гигантскую Библию, которую прежде листал, интересуясь только текстом, а
не ее оформлением или происхождением. Определенно английская работа, и
притом из Нортумбрии. Может быть, и не из Йорка, а из Вермута или
scriptorium великого Беды из Джарроу тех времен, когда еще не пришли
викинги. Как эта Библия попала сюда?
Как сюда пришло христианство? Для Карла Великого Гамбург и Бремен
были языческими городами. Веру принесли сюда английские миссионеры,
люди одной с ним крови, благословенные Уиллиброрд, Уинфрит и
Уиллебальд, ниспровергатель идолов. "Мои соотечественники передали им
великий дар, - сказал себе Эркенберт в приступе гордости. - Христианское
учение и знания, как ему следовать. Если кто-нибудь попрекнет меня моим
происхождением, я напомню об этом".
Эркенберт аккуратно вернул драгоценные книги на полки и вышел. Арно,
советник архиепископа, сидел на скамье во дворике. При появлении
маленького дьякона он поднялся.
- Ну как, брат? Ты удовлетворен?
Эркенберт улыбнулся в приливе уверенности и энтузиазма:
- Полностью удовлетворен, брат Арно. Можешь считать, что преподобный
Римберт обратил в свою веру первого иностранца. Благословен тот день,
когда он рассказал мне об этой величайшей из реликвий.
Арно улыбнулся, возникшее было напряжение спало. Он уважал
маленького англичанина за ученость и проницательность. И в конце концов
- разве англичане не разновидность тех же самых саксов?
- Ну что ж, брат. Не заняться ли нам богоугодным делом? Поисками
Святого Копья?
- Да, - с чувством откликнулся Эркенберт. - А потом делом, ради
которого Копье было послано - поисками подлинного короля, нового
римского императора на Западе.
* * *
Шеф валялся на спине, по временам проваливаясь в полудрему. Флот
должен был отправиться в плавание следующим утром, и судя по всему, что
Бранд рассказывал о трудностях морской жизни, спать следовало при каждой
возможности. Но вечер выдался трудным. Шеф обязан был принять всех
своих капитанов, десять английских шкиперов, которых с трудом подобрал,
чтобы командовать минетными кораблями, и сорок с лишним викингов Пути,
которые вели его обычные суда. Пришлось произнести много тостов и не
забыть при этом никого из них.
Потом, когда он от них отделался и надеялся доверительно потолковать с
Брандом, оказалось, что его выздоравливающий друг пребывал в дурном
настроении. Он отказался идти с Щефом на "Норфолке", предпочитая свой
собственный корабль и команду. Он утверждал, что не будет удачи, раз так
много людей во флотилии не знают haf, - слов запретов, с помощью которых
моряки избегают прямо упоминать о всяких сулящих беду вещах вроде
женщин, кошек или священников. Обнаружив, что покинут даже Торвином,
который собирался плыть на "Норфолке", Бранд снова пустился
пересказывать мрачные легенды своей родины, в основном о невиданных
морских тварях, о русалках и марбендиллах, о людях, которые разгневали
эльфов из шхер и были превращены в китов, а под конец - легенду о
нечестивце и безбожнике, чья лодка исчезла в морской пучине, схваченная
длинной рукой, покрытой серыми волосами. На этом Шеф прервал беседу.
Сейчас он лежал, со страхом ожидая, что ему привидится во сне.
* * *
Когда пришел сон. Шеф сразу понял, где он очутился. Он попал в Асгард,
обитель богов, и стоял он как раз перед самым большим зданием Асгарда,
Валкаллой, домом Один а для героев. В отдалении, хотя все еще в пределах
Асгарда, виднелась обширная равнина, на которой разыгрывалась какая-то
хаотическая битва: бой без линии фронта, в котором каждый бился против
всех, сраженные то и дело падали, обливаясь кровью.
День шел, а люди падали и больше не вставали. Бой распался на ряд
поединков. Побежденный умирал, победитель находил себе нового
противника. Под конец остался один-единственный человек, жестоко
израненный и опирающийся на огромный окровавленный топор. Шеф услы-
шал неясные отдаленные выклики "Хермот!", "Хермот!"
Мертвые стали подниматься, их отсеченные руки и ноги прирастали
вновь, зияющие раны затягивались. Помогая друг другу подняться, убивавшие
друг друга воины со смехом вспоминали, как это происходило. Постепенно
они выстроились в ряды и маршем направились к огромному зданию,
шеренгами по двенадцать и длиной колонной в тысячи бойцов. Во главе шел
воин с огромным топором. Они обогнули здание в нескольких футах от
незамеченного Шефа, свернули влево и, не смешав рядов и не сбавляя шага,
направились в здание через двухстворчатую дверь, ныне широко
распахнутую. Дверь захлопнулась. Свет даже в Асгарде начал меркнуть.
Изнутри послышался шум пирующих.
Тут к дверям проковылял человек в грубой одежде. Глядя на него. Шеф
понял, что только в Асгарде такое создание могло бы жить. Его туловище
было разорвано надвое, и верхняя половина раскачивалась без всякой связи с
ногами. Ребра были широко распластаны наружу, талия расплющена, словно
растоптанная каким-то массивным животным. Из-под одежды торчали
развороченные внутренности.
Он дошел до ворот Вальгаллы и уставился на них. Изнутри раздался голос,
один из тех могучих голосов, которые Шеф слышал раньше: недовольный и
циничный голос его собственного патрона - или отца - бога Рига, по-
кровителя ловкачей и обманщиков. Нет, голос холодный и скрежещущий.
Это хозяин дома, подумал Шеф. Это сам могучий Один.
- Кто прислал тебя, человечишка? - произнес голос. Шеф не Мог
услышать глухой ответ, но владелец голоса услышал его.
- А, - произнес голос, - узнаю его работу. Среди моих героев для него
найдется местечко. Когда придет время.
Распластанный человек заговорил снова и снова беззвучно.
- Ты?- сказал могучий голос. - Для тебе подобных здесь нет места. Кто
ты такой, чтобы встать в рядах против отродья Фенриса, когда мне
понадобятся воины? Убирайся. Иди на кухню. Может быть, моему
управляющему Тьялфи нужен еще один блюдолиз.
Распластанный человек повернулся и похромал прочь вокруг здания, в
направлении, противоположном тому, откуда пришло войско. На его лице
Шеф заметил выражение такого беспросветного отчаяния, какое надеялся
никогда больше не увидеть.
* * *
Это человек, которому даже смерть не принесла умиротворения, подумал
Шеф. Даже боги допускают такое зло? Что заставляет их быть настолько
жестокими?
ГЛАВА 3
Со своего наблюдательного пункта на корме переднего корабля Шеф
посмотрел назад вдоль кильватерной линии. "Бедфордшир", четвертый
корабль каравана, снова выбился из строя, что беспрестанно делал с тех пор,
как они способом проб и ошибок пришли к нынешнему строгому походному
построению. Все десять английских линейных кораблей, как упрямо называл
их Ордлаф, шли курсом строго на восток, и юго-западный ветер дул сзади и
сбоку - удобней не придумаешь, гораздо лучше, чем было в плавании у
немецких берегов близ устья Рейна, когда ветер дул точно сзади. И все равно
"Бедфордшир" постепенно отваливал в сторону открытого моря.
Нет смысла кричать на идущий сзади корабль, чтобы по эстафете передали
приказ капитану "Бедфордшира". Тот прекрасно знал, как важно держаться в
строю, на ночных стоянках ему об этом многократно кричали все остальные
шкиперы. В конструкции его корабля была какая-то ошибка. По той или иной
причине у него получался очень сильный "подветренный снос", который
всегда проклинал Ордлаф. Этим нужно заняться, когда они вернутся в док. А
пока "Бедфордшир" сделает то, что всегда - выйдет из строя ярдов на сто, а
затем переложит парус и вернется на свое место. В то время как остальные
шли более или менее прямо, "Бедфордшир" описывал пологие вытянутые
зигзаги, подобные узору на литом мече.
Большого вреда в том нет, по крайней мере сейчас, заключил Шеф. Хотя он
помнил об одной вещи, которую понял несколько дней назад, когда он и
остальные новички наконец перестали травить через борт. Причина, по
которой викинги правили морями и могли появляться в любом месте
западного мира, несмотря на все предосторожности и противодействие
христианских королей, была проста,- они очень хорошо умели делать одно
неожиданно трудное дело: ходить под парусом.
Матросы и шкиперы, которых Шеф набрал в английских портах, были по-
своему неплохими моряками, но по-своему, а не так, как викинги. Почти
сплошь рыбаки, что они умели - так это вернуться домой живыми. Если их
детишки сидели с пустыми животами, они, как и Ордлаф, шли в море почти
при любой погоде. Но им не нужно было добираться никуда дальше соседней
банки или косы, и уж совсем не требовалось появляться где-то быстро и
внезапно. Что касается сухопутных членов команды, обслуживающих
арбалеты и "мулы", морской быт для них оказался тяжким испытанием. Не
меньше шести из них, пытаясь справить нужду, уже свалились за борт, хотя в
спокойных прибрежных водах их, конечно, выловили. Главная причина, по
которой Шеф требовал ночью останавливаться на стоянку, а не продолжать
движение, - он страшился последствий попытки приготовить пищу на ходу.
От "Бедфордшира" с его проблемами Шеф повернулся к унылому
песчаному берегу, скользящему с правой стороны - "по штирборту", как
говорили моряки - со стороны, где было установлено длинное рулевое весло.
Шеф развернул большой свиток пергамента, на который пытался наносить
карту незнакомых территорий. Многое ему рассказывали встреченные
обитатели прибрежных островов - это были, разумеется, жители Фризских
островов, которые ощущали свою близость одновременно и к англичанам из-
за родственного происхождения, и к людям Пути, чью религию и обряд ос-
новал сто пятьдесят лет назад их собственный ярл Рад-бод. Но самое главное,
на Фризских островах жили беднейшие из бедных. На их изолированных от
берега песчаных косах, иногда миль до двадцати в длину, но никогда не шире
одной мили, при набеге викингов ни хижина, ни стадо овец не могли
просуществовать дольше десяти минут. Островитяне жили самым малым и то
готовы были бросить в любой момент.
Это не значит, что они не мечтали о мести. Как только по островам
разнеслась весть, что этот странный
флот - английский и идет он войной на викингов, каждый вечер на огонек
стали появляться люди, готовые поделиться сведениями за кружку пива или
за серебряную монетку новой чеканки.
С их слов картина была ясна. За Ийссельмеером начиналась гряда островов,
которые, как и прилегающий берег, тянулись на восток и чуть-чуть к северу.
На дальнейшем пути названия островов становились более понятными. Тремя
днями раньше они прошли Тексел, Влиланд и Терсхеллинг - Шеф не
представлял, что могли означать эти слова. Но потом объявился
Схирмонниког, а за ним шел ряд сходных названий - Лангеог, Спикерог и
Норденей. Их понять было легко, потому что oog в гортанном фризском
языке означало "ей", остров, a koog походило на знакомое норфолкское
"кей", отмель.
Все эти острова были просто песчаными банками, наносами от столетиями
стекавших в море речных вод, постоянно грозивших занести все илом.
Впервые цепь разрывалась в устье реки Эмс. Дальше шло сдвоенное устье
Яде и Везера, где-то внутри скрывавшее укрепленный епископальный город
Бремен. Впереди, за Вангерогом, последним в длинной цепи Фризских остро-
вов, скользивших сейчас справа по борту, в море впадала могучая Эльба, в
устье которой располагались порт и цитадель Гамбурга с его властителем -
архиепископом. Гамбург, разграбленный викингами пару десятилетий назад,
- как рассказывал принимавший в том участие Бранд, -- был уже отстроен
заново, самое острие христианского меча, нацеленного на Данию и дальше на
Скандинавию.
Еще будет время зайти в Гамбург и Бремен. Но не сейчас. Сейчас Шеф
намеревался прорваться через устье Эльбы к тому месту, где берег
заворачивал на север в сторону Северо-Фризских островов и полуострова
Ютландии, южной части Дании. В сторону равнин, с которых - как
утверждал кое-кто из его моряков - англичане в свое время, столетия назад,
