культурах. Их создало человечество. Они искусственны, они изобретены точно
так же, как изобретено колесо. Все они очень различны, действие одной
очень отличается от действия другой, если это нужно для выживания. Но
теперь все это - вопрос истории, и на Земле осталось ныне только два
класса - правящие и подданные. И для любого, кто пытается что-то изменить,
предусмотрена быстрая смерть. И это конечное и монолитное общество
переметилось даже на звезды. На все эти упитанные, благополучные миры,
открытые человечеством. Но не на все планеты, а лишь на удобные. Когда
требуется занять неудобную планету, наподобие этой - тогда и приходит
время призывать профессоров и дать им задачу. Обеспечьте нас стабильной и
послушной культурой, а нам нужно много питательной и дешевой еды. Пусть
это будет такая милая, незаметная культура, потому что фермеры будут глупы
и смогут лишь делать свое дело. Но потребуется и техническое имущество, и
это надо принять в расчет. Вот так: кусочек оттуда, кусочек отсюда, отбор,
селекция, балансировка и Бета Эридана III ваша. Эта планета. Спокойные
деловитые фермеры, проживающие свои дни в работе и отупении...
- Прекрати, я не желаю больше выслушивать ложь! - Семенов был
потрясен, запинался.
- Чего ради я должен лгать? Если корабли не придут, мы в любом случае
погибнем. Но до тех пор я вновь буду жить, как подобает человеку, а не
безмозглому рабу, как вы все. У вас, конечно, есть хорошее оправдание, вас
поработила глупость, отсутствие знания. Я же был порабощен страхом. За
моими действиями следили, я уверен в этом. Пока я стоял в шеренге и не
причинял хлопот, со мной был полный порядок. Многие годы со мной было все
в порядке. Как и здесь до сих пор. Планета для заключения - но в то же
время они не могли недооценить моих навыков. Но сами они во мне не
нуждались. Причини я хлопоты, я бы умер. В то же время, все те годы и
деньги, вложенные в мое образование, нельзя выбрасывать на ветер. И меня
отправили сюда, где есть применение для моих талантов. Подчиняясь строгим
инструкциям, я бы мирно проживал дни и не был бы утомителен. Но если бы я
сказал хоть слово о том, какова на этой планете жизнь в действительности,
это значило бы, что я погиб. Так что я мертв, Семенов, понимаешь ты это?
Если корабли не придут, я умру. Если они придут, то вам достаточно будет
шепнуть словечко тем людям, что прилетят на них - и я умру. Поэтому я
отдаюсь в твои руки и делаю это по старейшей в мире причине. Любовь.
Пожени нас, Семенов, это все, что от тебя требуется.
Семенов мял кисти рук, не зная, что и думать.
- Ты говоришь совершенно немыслимые вещи, Ян. Сам я, когда бываю
наедине с собой, задаю себе порой кое-какие вопросы, но больше мне
спрашивать некого. Хотя в книгах по истории все хорошо объяснено...
- Исторические книги - не более, чем бездарные литературные труды.
- Ян, - послышался голос из динамика двигательного отсека. - Тебя
вызывают.
- Подключи, - послышался голос Ли Сяо, прерываемый треском статики.
- Ян, тут небольшая проблема. С одного из танков соскочила гусеница.
Мы съехали на край Дороги и занялись починкой. Через несколько минут ты к
нам подъедешь.
- Спасибо. Я займусь танком.
Семенов сидел, храня самоуглубленное молчание, и когда Ян выходил, не
заметил его ухода. Когда впереди показались два остановившихся танка,
движитель притормозил. Ян прикинул расстояние.
- Притормози до десяти километров, когда будешь проходить мимо них. Я
спрыгну.
Он открыл дверь навстречу порыву разогретого воздуха. В следующий
раз, пожалуй, потребуется костюм с охлаждением. Он нагнулся к нижней скобе
и повис на ней, затем отцепился и побежал, отрываясь от движителя, который
тут же прибавил скорости. Ли Сяо и два механика растянули лопнувшую
гусеницу на скальной поверхности и выбивали кувалдой скрепляющий штырь из
поврежденной секции.
- Раскололось звено, - сказал Ли Сяо. - Отремонтировать невозможно.
Металл кристаллизовался, это видно по излому.
- Чудесно, - сказал Ян, царапая ногтем шершавый металл. - Поставьте
запасной.
- Запасных нет. Все пошли в дело. Но можно снять его с другого
танка...
- Нет, этого мы делать не будем, - он посмотрел на небо. Начинается,
подумал он. Корабли не приходят, а вещи изнашиваются, и нет замены. И это
- один из путей, ведущих к концу. - Оставьте танк здесь, и будем догонять
остальных.
- Но нельзя же его так оставить?..
- Почему? Если мы растранжирим детали сейчас, что мы будем делать,
когда произойдет следующая поломка? Мы оставим его и поедем дальше. А
когда придет корабли, пригоним обратно.
Всего лишь несколько минут потребовалось, чтобы забрать немногие
личные вещи и запереть люк. В молчании они пересели на другой танк и стали
наращивать скорость, догоняя ушедшие вперед поезда. И тут по радио
заговорил Семенов:
- Я как следует подумал после нашего разговора.
- Я надеялся на это, Иван.
- Я хотел бы потолковать - ты знаешь с кем, - прежде чем решу. Ты
понимаешь?
- Конечно, иначе и нельзя.
- Потом я хочу поговорить с тобой, у меня есть вопросы. Я не могу
сказать, что согласен с тобой, по крайней мере, не во всем. Но думаю, я
решусь сделать то, о чем ты просишь.
Водитель танка подскочил, вцепившись в баранку, так что танк дернулся
- настолько неожиданным был победный крик.
15
Инженеры, строившие Дорогу, должно быть, получали огромное
удовольствие от того, что покоряли природу самыми немыслимыми путями. Эту
великую гряду гор, поименованную на карте Дороги просто как Гряда 32-ВЛ,
можно было пробить самыми различными способами. Можно было соорудить
простой длинный туннель, проходящий к меньшим береговым грядам, где
строительство Дороги было уже делом несложным. Но такое легкое решение
строителей не устраивало. Вместо этого Дорога поднималась длинными и
широкими петлями чуть ли не вершины гряды, - да она и шла по вершинам, по
срезанным вершинам менее высоких гор в гряде. Так она и шла, прорываясь от
пика к пику через высверленные напрямик туннели. Щебень из туннеля
применялся для заполнения промежуточных долин; его вновь сплавляли в
твердую породу раскаленной лавой. Энергия, затраченная на это, была
дорогостоящей, но не бесполезной. Цена ей была Дорога, монумент искусству
и смекалке строителей.
У входа в туннель сквозь высочайшую гору находился огромный
выровненный участок. Строители, несомненно, использовали его для стоянки
своих огромных машин. Некоторое представление об их величии мог дать тот
факт, что все поезда, все движители и машины могли разместиться здесь
одновременно. Это было излюбленное место привала для семей, тут можно было
производить ремонт и обслуживание поездов, здесь была возможность
отдохнуть от бесконечных дней, проведенных в машинах. Большое значение
имела высота и то обстоятельство, что Плоское Плато находилось на
затененной стороне гор. Температура здесь была хоть и высока, но все же
достаточно терпима, чтобы не обращаться к защите костюмов. Люди медленно
бродили, потягиваясь и смеясь, радуясь перерыву в тяжелой работе, хотя и
не знали его причины. В полдесятого вечера у головного движителя началось
собрание. Это было приятным разнообразием.
Иван Семенов подождал, пока все угомонятся, затем поднялся на
импровизированную платформу из смазочных бочек и толстого пластикового
щита. Он заговорил в микрофон, и его усиленный голос прокатился за ним,
призывая к тишине.
- Я должен посоветоваться с вами, - сказал он, и среди людей,
находившихся перед ним, пробежал сдавленный шепоток. Главы Семей никогда
не советовались, они лишь приказывали. - Это для вас может показаться
необычным, но мы и живем нынче в необычные времена. Привычный образец
нашей жизни и существования сломан, и, возможно, никогда не исправится.
Корабли не пришли, как им следовало, и могут уже не придти. Если так
случится, мы погибнем, тут и говорить не о чем. А раз они не пришли, нам
было необходимо перевезти сколь возможно зерна в южные земли, а теперь
возвращаться, чтобы забрать столько зерна, сколько удастся. Чтобы сделать
это, вы пошли против Глав Семей. Не спорьте, поглядите лучше правде в
лицо. Вы не поддались нам и победили. Если хотите знать, я, один из Глав
Семей, согласен с вами. Потому, возможно, что, как и вы, я работал с
машинами. Я не знаю. Но я знаю, что начались перемены, и их уже нельзя
остановить. Поэтому я намерен сообщить вам еще об одной перемене. Все вы
знаете о слухах, поэтому я излагаю факт. Эта экспедиция не является
полностью мужской. У нас здесь женщина.
На этот раз шум голосов заглушил его голос, и люди подались вперед,
стремясь получше разглядеть платформу. Семенов поднял руки, и поспешная
тишина восстановилась.
- Это Элжбета Махрева, вы все ее знаете. Она здесь по собственной
воле, это объясняется тем, что она хочет замуж за Яна Кулозика, и он тоже
желает взять ее жены.
После этого ему пришлось кричать, чтобы его слышали, просить тишины,
усиливать громкость своего голоса и микрофона до тех пор, пока голос не
загремел, отражаясь от каменной стены за его спиной. Когда, наконец, его
стали слушать, он продолжал:
- Пожалуйста, успокойтесь и выслушайте меня. Я сказал, что собрал
вас, чтобы посоветоваться. Так оно и есть. Как Глава Семьи я обладаю
властью для осуществления бракосочетания этой пары. Но Глава Семейства
Элжбеты и слышать не хочет об этой женитьбе. Я-то чувствую, что знаю, как
надо поступить, но что об этом думаете вы?
Тут не было никаких колебаний. Одобрительный рев потряс скалу еще
сильнее, чем звук усилителя. Если и были протестующие голоса, они
оказались неслышными. Когда из поезда вышли Ян и Элжбета, люди закричали
еще громче, подхватили его и со смехом подняли на плечи - но все же законы
были в них слишком прочны, чтобы они осмелились прикоснуться к ней.
Церемония была краткой, но выразительной, и отличалась от любой из
виденных ими, потому что зрителями были одни мужчины. Были заданы вопросы
и получены ответы, руки их соединились, когда им протянули кольца. Был
провозглашен тост за всех присутствующих, и церемония была завершена. Это
был единственный тост, потому что время поджимало. Медовый месяц им
предстояло провести на колесах.
Итак, сквозь горную гряду, сквозь испепеляющий жар тропического
солнца. На сей раз им было легче, чем во время предыдущей поездки, потому
что Дорога была чиста, и они шли почти порожняком. Танки держались далеко
впереди, и единственным затруднением было пересечь затонувшую часть
Дороги. Пустые машины сносило течением, и их пришлось перегнать одну за
другой, с каждого конца присоединяя движитель. Единственный, кого это не
касалось, были Ян и Элжбета - от их помощи отказались, велев им оставаться
в машине. Это был единственный свадебный подарок, который могли предложить
им трудолюбивые спутники, и он был для них дороже всего.
Когда они переправились, Дорога вновь оказалась чиста - но не от
опасности. Никогда не заходящее солнце теперь имело медный цвет, и в
воздухе висел зловещий туман.
- Что это? - спросила Элжбета. - Что происходит?
- Не знаю. Никогда не видел ничего подобного, - ответил Ян.
Они вновь были в кабине одного из движителей - водитель и его
помощник. Теперь они все время были вдвоем, и в рабочие периоды, и в
периоды сна. Они не думали, они просто поглощали радость совместной жизни.
Для Элжбеты это было конечное удовлетворение ее существования как женщины.
