Двое раненых фарги умерли за время путешествия, кроме того, было
потеряно несколько беспилотных и раненых лодок, которые одна за другой
исчезали во мраке ночи. Только сила и воля Сталлаи и резкость приказов
удерживали выживших вместе до тех пор, пока они не добрались до знакомых
вод. Был полдень, когда они прошли мимо рыбацких лодок, а затем обогнули
мыс, за которым открывался вход в гавань Альпесака. Их появление, конечно,
было замечено, как и то, что вернулось гораздо меньше, чем отплывало,
поэтому в гавани не было приветственного комитета, когда они вошли туда.
На берегу ждал только один ийлан - Этдирг, исполнявшая сейчас обязанность
Эйстаи.
Когда Сталлан вышла из лодки, она шагнула вперед, но ничего не сказала.
Первой заговорила Сталлан и заговорила самым формальным образом.
- Когда однажды мы остановились на берегу, ночью нас атаковали устозоу.
Они хорошо двигаются в темноте. Мы ничего не смогли сделать, чтобы
защитить себя.
Этдирг холодно взглянула на фарги, которые подгоняли лодки к причалу.
- Это несчастье, - сказала она. - Это произошло до или после вашей
атаки на устозоу?
- До. Мы ничего не добились, совсем ничего. Я не ожидала нападения и не
выставила часовых. Это моя ошибка, и я умру сейчас, если ты прикажешь.
Ожидая ответа, Сталлан затаила дыхание и не шевелилась.
Смерть ее зависела от одного только короткого слова. Она флегматично
смотрела на море, но один глаз следил за Эщирг.
- Ты будешь жить, - сказала наконец Этдирг. - Хоть ты и совершила
ошибку, но Альпесаку нужны твои услуги. Твоя смерть не нужна нам.
Сталлан выразила свое согласие и благодарность.
- Как стало возможно такое несчастье? - спросила Этдирг. - Это выше
моего понимания.
- А для меня все ясно, - сказала Сталлан, каждое движение ее тела
выражало гнев и ненависть. - Я знаю, как это произошло.
Краем глаза она уловила какое-то движение, замолчала и повернулась
лицом к городу, откуда из-под деревьев выносили паланкин. Четыре сильные
фарги шли, сгибаясь под тяжестью его, а следом, переваливаясь, двигалась
толстая Акотолп.
Фарги осторожно поставили паланкин на землю и отошли назад. Акотолп
заторопилась к нему, широко открыв рот, затем наклонилась над фаргой,
лежавшей в паланкине.
- Вам нельзя резко двигаться и много говорить, - сказала она. - Это еще
опасно.
Вайнти согласно кивнула, затем повернулась к Сталлан.
Она сильно потеряла в весе, так сильно, что кости ясно виднелись под ее
кожей. Рана от копья зажила, но внутренние
повреждения были велики. Когда ее принесли к Акотолп, она много дней
оставалась вялой и все ее потребности составляли малую часть нормальных
функций. Акотолп залечила все повреждения, сделала переливание крови и
делала все возможное, чтобы сохранить жизнь Эйстаи. Это было трудной
задачей, и только огромные научные знания Акотолп, объединенные с силой
воли Вайнти, позволили ей выжить. Этдирг занимала ее место в течение
долгой болезни, но вскоре Вайнти должна была занять сама это место. Вот и
сейчас ова заговорила как Эйстаи.
- Расскажи мне, что случилось, - приказала она. - Сталлан сделала это,
ничего не опуская, и, как могла, осторожно рассказала о всех деталях
путешестввя, высадки и бойки, закончив своим возвращевием. Окончив свое
повествование, ока произнесла те же слова, что говорила Этдирг:
- Это моя ошибка, я я умру сейчас, если ты прикажешь.
Вайнти отбросила это вредложение таким резким жестом, что Акотолп
наклонилась вперед и третожно зашипела.
- Ошибка или-нет, но ты нужна нам, Сталлан. Ты нужна нам, чтобы
отомстить. Ты будешь моей рукой и убьешь того, кто сделал это. Это мог
быть только он один.
- Эйстаи права. На снимках рептора, которые мы изучали, не было второй
группы устозоу. Все выглядело так, как должно выглядеть. Однако кто-то
знавший о репторе, приказал устозоу пойти ночью в атаку. Кто-то знал, что
мы высаживаемся на берег в ночь перед нападением.
- КЕРРИК!
Столько ненависти было в этом слове, что Акотолп запротестовала.
- Вы рискуете своей жизнью, Эйстаи, говоря таким образом. Вы еще
слишком больны для таких эмоций.
Вайнти откинулась на мягкое покрытие и сделала знак согласия.
- Я должна обдумать все это. Когда в будущем мы будем атаковать
устозоу, нам нужно делать это новыми и разными способами. Наши знания
уменьшились, потому что мы теперь можем верить снимкам рептора только
наполовину. Оказывается, устозоу могут передвигаться под прикрытием
темноты. - Она повернулась к Акотолп, - ты знаешь эти тонкости. Скажи,
можно сделать снимки ночью?
- Вообще-то, да. Но для этого нужны птицы, которые летают ночью. Думаю,
что-нибудь можно сделать.
- Ты займешься этим немедленно. И еще один вопрос. Есть ли способ
увеличивать снимки рептора?
- Смысл этого вопроса ускользает от меня, Эйстаи.
- Тогда слушай снова. Если устозоу Керрик руководил атакой, значит он
должен находиться в той стае. Следовательно, он будет на одном из снимков.
Можем ли мы обнаружить это?
- Вопрос понятен. Детали снимков можно увеличить, так что мелкие детали
станут во много раз больше.
- Ты слышала, Этдирг. Иди и посмотри.
Этдирг поспешно повернулась и заторопилась прочь. Вайнти вновь
переключила свое внимание на Сталлан.
- В будущем мы будем атаковать разными способами. Систему защиты ночью
тоже нужно пересмотреть. Об этом следует подумать. Такое не должно
повториться никогда.
- Нам будет нужно очень много фарги, - сказала Сталлан.
- Эта проблема уже решена. Пока тебя не было, мы получили отличные
новости о том, что вся подготовка завершена. Инегбан придет в Альпесак еще
до конца лета. Два города снова станут одним - сильным и непобедимым. У нас
будет все необходимое, чтобы смести устозоу с лица земли.
И Акотолп и Сталлан, следуя примеру Вайнти, выразили радостное
удовольствие этим фактом. Если бы это произошло до ее ранения, она нашла
бы способ сказать об этом более формально, каким-нибудь намеком. Тогда ее
стремление править Альпесаком было движущей силой ее жизни, ее
единственной и сильнейшей мечтой. Ее ненависть к Малсас была безгранична,
потому что Эйстаи Инегбана должна была стать Эйстаи Альпесака, когда оба
города соединятся.
Сейчас она приветствовала принтие Малсас. Удар копья, погрузивший ее в
темноту, болезнь и боль, изменили все. Когда сознание вернулось к ней, она
вспомнила, что произошло, что сделал с ней устозоу, которому она спасла
жизнь, а потом подняла из грязи и приблизила к себе. Устозоу, который
отплатил за все это попыткой убить ее. Этот грубый поступок нельзя было
оставить безнаказанным. Мысли о Керрике только укрепили ее намерение
очистить землю от этих вредных тварей. Все ийланы будут чувствовать то же
самое, когда узнают, что произошло с фарги, ушедшими на север. Когда
Инегбан придет в Альпесак, ийланы поймут, что жизнь здесь резко отличается
от жизни, которую они вели прежде в спокойном и мирном городе. Когда их
собственные жизни и будущее окажутся под угрозой, они приложат все силы,
чтобы разделаться с устозоу.
Вся мощь ийлан, их знания и энергия объединятся для решения главной
задачи: уничтожить устозоу, стереть все их следы с лица земли. Они начнут
кампанию, чтобы искоренить их, вылечить землю от тяжелой болезни - устозоу.
Кампания эта могла иметь только одного вождя, и в этом Вайнти видела
свою судьбу.
Глава восьмая
Воздух под высокими деревьями был таким спокойным, что холодный туман
висел неподвижно. Это холодное молчание нарушалось только каплями,
падавшими с листьев, и далекими криками птиц. Из-под куста осторожно
выскочил кролик и начал обкусывать сочную траву на поляне. Потом вдруг
замер и сел, уши его повернулись, прислушиваясь, затем одним прыжком он
скрылся в лесу.
Издалека послышались тяжелые медленные шаги, похожие на раскаты грома.
Потом к ним присоединился скрип кожаных ремней и шуршание деревянных
волокуш, которые тащились по земле. На краю поляны появились два охотника.
Хотя они носили меховые накидки и мокасины, их руки были обнажены и
покрыты каплями воды. Другие охотники вышли из-под деревьев и пошли через
поляну. Затем появился первый мастодонт - огромный горбатый самец. Его
поднятый хобот срывал ветви с деревьев и запихивал их в рот.
Один за другом мастодонты выходили из леса. Рамы волокуш, которые они
тянули, прокладывали глубокие колеи в мягкой почве. Тану были в пути,
который никогда не кончался.
День перевалил далеко за полдень, когда они достигли удобного места для
лагеря на берегу реки. В сгущающихся сумерках между деревьями кружился
первый снег. Ульфадан взглянул на север и понюхал холодный воздух.
- Рано, - сказал он. - Раньше даже, чем в прошлом году.
Здесь в долине снег будет таким же толстым, как бывает в горах. Нужно
обсудить это сегодня ночью.
Келлиманс неохотно кивнул, соглашаясь. После резни мургу решение о
возвращении в старый лагерь было принято безо всяких обсуждений. Как
только были поставлены палатки и желудки наполнены, все собрались вокруг
костра и разговор начался.
В отличие от оседлых, живших в городах ийлан, тану были охотниками. Они
вели кочевую жизнь без постоянной базы.
Всегда в движении, идя туда, где была лучше охота или рыбалка и где
можно было найти лучшие плоды. Для жизни им не требовалась определенная
площадь - вся земля была их домом. И они не образовывали, подобно ийланам,
большие группы. Их саммад были небольшими группами, объединенными общими
интересами.
Саммадар не был вождем, который отдавал приказы, скорее, это был
охотник, который предлагал самые разумные планы, находил больше всех дичи
и обеспечивал процветание саммад. Его решения обсуждались всеми, и он не
мог отдать приказа, который не нравился бы остальным. Охотник и его семья
могли просто исчезнуть в лесу и присоединиться к другой саммад, если
саммадар не нравился им.
Сейчас как раз нужно было принимать решение. Пламя костра поднималось
высоко, когда в него подбрасывали поленья, а круг охотников тем временем
становился шире. Они смеялись и говорили друге другом, стараясь занять
лучшее место возле огня, где было тепло и не было дыма. Их желудки были
полны, у них была пища на зиму, и этого пока им хватало. Когда Ульфадан
встал и повернулся к ним лицом, разговоры стихли.
- Я слышал много слов о том, что мы должны зимовать здесь, в этом месте,
которое все вы знаете. Охота здесь плохая, но у нас хватит пищи, чтобы
дотянуть до весны. Но сейчас нужно думать не об этом. Если мы останемся
здесь, выживут ли наши мастодонты? Хватит ли им травы и листьев на
деревьях? Это важный вопрос, который мы должны обсудить. Если мы переживем
зиму, а они пагибнут, мы тоже умрем, когда придет время двигаться, а мы не
сможем. Вот о чем сейчас нужно думать.
Судьба мастодонтов серьезно волновала всех охотников. Все, кто хотел быть
услышанным, поднимались и говорили, обращаясь к остальным, и споров было
очень много. Херилак и Керрик слушали, но сами ничего не говорили. Херилак
был военным вождем, а сейчас, когда сражение закончилось, сидел вместе со
всеми. Что касается Керрика, то от был доволен, что допущен в круг
охотников, а не сидит снаружи, вместе с женщинами и детьми. Ему было
достаточно того, что сидит здесь и слушает.
Потом было много бессвязных речей об их проблемах, немного жалоб и
гораздо больше хвастовства. Когда разговор угас, Ульфадан предложил
обратиться к фракену и другие поддержали его. Старика очень уважали за его
память и знавне медицины, он был шаманом, который знал тайны жизни и
смерти. Возможно, он мог указать им выход. Фракен подошел ближе к огню,
сопровождаемый мальчиком без имени. Когда мальчик вырастет, а Фракен умрет,
он должен будет принять имя старика. Сейчас у него имени не было и он был
просто учеником шамана. Склонившись перед Фракеном, он порылся в кожаной
сумке и достал темный шар, который осторожно положил на землю у огня.
Фракен принялся тыкать в нето двумя палочками и вскоре обнаружились
крохотные мышиные кости. Шаман собирал эти кости и по их содержимому
