рано. Поэтому явились все, как один, и заполнили Центральный Путь от края
до края. Семейные группы запаслись едой и питьем, приготовились к долгой
осаде. Но детей здесь не было; не достигшим шестнадцати лет запрещалось
присутствовать на процессах, где могло быть сказано неподобающее. Поэтому
дети постарше следили за детьми постарше и злились на них.
Никакое здание не смогло бы вместить такую толпу, поэтому суд должен
был проходить под открытым небом, неизменно сумеречном. Для судей и
защитника возвели помост с креслами. Установили широковещательную систему,
чтобы каждому было слышно. В воздухе присутствовало ощущение карнавала,
какого-то раскрепощения, что позволило людям забыть об их заботах, и о
кораблях, которые не пришли.
Ян поднялся по ступенькам и уселся в бокс, затем стал разглядывать
Судей. Хрэдил, разумеется. Ее присутствие было таким же неизбежным, как
закон тяготения. И Чан Тэкенг, главный старейшина, ему тоже было
гарантировано место. Неожиданное лицо, старый Крельтев. Ну конечно, его
назначили старейшиной после того, как сняли Семенова. Человек без рассудка
и уж, тем более, без нервов. Инструмент. Как, впрочем, и двое других, что
сидят рядом с ним.
Хрэдил - единственная, кто нынче будет решать. Она наклонилась к ним,
наказывая и повернула лицо к Яну. Морщинистое лицо было холодным, как и
всегда; глаза - бесстрастные ледяные точки. Но, взглянув на него, она
улыбнулась, пусть даже едва заметно, но, несомненно, улыбнулась, хотя
улыбка и исчезла в мгновение ока. Победная улыбка - она была совершенно
уверена в себе. Ян заставил себя не реагировать, сидеть, погрузившись в
каменное невыразительное молчание. Любая эмоция, которую он проявит на
этом суде, может принести только вред. Но его все же тревожило, как она
улыбается. Прошло совсем немного времени, прежде чем он выяснил, почему.
- Тишина, прошу тишины, присутствующие! - выкрикнула Хрэдил, и ее
голос разнесся над Центральным Путем, отражаясь от зданий, стоящих по обе
стороны. Она сказала это всего лишь один раз, и ответ был мгновенным. Это
был весьма серьезный момент.
- Сегодня мы здесь собрались для того, чтобы обсудить одного из
многих, - сказала она. - Это Ян Кулозик, Капитан Техобслуживания. Вынесены
серьезные обвинения, и собрано это присутствие. Я спрашиваю техника,
действует ли диктофон?
- Действует.
- Тогда запись будет вестись, как полагается. Пусть записи покажут,
что Кулозик обвиняется проктором Шеером в убийстве проктора, капитана
Риттерснатча. Это серьезное обвинение, и Старейшины рассмотрели этот
вопрос совместно. Было обнаружено, что свидетели так называемого убийства
не согласны с проктором Шеером. Похоже, что Риттерснатч погиб, когда
Кулозик защищался от неспровоцированного нападения. Самозащита - не
преступление. Следовательно, было установлено, что смерть является
несчастным случаем, и обвинение в убийстве отклоняется. Проктор Шеер
получает предостережение за излишнее рвение.
Что это значило? Толпа почти настолько же растерялась, как и Ян, и по
рядам зрителей побежал шепот, утихший, когда Хрэдил подняла руку. Яну это
не понравилось. Он знал только одно - хотя обвинения сняты, он по-прежнему
скован. А этому болвану Шееру еще хватает нервов ухмыляться в его сторону.
Предостережен, а теперь улыбается? За этим крылось нечто большее, и Ян
принял решение ударить первым. Он встал и наклонился поближе к микрофону.
- Я рад, что правда установлена. Следовательно, прошу освободить мои
запястья.
- Пусть подсудимого усадят, - сказала Хрэдил. Двое прокторов швырнули
Яна обратно в кресло. - Суд еще не кончился.
Против подсудимого выдвигается более серьезное обвинение. Он
обвиняется в учинении беспорядков, в нелояльности, в нелояльных действиях,
в нелояльной пропаганде, и в самом опасном: в измене.
Все эти преступления крайне тяжелые. А самое тяжелое - последнее. Они
влекут за собой наказание смертью. Ян Кулозик виновен во всех этих
преступлениях, и сегодня это будет доказано. Приговор будет приведен в
исполнение в течении дня после суда. Ибо таков закон.
18
Из огромной толпы послышались крики, вопросы. Разгневанные мужчины,
друзья Яна, проталкивались вперед, но остановились, когда все двенадцать
прокторов с оружием наготове выстроились в линию возле платформы.
- Держитесь на расстоянии! - крикнул проктор Шеер. - Все назад. Эти
пистолеты поставлены на максимальный заряд.
Люди закричали в ответ, но не рискнули приблизиться к смертоносному
оружию. Усиленный голос Хрэдил смывал толпу:
- Беспорядков не будет. Проктор-капитан Шеер имеет приказ стрелять в
случае нужны. В толпе могут быть инакомыслящие элементы, которые
попытаются помочь подсудимому. Этого мы не допустим.
Ян неподвижно сидел в боксе, понимая, наконец, что произошло. Сначала
- предостережение, в следующую минуту проктор-капитан Шеер действовал, как
надо. Хрэдил крепко держала его в руках. Да и Яна тоже. Он расслабился,
думая об убийстве. Как же он не понял сразу, что это обвинение послужило
лишь прикрытием для настоящих обвинений. Теперь не было обратного пути -
суд должен был продолжаться. Как только Хрэдил замолчала, он громко
заговорил в микрофон:
- Я требую, чтобы этот форс был прекращен, и чтобы меня освободили.
Если тут и есть измена, то только со стороны старухи, которая хочет, чтобы
все мы были мертвы.
Он замолчал, потому что его микрофон внезапно отключили. Избежать
этой ситуации было нельзя: он надеялся лишь, что ему удастся вывести
Хрэдил из себя. Она кипела гневом - он понял это, услышав шипение в ее
голосе, - но держала себя в реках.
- Да, мы сделаем так, как предлагает подсудимый. Я консультировалась
с моими друзьями судьями, и они со мной согласны. Мы снимаем все
обвинения, все, кроме одного - измены. Мы достаточно натерпелись от этого
человека и от его происков против законных авторитетов. Мы были
снисходительны, потому что пришли тяжелые времена, и некоторая доля
снисходительности была допустима в целях разрешения проблем. Вероятно, мы
допустили ошибку, предоставив подсудимому слишком большую свободу действий
вопреки установленным правилам. Эта ошибка должна быть исправлена. Я прошу
техников воспроизвести кое-что из Свода Законов. Раздел третий, заглавие
"Измена", под законами о правлении.
Пальцы техника пробежали по клавиатуре компьютера, нашли нужную
секцию и вывели информацию на экран перед ним. Как только раздел появился
на экранах полностью, техник включил звуковое воспроизведение. Закон
загрохотал в командных тонах:
- "Измена. Тот, кто открывает государственные секреты другим, должен
быть обвинен в измене. Тот, кто раскрывает подробности действий властей,
должен быть обвинен в измене. Тот, кто подрывает величие властей и
подталкивает других действовать против государственного руководства,
должен быть обвинен в измене. Наказание за измену - смерть, и казнь должна
совершиться в течении двадцати четырех часов с момента вынесения
приговора.
Наступила потрясенная тишина, и голос затих. Тогда заговорила Хрэдил:
- Итак, вы услышали о природе преступления. Теперь вы узнаете о
составе преступления. Я оглашу его сама. Перед Семьями и перед Главами
Семей подсудимый насмехался над авторитетом Глав Семей, представляющими
собой подлинную конституционную власть. Когда от него требовали прекратить
беззакония и подчиниться приказам, он ответил отказом. Он велел остановить
машины, применив известные ему способы, чтобы добиться повторного рейса за
урожаем. Этот рейс состоялся и был причиной смерти многих людей. Действуя
таким образом, он подталкивал других на неповиновение властям, и он
совершил измену. Таковы обстоятельства, а теперь будут решать судьи.
- Я требую, чтобы меня выслушали! - закричал Ян. - как вы можете
судить меня, не дав даже высказаться?
Хотя находившийся перед ним микрофон был выключен, ближайшие к
помосту люди могли расслышать сказанное им. Послышались крики друзей,
требующие, чтобы ему дали сказать. Неудивительно, что были и другие крики
- чтобы он молчал. Хрэдил молча прислушивалась, затем посовещалась с
другими судьями. Заявление сделал Чан Тэкенг, Верховный Старейшина:
- Мы милосердны, и суд должен свершиться соответственно требованию
закона. Прежде, чем будет вынесен приговор, подсудимый получит разрешение
говорить. Но я предупреждаю его, что если он вновь произнесет
изменнические слова, его немедленно заставят замолчать.
Ян взглянул на судей, затем встал и повернулся к толпе. Что он мог
сказать, что не расценивалось бы, как измена?
Если он скажет хоть слово о других планетах или о Земле, его тут же
прервут. Придется играть по их правилам. Надежды было мало. Но следовало
попытаться.
- Народ Халвмерка. Сегодня меня судят потому, что я сделал все, от
меня зависящее, для спасения ваших жизней и урожая, который, без сомнения,
будет крайне необходим, когда придут корабли. Это все, что я сделал.
Некоторые мне противостояли, и они совершили ошибку, и эта ошибка будет
доказана. Мое единственное преступление, да и не преступление вовсе,
состоит в том, что я выделил возникшую опасную ситуацию и предложил пути
для ее разрешения. Ничего подобного мы никогда прежде не делали - но это
не значит, что мы поступили неправильно. Мне пришлось действовать крайне
жестко, иначе это новое не было бы осуществлено. Мною руководило не
стремление к измене, а чувство общности. Нельзя проклинать меня за это...
- Достаточно, - сказала Хрэдил. Его микрофон затих. - Аргументы
подсудимого будут учтены. А сейчас судьи будут совещаться.
Она была заносчива в своей власти. Совещания не последовало. Она
просто что-то написала на листке бумаги и передала другому судье. Тот тоже
написал и передал следующему. Все писали быстро; было ясно, что это за
слово. Листок закончил свой путь в руках Чана Тэкенга. Тот едва взглянул
на него и сказал:
- Виновен. Подсудимый сочтен виновным. Приговаривается к смерти через
повешение в течение двадцати четырех часов. Виселица - наказание за
измену.
На этой планете никогда еще не происходило казни - во всяком случае,
никто из присутствующих в жизни своей ничего подобного не видел. Они
никогда не слышали о таких наказаниях. Они закричали друг другу, они
взывали к судьям. Гизо Сантос протолкался к краю толпы, и его голос стал
слышен:
- То, что сделал Ян - не измена! Он единственный здравомыслящий
человек из нас. Если это измена, то все мы тоже изменники...
Проктор-капитан Шеер поднял пистолет, совершенно равнодушно, и
выстрелил. Пламя окутало тело Гизо, мгновенно обуглив его, превратив
потрясенное ужасом лицо в черную маску. Он умер прежде, чем упал.
Ближайшие к нему закричали, пятясь назад, послышались болезненные
стоны - некоторых задело огнем. Хрэдил заговорила:
- Человек понес наказание. Он крикнул вслух, что виновен в измене.
Есть еще желающие крикнуть, что они виновны в измене? Выходите, говорите
спокойно: вас услышат.
Она мурлыкала, рассчитывая на ответ. Те, кто был ближе, попятились,
движимые паникой, никто не пошел вперед. Ян взглянул на тело своего друга
и почувствовал странное онемение. Убит. Погиб из-за него. Возможно,
обвинения правильны, и он принес хаос и смерть. Он напрягся - Шеер подошел
ближе и схватил его за предплечья, чтобы он не мог двигаться. И Ян понял
почему - к нему медленно приблизилась Хрэдил.
- Видишь теперь, куда завела тебя глупость, Кулозик? - сказала она. -
