французский акцент: - Я повидала весь мир, я заставляла принцев млеть от
страсти...
- От скуки они с тобой млели, а не от страсти. У тебя же прекрасная
голова, Ким. Ты просто ею не пользуешься.
- Опять голова! Не хочу больше слышать про голову. А как насчет
других частей тела?
Она оттянула ворот блузки, демонстрируя ложбинку между грудей.
Оттянула слишком сильно - блузка расстегнулась и обнажила белую грудь с
нежным розовым соском. Хихикнув, Ким застегнула блузку.
- Мужчины млеют от страсти...
Она умолкла, увидев, какое впечатление это произвело на Брайана. Он
побледнел, глаза его широко раскрылись.
- Успокойся, - сказала она. - Небось уже насмотрелся на голое тело на
пляже для натуристов, где околачиваются все психи.
- Я там никогда не был, - произнес он внезапно охрипшим голосом.
- Ну, и ничего не потерял. На этих натуристов смотреть противно что
на мужиков, что на баб. - Она пристально вгляделась в него и подняла
бровь. - Погоди, сколько тебе лет?
- Тринадцать.
Она подпрыгнула, встала на колени и посмотрела ему в глаза.
- Ты ростом с меня и недурен собой. Когда-нибудь целовался с
девочкой?
- Давай работать, - сказал он неловко, отворачиваясь. Она взяла его
за плечо и повернула лицом к себе.
- Это не ответ. И я знаю, что ты знаешь про девочек. Я: нашла у тебя
под кроватью старые номера "Плейбоя", и там страницы, где голенькие
девочки, даже обуглились - так ты их разглядывал. Может, ты и знаешь, как
они выглядят, но спорю на что угодно, что ты еще ни разу не целовался. И
пора тебе научиться.
Брайан не сопротивлялся, когда она нежно охватила его голову руками и
протянула к его губам свои. С тихим мурлыканьем она запустила язычок ему в
рот, почувствовала, как напряглись его руки, лежавшие у нее на спине. Ее
рука скользнула ниже, и она ощутила, что у него напряглись не только руки.
Она сама расстегнула ему ремень.
Брайан не мог понять одного - неужели при первом же взгляде на него
всякому не видно, что произошло? Случившееся было слишком потрясающе и
невероятно, чтобы не отражаться на его лице. Стоило ему об этом подумать,
и он чувствовал, как кровь бросается ему в голову. Когда вернулась Долли,
Ким уже ушла; он слышал, как через несколько минут пришел отец, но
оставался у себя в комнате, сколько мог, и спустился обедать только после
того, как Долли несколько раз его позвала.
Но никто из них ничего не заметил. Брайан ел молча, уткнувшись в
тарелку. Родители разговаривали о предстоявшем в следующую субботу
пикнике, куда их пригласили и куда оба идти не хотели. Однако идти было
нужно - не ради удовольствия, а ради дела, и в конце концов они, конечно,
решили пойти. Никто из них не обратил внимания, когда Брайан вышел из-за
стола и пошел к себе.
Больше всего Брайана заботило то, что случившееся как будто ничуть не
подействовало на Ким. На следующее утро, встретившись с ним в коридоре,
она бросила: "Привет", и ничего больше. Во время занятий он ни о чем
другом не думал, отвечая на вопросы невпопад к большому удивлению
преподавателей, а после большой перемены улизнул и отправился на
платформы, где долго сидел в одиночестве над морем.
Почему он так сильно переживает то, что произошло, а она нет? Ответ
стал ему очевиден, как только он поставил вопрос именно так. Потому что
она делала это и раньше. Ей уже восемнадцать, на пять лет больше, чем ему,
и за эти пять лет она вполне могла удовлетворить свой интерес к парням. Он
ревновал к ним - но кто они были? Спросить ее он не осмеливался. В конце
концов он сказал себе: "Ну и черт с ними!" и попытался выбросить все из
головы. И в то же время начал изобретать повод чтобы снова повидаться с
ней наедине.
На следующее утро, перед началом занятий, Брайан подкараулил ее в
коридоре.
- Я вчера до поздней ночи сидел над твоей контрольной и все доделал.
- Что-то у меня с ушами неладно. Ты правда сказал то, что мне
послышалось?
- Угу. Я решил, что проще сделать все сразу, а не заставлять тебя
следить за каждым шагом. Может, ты хоть так сможешь запомнить, что там
написано. - Он пытался говорить как можно небрежнее, но без особого
успеха. - Заходи ко мне после обеда, я покажу тебе, как это делается.
- Обязательно. Увидимся.
Время шло страшно медленно. После обеда Долли собиралась идти играть
в бридж, и дома никого не будет.
- Это заключительная операция, - тихо диктовала доктор Снэрсбрук. -
Все имплантаты на месте. Компьютер готов к работе. Регенерация новых
нервных волокон, подходящих к поврежденным частям коры, почти завершена.
Восстановление контактов в мозолистом теле стимулируется. Произведена
последняя внутричерепная процедура - установка волоконно-оптического
интерфейса между микрочипами. Ткани оболочки мозга восстановлены или
заменены, и сейчас я буду обрабатывать стимулятором края участка черепной
кости, который был удален, чубы обеспечить доступ к мозгу. Костная ткань
будет расти и закроет разрез, сделанный в черепе. Начинаю.
Она не произнесла того, о чем подумала: ведь на этом заканчиваются
только хирургические манипуляции. Новые, еще толком не опробованные
процедуры, которые должны восстановить связи внутри мозга Брайана, только
еще начинаются. Новые, еще толком не опробованные... Пройдут ли они
успешно?
Нет, нельзя об этом задумываться. Надо заканчивать то, что делаешь, и
двигаться дальше.
Стоял влажный, удушливый июльский зной, когда Брайан наконец вырвался
из компьютерной лаборатории. Он задумал усовершенствовать "ламу" - язык
программирования для искусственного интеллекта, в разработке которого
принимал участие его отец. Если все получится, как он надеялся, то работу
перекрестных немов в информационных сетях "цика" можно будет ускорить в
десять раз. Но этот новый способ нужно было еще испытать, а на его
домашнем компьютере для этого понадобилось бы несколько дней работы,
поэтому он выпросил немного времени на машине "Крэй-5", и если все пойдет
нормально, кое-какие результаты можно будет получить к утру. А значит, до
тех пор делать особенно нечего.
К тому же вполне возможно, что Ким уже ждет его дома. Он зашагал
быстрее, чувствуя, как липнет к телу промокшая от пота рубашка. Сегодня
после обеда у нее нет занятий, и она, может быть, заглянет, чтобы с ним
позаниматься - так она это называет. Да, и с ней позаниматься тоже надо
будет, ей это необходимо. Она теперь вовсю прогуливала занятия и не ходила
на лекции, потому что знала - потом он объяснит ей, что надо делать к
экзамену. Она терпеть не могла учебу и всегда пользовалась случаем, если
подворачивалось что-нибудь поинтереснее.
Брайан заметил, что запыхался, и замедлил шаг. В такую жару нельзя
спешить, а то придешь еле живой.
Когда он открыл дверь дома, его охватил вырвавшийся наружу прохладный
воздух.
- Кто-нибудь тут есть? - крикнул он, но ответа не было. Потом он
услышал музыку, улыбнулся и распахнул полуоткрытую дверь своей комнаты.
- Я кричал, а ты не слышала.
Стереоприемник был включен, но в комнате никого не было. Его кровать
была измята, подушки сложены горкой - она всегда так их складывала,
подсовывая под спину. Он огляделся - нет ли где-нибудь записки: Ким все
еще писала их от руки, вечно забывая, что можно воспользоваться
компьютерной сетью. Но записки не оказалось. Он выключил музыку, и теперь
слышно было только гудение вентилятора в системном блоке, который, что-то
бормоча про себя, работал с диском. А, наверное, она на кухне. Ким обожала
время от времени перекусить - в этом ей не было равных. Действительно, там
стояли грязный стакан и тарелка. Но Ким не было.
Телефон у нее дома тоже не отвечал. Брайан еще раз поискал записку -
не раз он находил их в самых неожиданных местах. Наверное, она
единственная в сплошь компьютеризованном УСП еще писала записки. Нет,
записки нигде не было. Может быть, она преодолела свое давнишнее
отвращение к компьютеру и оставила сообщение в нем? Брайан вызвал
программу-автоответчик, но и там ничего не оказалось.
Непонятно. Он забеспокоился. Не случилось ли с ней что-нибудь?
Парадная дверь была закрыта, но не заперта. Обычно ее запирали только на
ночь - университет был изолирован от берега и считался безопасным местом.
Правда, сейчас никакое место нельзя считать действительно безопасным.
Разве не поймали только что торговцев наркотиков на побережье, всего в
нескольких километрах? Уединенные платформы УСП вполне могут стать
подходящим местом для следующей попытки.
Какой-то звук привлек его внимание - это зажужжал компьютер, и на нем
замигала лампочка. Ну конечно! Эту программу, которая включалась по устной
команде, он запустил несколько дней назад. Она работала почти все время,
даже когда он вводил данные с клавиатуры, регистрировала любые слова и
звуки и отвечала, если это было необходимо. Значит, тут должен быть
записан ее голос.
Найти его оказалось нетрудно. Он открутил запись назад, включил
динамик и услышал собственный храп. Прокрутил вперед - послышались
утренние новости, он слушал их, когда одевался. Еще вперед - вот она!
Подпевает музыке по радио - ничего особенного. Он еще прокрутил запись -
из динамика неслись звуки, напоминавшие голос Утенка Дональда, - а потом
нажал на "стоп", разобрав ее голос. Она говорила по телефону.
- Ну ладно. Если тебе так хочется. Скоро. Да. Пока.
Это была только половина разговора - ему никогда не приходило в
голову подключить компьютер к телефонной линии. Он снова прокрутил запись
вперед, услышал что-то, открутил немного назад. Это был смех Ким.
Потом мужской голос произнес:
- Только попробуй это сделать еще раз - и меня уже не остановишь.
Брайан подпер голову рукой, склонился над компьютером и стал
вслушиваться. Из динамика неслись звуки, которые могли сопровождать только
любовный акт. На его кровати. С кем-то другим. Он слышал каждый
унизительный шорох, слышал ее тихие стоны упоения...
Он слушал, пока все не кончилось. Они о чем-то тихо говорили, но он
уже не обращал на это внимания, их голоса превратились в лишенные смысла
звуки.
Все. Конец. Кровь стучала в висках. У него было ужасное чувство, что
его предали. Он абсолютно ничего для нее не значит. Всего лишь бесплатный
репетитор, - а может быть, таким способом она просто расплачивалась за его
уроки? Никогда она не воспринимала его всерьез, никогда не испытывала
того, что испытывал он. Брайан со стыдом понял, что его щенячья
влюбленность была абсолютно односторонней. Она не разделяла ее, может
быть, даже вообще не догадывалась о чувстве, которое поглотило его
целиком.
Дрожащими от гнева и унижения пальцами он стер программу вместе с
предательскими голосами, уничтожил весь файл, потом заново отформатировал
диск, чтобы запись никогда нельзя было восстановить. Но этого ему
показалось мало. Он разыскал все задания, которые выполнял за нее, и стер
их с диска. Стер файл, где были записаны все ее сообщения. Руки у него
тряслись, на глазах стояли слезы ярости. Любовь превратилась в ненависть,
привязанность - в обиду на предательство. Дрожащими руками он схватил
клавиатуру и замахнулся, чтобы запустить ею в экран.
Нет, это сумасшествие. Он швырнул клавиатуру на стол, выбежал из
комнаты, пробежал по коридору, ворвался на кухню и некоторое время стоял
там, стиснув кулаки, сотрясаемый противоборствующими чувствами. Его взгляд
упал на вешалку для ножей. Он схватил самый большой и попробовал ногтем
