -- стал кивать сирийцам,
сидящим у дверей своих магазинов. Когда подошли к его кабинету,
полковник снова заговорил о петухе.
-- Я не мог поступить иначе, -- объяснил он. -- Это
животное питается человеческим мясом.
-- Единственное животное, которое питается человеческим
мясом, -- это дон Сабас, -- сказал врач. -- Уверен, что он
перепродаст петуха за девятьсот песо.
-- Вы думаете?
-- Уверен, -- повторил врач. -- Это такое же выгодное
дельце, как его знаменитое патриотическое соглашение с
алькальдом.
Полковник не верил своим ушам.
-- Кум пошел на сделку, чтобы спасти свою шкуру,-- сказал
он. -- Только поэтому он смог остаться в городе.
-- И только поэтому он смог скупить за полцены имущество
своих товарищей по партии, которых алькальд выслал из города,
