улажу этот вопрос. Где телефон? - спросил он у стражника.
Барни позвонил в контору, надеясь, что там кто-то еще есть, попросил
прежде всего Административный корпус и попал с точку. Сэм, личный
бухгалтер Л.М., все еще был в конторе, он, конечно подчищал бухгалтерские
книги.
- Сэм, - сказал он, - рад снова говорить с тобой, как у тебя дела...
что? извини, я забыл. Для тебя прошло всего два часа, а для меня несколько
месяцев. Нет, что ты, в рот не брал, я же снимал фильм. Совершенно верно,
почти готов... Сэм, нет... Сэм, не нервничай... Это совсем не однодневный
фильм, так же как сценарий не был одночасовым. Мы работали в поте лица.
Послушай, потом я тебе все объясню, но сейчас ты должен мне помочь. Я
хочу, чтобы ты поговорил с одним из стражников студии, исключительно
толстокожим парнем, наверно, он у нас недавно. Вели ему отпереть дверь
продовольственного склада, нам нужно забрать всю крупу и все консервы.
Нет, мы еще не проголодались, это товары для обмена с туземцами. Плата за
съемки массовых сцен... Сэм, что ты говоришь... Сэм, у нас нет времени на
размышления... послушай, если мы можем заплатить им овсяной крупой вместо
зелененьких, какая тебе разница?
Было совсем не легко говорить с Сэмом. Он не любил тратить деньги
даже на овсянку - впрочем, он всегда был трудным человеком, - но наконец
Барни его убедил. Сэм сорвал злость на стражнике, который вышел из
телефонной будки побагровевший от злости.
К половине шестого грузовик был нагружен, а без четверти шесть уже
стоял на платформе машины времени. Барни проверил, все ли вернулись с
грузовиком, и просунул голову в кабину профессора.
- Отправляйтесь, проф, только подождите, пока я не сойду с платформы.
- Значит, вы не вернетесь вместе с нами?
- Совершенно верно. У меня здесь дела. Вы разгрузите платформу, затем
возвращайтесь за мной примерно через пару часов, скажем, около десяти.
Если меня к этому времени не будет здесь, я позвоню вам по телефону, что у
склада, и введу с курс дела.
Хьюитт почувствовал себя уязвленным.
- По-видимому, вы считаете, что я таксист при машине времени, а я
отнюдь, не уверен, что это дело мне по душе. Мне казалось, что я доставлю
вас в одиннадцатое столетие, где вы снимете фильм, после чего мы
возвратимся обратно. Вместо этого я только и делаю, что катаю туда-сюда -
из одиннадцатого в двадцатое столетие...
- Успокойтесь, профессор, мы уже вышли на финишную прямую. Вы
думаете, я согласился бы потерять два часа, если бы это не было совершенно
необходимо? Мы сделаем еще один прыжок во времени, окончим картину, и
работа завершена. Все будет готово, останется разве что аплодировать.
Стоя рядом с воротами павильона, Барни увидел, как платформа исчезла
в прошлом. Обратно к дикарям первобытной Канады, к потрескавшимся губам и
холодным дождям. Пусть себе едут. Сам же Барни собирался отключиться часа
на два. Конечно, за это время ему придется провернуть кое-какие дела, но
значит ли это, что он не имеет права немного развлечься? Сейчас еще не
время отдыхать по-настоящему, так как фильм еще не в коробке на столе у
Л.М., но конец был уже виден, и Барни чувствовал усталость от непрерывной
многомесячной работы. Первое, что он собирался предпринять, - это заказать
себе первоклассный обед в ресторане Чейзена. Уж что-что, а это он может
себе позволить. В любом случае не было смысла ехать в "Заплесневевший
грот" раньше чем к девяти вечера.
В его возвращении в Калифорнию двадцатого было что-то нереальное,
фантастическое. Казалось, события развиваются слишком быстро, вокруг
слишком много кричащих красок, и от выхлопных газов разболелась голова.
Деревенщина! Обед, начатый с виски и обильно сдобренный шампанским с
бренди, под конец помог избавиться от головной боли, и когда Барни в
начале десятого вылезал перед клубом из такси; к нему вернулось хорошее
настроение. Он даже ухитрился не обидеться при виде зеленого входа с
намалеванными на нем красными черепами и скрещенными костями.
- Остерегайтесь, - простонал загробный голос, когда Барни распахнул
входную дверь. - Остерегайтесь, ибо всякий, кто входит в "Заплесневевший
грот", делает это на свой страх и риск. Остерегайтесь... - Магнитофонная
запись оборвалась, когда Барни закрыл дверь и на ощупь двинулся вперед по
тускло освещенной, застланной черным бархатом лестнице. Занавес из
светящихся пластмассовых костей был последней преградой перед входом в
святая святых самого клуба. Барни бывал здесь и раньше, так что странность
обстановки не произвела на него никакого впечатления. Она не впечатлила
его и в первый раз. Тогда она была лишь немного лучше - или хуже - дома
призраков на карнавале. Мигали веселые огни, в углах висела резиновая
паутина, а стулья были исполнены в виде гигантских мухоморов. Он был
единственным посетителем.
- "Кровавую Мэри", - сказал он официанту, одетому вампиром. - А что,
Спайдермэн уже пришел?
- По-моему, он в раздевалке, - пробормотал вампир сквозь
пластмассовые клыки.
- Скажи ему, что его хочет видеть Барни Хендриксон из "Клаймэктика".
Спайдермэн Спиннеке прибыл раньше заказанного коктейля - тощая
сутулая фигура в черном, темные очки.
- Давненько мы с тобой не виделись, - сказал он, скользнув влажными
пальцами по ладони Барни. - Как кинобизнес? - Он опустился на стул.
- Да так, перебиваемся с хлеба на воду. Скажи мне, Спайдер, это
верно, что ты озвучил пару фильмов?
- Да, я написал музыку для одного пустячка под названием "Сумасшедший
твист молодых битников". Надеюсь, что публика быстро забудет о нем. А
почему ты спрашиваешь? Неужели ты заинтересовался бедным старым
Спайдермэном?
- Может быть, и так, Спиннеке, может быть, и так. Скажи, ты не
сумеешь написать музыку для картины и записать ее в исполнении своей
группы?
- Для вас все возможно, старик. Но для этого нужно время, а у нас уже
есть обязательства.
- Пусть время тебя не беспокоит, я все устрою так, что ты не
пропустишь ни единого выступления. Я подумал, что ты найдешь подходящее
звуковое сопровождение к картине, которой я сейчас занимаюсь.
Захватывающий рассказ о викингах. Слыхал о них когда-нибудь?
- Конечно. Волосатые парни с топорами, которыми они рубили встречных
на куски.
- В общих чертах да. Примитивный народ, сильные люди. У них есть
нечто вроде медной трубы, и это навело меня на мысль. Только духовые
инструменты с барабанами соответствуют примитивной свирепости дикарей.
- Неплохо.
- Так как же, сумеешь справиться?
- Ну конечно.
- Превосходно. Вот тебе сотняга в качестве аванса. - Барни извлек из
бумажника пять двадцатидолларовых бумажек и бросил их на стол. Костлявые
пальцы Спайдермэна неслышно скользнули по черной скатерти и поглотили их.
- Теперь бери своих ребят и пошли в студию. Там я обо всем расскажу. Через
час прикатите обратно.
Что им предстояло сделать в течение этого часа, Барни не сказал.
- Не выйдет. Дуди и я хотим сейчас немного поразмяться, а к
одиннадцати придут остальные ребята. Потом мы выступаем до трех ночи. До
этого я не могу уйти.
"Кровавая Мэри" легко прошла по пищеводу. Барни посмотрел на часы и
быстро убедил себя, что нет смысла уезжать и потом снова возвращаться. Три
часа утра, воскресенье - все еще остается масса времени, потому что фильм
должен быть представлен только к утру понедельника. Все будет в порядке.
Спайдермэн скрылся где-то в укромном уголке, и в десять вечера Барни
позвонил профессору Хьюитту. Назначив новое время для рандеву - три часа
утра, Барни вернулся к своему столу и постарался отключиться, насколько
это было возможно при звуках басовой трубы, духовых инструментов и
барабанов с усилителями. Неоценимую помощь оказали ему дополнительные
порции "Кровавой Мэри".
В два часа ночи Барни встал и вышел подышать свежим воздухом, потому
что атмосфера в клубе казалась осязаемой от сигарного дыма и вибрировала
от дрожащих ритмов. Ему даже удалось нанять два такси, водители которых
обещали прибыть к клубу сразу после трех. Все шло хорошо, очень хорошо.
Было около четырех, когда такси подъехали к входу в павильон.
Профессор Хьюитт прохаживался взад и вперед перед дверью, то и дело
посматривая на часы.
- Вы необыкновенно пунктуальны, - ядовито заметил он.
- Не так уж плохо, профессор, старина, - сказал Барни, похлопав его
по спине, затем повернулся, чтобы помочь вытащить из такси барабан-бас.
После этого, построившись цепочкой, все вошли в павильон под звуки
"Полковника Боги", извлекаемые Дуди из тромбона.
- А это что за плот? - потускневшие от усталости глаза Спайдермэна
уставились на платформу.
- Средство транспорта. Влезай. Наша поездка займет всего несколько
минут, даю обещание.
При этих словах Барни поднял руку, чтобы замаскировать хитрую улыбку.
- На сегодня достаточно, - сказал Спайдермэн, оттаскивая тромбон от
вибрирующих губ Дуди. Не заметив этого. Дуди продолжал играть еще не
меньше пяти секунд, пока не заметил, что больше не издает ни единого
звука. - Дошел до ручки, - объяснил Спайдермэн.
Хьюитт фыркнул, когда музыканты в погребальных одеждах вскарабкались
на платформу, затем вошел в контрольную кабину, чтобы включить времеатрон.
- Это что, зал ожидания? - поинтересовался Дуди, влезая вслед за
профессором в тесную кабину.
- Немедленно убирайся отсюда, болван! - рявкнул профессор. Дуди
что-то пробормотал и попытался исполнить просьбу. Повернувшись, он задел
своим тромбоном несколько электронных ламп. Две из них вспыхнули и
замигали.
- Ух ты! - сказал Дуди и выронил тромбон. Его медный бок упал на
обнаженные провода, ведущие к лампам, и мгновенно замкнул их. Посыпались
искры. Свет в контрольной кабине погас.
Барни отрезвел меньше чем за секунду. Он вытащил ошеломленного
музыканта из контрольной кабины и загнал его вместе с остальными на
дальний конец платформы.
- Как дела, профессор? - тихо спросил он, вернувшись к контрольной
кабине, но не услышал ответа. Поглядев на то, как Хьюитт снял заднюю
стенку аппарата и начал вышвыривать одну за другой перегоревшие лампы
через открытую дверь, он решил не переспрашивать.
Услышав наконец неохотное "Да!" в ответ на вопрос, не понадобится ли
по крайней мере два часа на починку времеатрона, Барни отправил музыкантов
по домам.
К девяти утра в воскресенье профессор Хьюитт признался, что ремонт
займет, очевидно, большую часть дня, не считая времени, которое будет
потрачено на поиски новых электронных ламп в воскресенье в Лос-Анджелесе.
Барни с фальшью в голосе ответил, что это не страшно, что у них еще много
времени. В конце концов, картина должна быть представлена только к
следующему утру.
Поздно вечером в воскресенье Барни впервые за все это время заснул,
однако уже через несколько минут, вздрогнув, проснулся и больше не мог
сомкнуть глаз.
В пять утра в понедельник профессор заявил, что монтаж полностью
закончен, и он собирается отдохнуть часок. После этого он отправится на
поиски недостающих электронных ламп.
В девять утра Барни позвонил в контору студии и узнал, что прибыли
ревизоры из банка и ожидают его. Он икнул и поспешно повесил трубку.
В девять тридцать позвонил телефон, и, когда Барни снял трубку,
телефонистка сообщила ему, что вся студия перевернута вверх дном -
разыскивают его - и что Л.М. лично спрашивал ее, не знает ли она где
находится мистер Хендриксон. Не отвечая, Барни повесил трубку.
