всю эту волынку, которую тянет... тянул! - ректорат. Они знают, что я сдал
все экзамены, какие положено, и все равно упираются. Потому что я слишком
молод. Но ведь это все в прошлом? Похоже, в конце концов мне все удалось.
Долли странно было это от него слышать. Доктор Снэрсбрук объяснила
ей, что Брайан не помнит ничего из того, что происходило с ним после
четырнадцати лет, что ее задача - помочь ему вернуть утраченные годы. Она
многого не понимала, но до сих пор доктор Снэрсбрук всегда оказывалась
права.
- Они не очень долго упирались. Твой отец и кое-кто еще переговорили
с компаниями, которые финансируют университет. Тем было в высшей степени
наплевать, пять лет тебе или пятьдесят. Ради того они и основали
университет, чтобы отыскивать такие таланты. Сверху дали указание, и тебя
приняли. Я не сомневаюсь, что ты прекрасно справился, но в точности,
конечно, не знаю.
- Не понимаю.
Долли вздохнула и взглянула на доктора Снэрсбрук. Но та сидела с
непроницаемым лицом - помощи от нее ждать не приходилось. И в первый раз
пройти через это было нелегко, а теперь пережить это снова, ради Брайана,
было не легче.
- Ну, ты ведь знаешь, у нас с отцом... не все гладко. Было не все
гладко. Или, может быть, ты не знаешь? То есть не знал?
- Знаю. Взрослые думают, что дети, даже когда подрастут, ничего не
понимают в семейных делах. Вы старались говорить потише, но я слышал, как
вы ссорились. Мне это не нравится.
- Мне тоже не нравилось.
- Тогда зачем вы с отцом ссоритесь? То есть ссорились? Я никогда не
мог понять.
- Прости, что это причинило тебе боль, Брайан. Но мы были совсем
разные люди. У нас была прочная семья, может, даже прочнее других, потому
что мы не слишком многого друг от друга ждали. Но в интеллектуальном
отношении у нас с ним было мало общего. А когда появился ты, я стала
иногда чувствовать себя пятым колесом.
- Ты хочешь сказать, что я в чем-то виноват, Долли?
- Нет. Как раз наоборот. Я хочу сказать - я виновата в том, что все
это не кончилось благополучно. Может быть, я завидовала тому вниманию,
которое он так щедро уделял тебе, и ревновала, видя, как вы близки друг с
другом и как я от вас далека.
- Долли! Я всегда... любил тебя. Ты мне почти как настоящая мать.
Свою родную мать я почти не помню. Мне сказали, что она умерла, когда мне
был только год.
- Спасибо, что ты это сказал, Брайан, - ответила она с едва заметной
улыбкой. - Пожалуй, сейчас уже поздно кого-то винить. Во всяком случае, мы
с твоим отцом разошлись и через несколько лет без всяких скандалов
развелись. Я вернулась к родителям и нашла новую работу - там я сейчас и
работаю.
Поддавшись внезапной вспышке гнева, она повернулась к Эрин Снэрсбрук.
- Вот и все, доктор. Это то, чего вы хотели? Или мне еще немного
повыворачивать душу?
- Физически Брайану двадцать четыре года, - спокойно ответила та. -
Но его воспоминания обрываются на четырнадцати.
- Ох, Брайан... Прости меня, пожалуйста. Я не хотела...
- Конечно, не хотела, Долли. Наверное, все, о чем ты мне сейчас
рассказала, уже назревало, и я должен был это видеть. Не знаю. Должно
быть, дети всегда думают, что все останется в сущности по-старому. Просто
в университете так много дел, работать над искусственным интеллектом так
интересно... - он умолк и повернулся к доктору Снэрсбрук. - Как по-вашему,
доктор, теперь мне уже стукнуло пятнадцать? Во всяком случае, за последние
несколько минут я много чего узнал.
- Это делается не совсем так, Брайан. Ты много чего услышал, но сам
этого не помнишь. Твои воспоминания мы и должны теперь восстановить.
- Как?
- С помощью вот этой машины. Которую - я могу сказать это с гордостью
- помогал создавать ты. Я собираюсь стимулировать воспоминания, которые ты
будешь опознавать. Компьютер станет следить за этим. Всякий раз, когда
воспоминания по обе стороны разреза будут совпадать, между ними будет
восстанавливаться связь.
- Да ведь во всем мире не хватит проводов, чтобы заново соединить все
нервы, какие есть в мозгу! В нем, кажется, что-то около десяти в
двенадцатой нервных связей?
- Да, но там большая избыточность. Мозг очень похож на компьютер, и
компьютер тоже очень похож на мозг. Но важно никогда не забывать и о
различиях. В компьютере память статична, а в человеческом мозгу - нет.
Воспоминания, к которым человек возвращается чаще, становятся прочнее, а
те, что возникают реже, слабеют и исчезают. Я надеюсь, что, когда будет
заново соединено достаточное количество контактов, удастся восстановить и
другие связи. Мы будем искать немы.
- А что такое немы?
- Нем - это пучок нервных волокон, соединенный с разнообразными
элементами, каждый из которых на выходе представляет собой фрагмент
какого-то понятия или какое-то состояние сознания. Например, что такое -
красное и круглое, сладкое и хрустящее, размером примерно с твой кулак
и...
- Яблоко! - радостно воскликнул Брайан.
- Именно это я и имела в виду, но заметь - я этого слова не
произносила.
- Но ведь только оно и подходит!
- Ну да - но ты можешь знать это только благодаря тому, что у тебя в
мозгу существует элемент "яблоко", и он так связан с другими, что
автоматически активируется, как только активируется достаточное число
нужных немов: тех, что соответствуют понятиям "красный", "круглый",
"сладкий", "плод".
- Да, еще вишни. У меня, наверное, и для вишен есть нужные немы.
- Да. Вот почему я добавила: "размером с кулак" Но два месяца назад у
тебя этих немов не было. Или, точнее говоря, у тебя, конечно, были немы,
соответствующие яблоку, только их входы были неправильно подключены.
Поэтому раньше ты не узнавал яблоко по такому описанию - до тех пор, пока
мы в ходе лечения не подключили их правильно.
- Странно. Я ничего такого не помню. Погодите-ка. Конечно, я не могу
этого помнить. Это было до того, как вы восстановили мою память. Как можно
что-то вспомнить, если у тебя нет памяти?
Эрин уже начала привыкать к этой удивительной сообразительности, хотя
каждый раз не могла ей не поражаться. Однако она продолжала тем же тоном:
- Вот так и соединяются между собой немы - все дело в правильном
подключении их входов и выходов. До сих пор мы могли делать это только для
самых обычных немов - тех понятий, которым выучивается любой ребенок. А
теперь мы будем искать все более сложные немы и смотреть, как подключаются
они. Я хочу постепенно выходить на все более высокие уровни твоих мыслей,
представлений и ассоциаций. Их будет все труднее локализовать и описать,
потому что здесь мы вступаем в область, которую определило твое
индивидуальное развитие, в область понятий, которые были свойственны
только тебе одному, для которых нельзя подыскать обычных слов. Когда мы их
найдем, вполне возможно, что ни я и никто другой не сможет понять, что они
для тебя означают. Но это неважно, потому что с каждым днем ты будешь
узнавать все больше и больше. Каждый раз, как машина-коррелятор будет
обнаруживать десяток новых немов, ей придется перебирать тысячу других
возможных элементов, чтобы выбрать, к какому из них эти немы подключить. А
каждые двадцать немов открывают миллион таких возможностей.
- Число растет по экспоненте, вы это хотели сказать?
- Совершенно верно. - Она даже улыбнулась от удовольствия. - Похоже,
в восстановлении твоих математических способностей мы продвинулись уже
довольно далеко.
- А что я должен буду делать?
- Сейчас - ничего. Для первого раза хватит.
- Нет, не хватит. Я прекрасно себя чувствую. И разве вы не хотите
поработать с этой новой моей информацией - на случай, если она снова
ускользнет, когда я засну? Ведь это вы говорили мне, что должно пройти
определенное время, прежде чем краткосрочные воспоминания перейдут в
долговременную память.
Эрин Снэрсбрук закусила губу и задумалась. Брайан прав. Надо
двигаться дальше при первой же возможности. Она повернулась к Долли.
- Вы сможете быть здесь завтра? В это же время?
- Если хотите, - последовал ледяной ответ.
- Да, хочу, Долли. Не просто хочу - вы мне нужны. Я понимаю, вам
нелегко, но надеюсь, что вы не забыли того мальчика, каким был когда-то
Брайан. Брайан-мужчина - пока еще тот же самый Брайан-мальчик, которого вы
приняли в свой дом. Вы можете помочь мне снова собрать его из кусочков.
- Конечно, доктор. Простите меня. Мне не следовало думать о себе, да?
Значит, до завтра.
Оба они молчали, пока дверь за ней не закрылась.
- Я чувствую свою вину, - сказал Брайан. - Священник постоянно
говорил об угрызениях совести, и монашки в школе тоже. И об искуплении.
Знаете, по-моему, я никогда не называл ее матерью. Или мамой, как другие
дети.
- Не надо себя винить или попрекать, Брайан. Ты не живешь в своем
прошлом, а восстанавливаешь его. Что было, то было. Железная логика, как
ты мне всегда говорил.
- Я так говорил?
- Все время, пока мы вместе работали над машиной - когда я
запутывалась. Ты очень высоко ценил логику.
- И правильно делал. Однажды она спасла мне жизнь.
- Не хочешь мне об этом рассказать?
- Нет. Это часть моего прошлого, и когда я об этом вспоминаю, мне
становится не по себе. Тогда я позволил себе немного поддаться глупым
эмоциям. Пожалуйста, давайте двигаться дальше. Что там следующее?
- Я собираюсь снова подключить тебя к компьютеру. Задавать тебе
вопросы, прослеживать связи, стимулировать те участки твоего мозга, что
лежат рядом с поврежденными местами, и регистрировать твои реакции.
- Тогда давайте начинать - подключайте!
- Не сразу, сначала мы должны набрать более обширную базу данных.
- Ну так действуйте, доктор! Пожалуйста. Мне не терпится снова стать
взрослым. Вы говорили, что мы когда-то вместе работали?
- Почти три года. Ты говорил мне, что мои исследования работы мозга
помогли тебе с твоим искусственным интеллектом. А ты уж точно помог мне
разработать эту машину. Без тебя я бы не справилась.
- Три года... Когда мы начинали, мне был двадцать один. Как я вас
тогда звал?
- Эрин. Это мое имя.
- Пожалуй, слишком нахально будет для мальчишки. Вполне годится и
"доктор".
Зажужжал сигнал, и она взглянула на экран.
- Передохни несколько минут, Брайан. Я сейчас вернусь.
За дверью палаты ее ждал Беникоф, и вид у него был очень недовольный.
- Мне только что сообщили, что сюда направляется генерал Шоркт. Он
хочет поговорить с Брайаном.
- Нет, это невозможно. Это слишком сильно помешает тому, что мы
делаем. Откуда он мог узнать, что Брайан пришел в себя? Это не вы ему
сказали?
- Что вы! Но у него везде есть шпионы. Может быть, даже ваш кабинет
прослушивается. Мне бы следовало об этом подумать - да нет, пустая трата
времени. Что он хочет знать, он узнает. Как только я услышал, что он
собирается сюда, я сел на телефон и пробился на самый верх. Ответа пока
нет, так что вам придется мне помочь. Если он сюда доберется, мы должны
его задержать.
- Хоть скальпелем!
- Ну, в таких крайних мерах нет необходимости. Просто потяните время.
Как можно дольше заговаривайте ему зубы.
- Я сделаю кое-что получше, - сказала Эрин Снэрсбрук, протянув руку к
телефону. - Я устрою ему тот же фокус, что в свое время устроил он сам:
пошлю его не в ту палату.
- Вы этого не сделаете. Я уже в той палате, в какой надо.
В дверях стоял генерал Шоркт. Едва заметная тень улыбки пробежала по
его угрюмому лицу и мгновенно исчезла. Дверь держал открытой какой-то
