быстро.
Хейн осел, как спущенный баллон, и краска покинула его лицо. Он
затолкал пистолет в кобуру, и Ян отпустил его, зная, что с этой стороны
ему уже не окажут помощи поневоле. Предстояло стать лицом к лицу с Хрэдил,
а это было нелегким делом.
- О каком суде вы говорите, Хрэдил? Что он имел в виду, когда
говорил, что я был судим и признан виновным?
Его усиленный голос разнесся над толпой, которая была безмолвной и
внимательной. ЕЕ голос отвечал точно так же.
- Ничего не имел в виду. Он болен, жар, рука у него болит. Уже послан
доктор.
- Это хорошо. Бедняга! Так значит, раз не было суда, я ни в чем не
виноват?
Молчание затянулось, и даже с такого расстояния Ян видел, что она
хочет его смерти так, как ничего не хотела в жизни. Он не двигался -
стоял, словно камень, и ждал ответа. Наконец, ответ пришел:
- Нет... не было суда... - слова кривили ее губы.
- Это тоже хорошо. Ты права, Хейн болен. Ну что ж, раз не было суда,
то я ни в чем не виновен, - итак, он ее поймал, она предстала глазам
общественности. Надо было развивать успех. - Прекрасно, все слышали, что
сказала Хрэдил? А теперь все за работу. Как только сможем, тронемся в
обратный рейс.
- НЕТ! Загремел ее усиленный голос. - Я предупреждаю тебя, Ян
Кулозик, ты заходишь слишком далеко. Тебе надо молчать и повиноваться.
Никаких рейсов за кукурузой, мы так решили. Ты будешь...
- Не буду, старуха. Ради общего блага решено, чтобы мы отправлялись
за кукурузой. И мы отправимся.
- Я тебе приказываю!
Она была в гневе, в такой ярости, в какой никогда не бывала. Любой
призыв следовать закону и логике был тщетен, любая попытка вовлечь
зрителей была обречена на провал. Сейчас их нельзя было убедить, им можно
было лишь приказывать. Ян сунул руку в башню танка, вытянул кусок кабеля и
потряс им в ее сторону.
- Я не принимаю твои приказы. Все танки и движители выведены из
строя, и не будут действовать до тех пор, пока я этого не позволю. Мы
уезжаем за кукурузой, и тебе нас не остановить.
- Схватите его, он безумен, убейте его! Я приказываю!
Несколько человек конвульсивно качнулись вперед, затем отступили, как
только Ян склонился над люком и подал энергию в систему плавильного
орудия. Черное воронкоподобное жерло пушки дернулось вверх, затем
взорвалось ревом, послав прямо в небо столб пламени. Раздались вопли и
визг.
Выстрел орудия сказал больше, чем мог сделать Ян. Хрэдил, скрючив
пальцы, как когти, наклонилась вперед, затем повернулась. На пути у нее
оказался Хейн; она оттолкнула его и исчезла в двери купола. Ян отключил
пушку и бешеный рев утих.
- На этот раз ты выиграл, - сказал Гизо, но в голосе его не было
торжества. - Все же тебе придется постоянно быть настороже. Кончится тем,
что победишь либо ты, либо она.
- Мне не нужна борьба с ней, достаточно перемен...
- Перемены для нее - угроза, никогда не забывай этого. Тебе нельзя
отступать, только вперед.
Ян почувствовал внезапную слабость, истощение.
- Пусть разгружают кукурузу. Надо, чтобы люди работали, тогда у них
не будет времени думать.
- Гизо, - позвал голос. - Гизо, это я. - На гусеницу взобрался тонкий
мальчик-подросток. - Тебя хочет видеть старый Ледон. Сказал, чтобы ты шел
немедленно, не тянул, говорит, это очень важно.
- Мой Глава Семьи, - сказал Гизо.
- Начинается, - Ян подумал о возможных последствиях. - Узнай, что ему
нужно. Но о чем бы он не просил, сразу же возвращайся и дай мне знать. Он
знает, что ты со мной - должно быть, причина в этом.
Гизо спрыгнул и последовал за парнем, но его место занял инженер
Эйно.
- Я пришел за кабелями. Надо прицепить сначала семейные машины.
- Нет, - сказал Ян, почти не думая, повинуясь рефлексу. Кабели,
обездвиженные экипажи - это их единственное оружие. У него было чувство,
что великие силы были готовы заняться им, и нельзя было сейчас лишать себя
оружия. - Подожди немного. Передай остальным, что мы должны собраться
через... ну, скажем, через три часа. Обсудить планы разгрузки.
- Как скажешь.
Ожидание было долгим, и Ян резко чувствовал одиночество. Через
переднее окно он видел, как суетятся люди: достаточно обыденно. Но не
обыденно для него. Он встряхнул Глав Семей, вывел их из равновесия,
одержал победу. На миг. Но сможет ли он удержать то, что выиграл? В
гадании не было толку. Надо было лишь стараться сохранить спокойствие,
сидеть и ждать, каков будет их следующий ход.
- Дело плохо, - сказал Гизо, пробираясь в люк.
- Ты о чем?
- Старый Ледон запретил мне идти во второй рейс. Вот так-то.
- Он тебя не сможет остановить.
- Меня - да, но я такой один. Я знаю, почему я здесь, и что все это
значит. Но откуда это знать многим остальным? Старейшины вызовут своих
техников и механиков. Им скажут, что делать, и они послушаются. А нам
останется революция двух человек, и некуда будет деться.
- Мы еще не мертвы. Будь здесь, сиди на кабелях, запри люк и не
открывай, пока я не вернусь. Без них мы проиграем.
- А если кто-нибудь захочет их взять? Кто-нибудь из наших людей?
- Не давай. Даже если...
- Если придется драться? Что, убить?
- Нет, так дело не пойдет.
- Почему же? - Гизо теперь был смертельно серьезен. - Цель
оправдывает средства.
- Нет, не оправдывает. Делай, что сможешь, но не вреди никому.
За спиной Яна захлопнулся люк, и он услышал, как задвижки встали на
свои места. Он спрыгнул с гусеницы и спокойно пошел к куполу. Толпа
большей частью рассеялась, но все же поблизости оставалось довольно много
людей. На него смотрели с любопытством, но отворачивались, встречаясь с
ним взглядом. Они были пассивны, натасканы выполнять приказы, но не
представляли проблемы. Предстояло иметь дело со Старейшинами.
У входа не было прокторов, и это оказалось кстати - ему не хотелось с
ними сталкиваться. Ян тихо открыл дверь и остановился у входа. Они были
здесь, все Главы Семей, они были слишком заняты руганью друг с другом,
чтобы заметить его. Он прислушался.
- Убить их всех - вот единственный ответ! - голос Тэкенга
потрескивал; должно быть, он кричал до хрипоты.
- Ты дурак, - сказала Хрэдил. - Нам нужны обученные люди, чтобы
обихаживать механику. Мы должны приказывать им, а они должны подчиняться.
Позже, когда он умрет, они будут наказаны один за другим. Мы не простим.
- Никто не будет наказан, - сказал Ян, шагнув вперед, настолько же
спокойный, насколько все они были яростны. - Вы даже не понимаете, глупцы,
в какой беде мы оказались. Если не прибудут корабли, мы не получим ни
запасных частей, ни топлива. Наши танки и движители один за другим выйдут
из строя, а потом мы все умрем. Если корабли придут, им понадобится вся
кукуруза, которую мы смогли собрать. Она нужна для изголодавшихся людей -
а нам она нужна, как единственное оружие...
Хрэдил плюнула ему в лицо, слюна попала в щеку и побежала через рот.
Он вытер ее тыльной стороной ладони и попытался сдержать ярость.
- Ты будешь делать то, что мы тебе прикажем! - заявила она. - И чтобы
мы больше не слышали от тебя, что надо делать, чего не надо. Мы - Главы
Семей, и ты должен повиноваться. Второго рейса не будет. Ты...
- Глупая старуха, ты что, не можешь понять меня? Ты что, настолько
безмозгла, что не соображаешь, что здесь ничто не тронется с места, пока я
не разрешу? У меня части всех машин, и машины не придут в действие, пока
части не будут поставлены на место. Сейчас я их уничтожу, и мы умрем
быстрее. Я сделаю это немедленно, если ты не дашь согласия на повторный
рейс. Сделай это, и я обещаю больше тебя ни о чем не просить. Когда мы
вернемся, ты будешь хозяйничать, как всегда. Ты отдаешь приказы, все
остальные выполняют. Что, разве это не приемлемо?
- Нет! ты не смеешь говорить нам, что делать! - Хрэдил не шла ни на
какие компромиссы.
- Я ничего не говорю. Я пока спрашиваю.
- Этот план не очень плох, - сказал Иван Семенов. - Мы ничего не
потеряем, если они вернутся за урожаем. И мы обещаем...
- Проси голосования, Иван, - сказал Ян. - Или эта корова вас всех
запугала?
Затем, совершенно внезапно, она успокоилась. В глазах оставалась
неутолимая ненависть, но в голосе ее не было.
- Хорошо. Больше не будем спорить. Поезда отправятся при первой же
возможности. Я уверена, что вы все согласны.
Они были смущены, они не понимали причин этой внезапной перемены. Но
Ян знал. Она сейчас была не готова к голосованию. Да ее и не интересовало
на самом деле, пойдут поезда, или нет. Она хотела лишь его смерти,
желательно долгой и болезненной. Отныне эта опасность будут угрожать ему
постоянно, и он понимал это.
- Я уверен, что вы все согласны с Иваном и Хрэдил, - сказал Ян. - Мы
отправляемся сразу же после разгрузки зерна. Нам понадобятся все новые
водители...
- Нет, - сказала Хрэдил, - поедут только мужчины. Юным девушкам
нельзя находиться в таком обществе. Никого из девушек не отпустим. Элжбета
останется здесь.
Это было вызовом, в этот миг он чуть не вспылил. Но затем понял, что
потеряет все, если будет настаивать. На ее холодное спокойствие он ответил
своим.
- Ну что ж, ладно, пусть будут одни мужчины. Выходи отсюда и
командуй. Мне нужна твоя помощь. Разъясни всем, что происходит. И не надо
больше лжи.
- Не надо так говорить... - запротестовал Иван.
- Почему? Это ведь правда, не так ли? тайные совещания, тайные суды,
тайные карательные планы - почему дураку Риттерснатчу приходится
позориться? И никому из вас не верю. Идите в семьи и расскажите им, что
случилось. Только тогда, когда все это узнают, машины придут в движение.
- Схватите его и убейте! - закричал Тэкенг.
- Это можно, но тогда кто-другой уничтожит кабели.
- Это Гизо, - сказал Ледон. - Он не слушается меня, как и этот.
- Мы сделаем распоряжения, - сказала Хрэдил. - Иди, работай.
13
Поезда были готовы к отправлению, готовы уже почти два часа назад, и
тихо стояли во тьме. Еда и припасы находились в доме-машине, там же сидел
несчастный доктор - ученик Савас Дзитуридас. Доктор Росбах сказал, что его
ассистент еще не полностью обучен, а сам он никуда не поедет. Дзитуридас
нервно согласился. И все равно ему пришлось ехать. Ян не мог рисковать
людьми, не имея никакой медицинской помощи. Последние детали были учтены,
свободные от вахты водители уже спали, и он больше не мог откладывать.
- Еще пять минут, - сказал он, игнорируя вопросительные взгляды
экипажа. Он спустился с танка-шесть - на обратном пути он сам поведет
танки - и пошел вдоль поездов. Здесь располагалось место встречи, но на
нем пока никого не было. Первое послание было рискованным, а второе -
вообще безумием. Но пришлось. Центральный Путь пустовал, была середина
периода сна.
- Ян, ты здесь?
Я повернулся. Она была здесь, возле склада. Он подбежал к ней.
- Я не верил, что ты придешь.
- Я получила послание, но не могла уйти, пока все не заснули. Она
велела за мной следить.
- Пошли со мной.
Он собирался аргументировать логично и рационально, упирая на то,
насколько важно удержать частицу отвоеванной независимости. И отточить ее
технические навыки. Это был хороший аргумент. Он не имел намерений
говорить о том, как он любит ее и нуждается в ней. Но, увидев ее, он все
забыл и смог лишь что-то пробормотать.
- Я не могу. Там одни мужчины.
- Мы не животные. Тебе ничего не грозит, никто тебя не тронет. Это
