управление. Но это и все, что мы можем сделать.
- Тогда нет смысла ждать, - сказал Лайос. - Мы готовы, где бы ты ни
был.
- Еще воды и начнем.
Это была тяжелая изматывающая работа. Присоединить кабели в тяжелых
рукавицах было трудно. Они работали без перерыва, пока, одно за другим,
все не было сделано. Как только закрепили тросы, отцепили поезд; тросы
танков заскрипели, как только осуществилось натяжение. Но выдержали.
Второй танк уже натянул первую машину за передний крюк, отталкивая ее
прочь с дороги. Визжа по раздавленным телам и раскачиваясь, машина
двигалась за танком, пока Дорога не освободилась. Как только появилось
достаточное пространство, танк быстро подсоединил тросы и занял позицию на
самом краю Дороги.
- Все тросы поставлены, - пришел, наконец, сигнал. Ян находился в
кабине второго танка, осуществляя надзор за тяжелой, хотя и тонкой
операцией.
- Хорошо. Я подам назад, чтобы натянуть тросы. Готово. Один, ты
готов?
- Я готов.
- Хорошо. Тяни по сигналу "пошли", Вильхо, на тормозах, ты слышишь
меня?
- Я слышу тебя, Ян.
- Тогда держи руку на переключателе. Мы даем натяжение на тросы.
Когда на измерители будет "300", я дам тебе сигнал "тормоза", и ты снимешь
тормоза. Понятно?
- Нет проблем. Только вытяни меня отсюда. Мне не по душе чувствовать
себя на плаву. - Если трос лопнет, или они не смогут удержать вес
движителя, он может погрузиться в воду. У Вильхо не оставалось шансов. Но
думать об этом не следовало. Тыльной стороной ладони Ян вытер пот с лица -
как, все-таки, может быть жарко в танке с кондиционированием? - и отдал
приказ.
- Я готов. Один. Сигнал: раз, два, три, пошли!
Двигатель и коробка передач взревели, когда гусеницы стали вращаться.
Они медленно подались назад; трос выпрямился под грузом; на приборе
мелькали цифры. В тот миг, когда возникло число 299, он закричал в
микрофон:
- Тормоза! Давай! Держите их!
Движитель дернулся, закачался, и остановился. Натяжение нарастало и
нарастало, приближаясь к точке разрыва. Имелся, здесь, конечно, запас
прочности, и сила натяжения могла быть превышена. Ян не глядел на числа,
но решился подать чуть больше энергии. Тросы вибрировали, тряслись от
натуги, и движитель подался. Медленно попятился назад.
- Вот оно! так и держи! Следи за передними колесами - когда они
окажутся наверху, глуши мотор. Вот он, идет... есть!
Дело было сделано. Ян позволил себе глубокий вдох, после чего занялся
следующей проблемой. Затопленная кабина и водители в ней. С большим
трудом, хотя и не желая того признать, он натянул костюм с охлаждением.
Состоялись похороны. Недолгие, но все же похороны, и единственными
свидетелями были люди в спецкостюмах. Затем снова за работу. Машину
осушили, и Ян осмотрел повреждения. Вспомогательное управление можно
починить и отладить позднее. Он сам руководил работой, хотя и качался от
усталости. В центр тяжелой стальной пластины поместили маленькое запасное
окно, и всей этой конструкцией грубо, но тщательно, закрыли разбитое окно
переднего обзора. Теперь водитель не сможет увидеть многого - но кое-что
все же видеть будет. Кондиционирование воздуха восстановилось, и отсек
стал охлаждаться и осушаться. Взамен поврежденных приборов поставили новые
и присоединили к ним провода, как только это было сделано, танки аккуратно
выровняли скомканный поезд, и все соединения были тщательно проверены.
Все, видно, было в порядке. Все д о л ж н о было быть в порядке.
Несколькими часами позднее поезда снова тронулись в путь, скорость
была весьма занижена до тех пор, пока не закончился ремонт последних
неисправностей - но все же они двигались. Ян не знал об этом. Он рухнул на
койку в двигательном отсеке, потеряв сознание прежде, чем голова его
коснулась подушки.
Когда он проснулся спустя несколько часов, было темно. Он медленно
поднялся в водительский отсек. Отанар сидел за баранкой, лицо его было
серое от усталости.
- Отанар, спускайся и ложись спать, - приказал Ян.
- Я прекрасно...
- Ничего подобного, - сказала Элжбета пылко. - Мне и всем остальным
он дал отдохнуть, но сам не отдыхал.
- Слушайся леди, - сказал Ян. - шевелись.
Отанар слишком устал, чтобы спорить. Он кивнул и сделал, как было
сказано. Ян уселся в опустевшее кресло, проверил управление и журнал
автопилота.
- Сейчас близится самое худшее, - сказал он довольно-таки мрачно.
- Близиться? - Элжбета была поражена. - А как ты назовешь то, что
только-что окончилось?
- В обычном случае это не составило бы проблем. Нормальные жизненные
формы никогда не причиняют хлопот. Но те, в чьи владения мы въезжаем, -
они гораздо хуже. Обитатели вечного лета. Всю энергию, которая им нужна,
дает им это жаркое белое солнце; вся пища, которую только могут
представить иные жизненные формы, окружает их. Они убивают, их убивают, и
это никогда не прекращается.
Элжбета посмотрела в джунгли, за опаленные края Дороги, и вздрогнула.
- Я еще никогда так не смотрела на это, - хрипло произнесла она. -
Отсюда, из движителя, все кажется таким страшным, само неведомое все время
надвигается на нас. Когда смотришь из окна машины, все совсем по другому.
Ян кивнул.
- Не хотелось бы говорить этого, но там, снаружи, все обстоит гораздо
хуже, чем нам кажется отсюда. Животные формы жизни никогда не наблюдались,
не систематизировались. Одно время я ставил сети - всего в нескольких
часах езды отсюда, и выловил по меньшей мере тысячу различных видов
насекомых. Должно быть, их здесь тысячи, возможно, сотни тысяч. Животных
увидеть труднее, но они тоже здесь есть. Они прожорливы и нападают на
всех, кто встречается им. Вот почему мы никогда не останавливаемся здесь,
пока не окажемся на островах.
- Насекомые? Зачем тебе понадобилось их ловить? Разве они на
что-нибудь пригодны?
Он не засмеялся, услышав этот простодушный вопрос. Откуда они могли
это знать, она, выросшая в этом гибельном мире?
- Ответить можно и "да", и "нет". Нет в том смысле, в котором мы
воспринимаем суть вещей, они ни для чего непригодны. Их нельзя есть или
использовать каким-либо другим способом. Но поиск знания - да, он
заключает решение в себе самом. Мы прибыли на эту планету именно ради
поисков знания, а посредством этого делаем открытия. Хотя, возможно, это
не лучший пример, который мне следовало привести. Если подумать так, то...
- Доклад о неисправности с поезда-восемь, - вызвал Гизо с
коммуникационной панели. - Я тебя подключаю.
- Докладывай, - сказал Ян.
- Похоже, у нас засорились некоторые пропускные воздушные клапана.
- Вы слышали приказы. Задрайте их и очистите воздух.
- Мы сделали это на одной из машин, но там жалуются, что воздухом
трудно дышать.
- Так всегда бывает. Эти машины не воздухонепроницаемы - кислорода
ведь поступает достаточно. Неважно, чем пахнет воздух - он вполне
пригоден. Не разрешать, повторяю: не разрешать открывать окна, - Ян
отключил связь и окликнул Гизо: - Можешь соединить меня с Лайосом на
танках?
Связь была налажена быстро. Голос Лайоса звучал измученным.
- У некоторых деревьев здесь стволы достигают десяти метров в
толщину. Чтобы спилить их, требуется время.
- Сузьте проезд. Мы не должны быть от вас ближе, чем в пяти часах.
- Инструкции говорят..
- Черт с ними, с инструкциями. Мы спешим. Мы вернемся достаточно
скоро, и тогда расширим, - сказав это, Ян установил автопилот, нарастив
скорость на десять километров. Отанар взглянул на спидометр, но ничего не
сказал.
- Я знаю, - сказал Ян. - Мы движемся быстрее, чем следует. Но там у
нас заперты люди, они скучены, как никогда прежде. Скоро там будет вонять,
как в зоопарке.
Носовой радар предупреждающе загудел на повороте. Ян быстро отключил
автоматику. Что-то большое было на Дороге - но недостаточно большое, чтобы
остановить движитель. Существо вздыбилось, собираясь драться, и Элжбета
судорожно вздохнула. Быстрая картина - темно-зеленое тело, слишком много
ног, когтей, длинных зубов - движитель поразил его.
Послышался глухой удар, затем треск, когда они крушили тело колесами,
затем тишина. Ян вновь включил автоматику.
- Нас ждут еще по меньшей мере восемнадцать часов подобного, - сказал
он. - Нам нельзя останавливаться. Ни по каким причинам.
До сигнала тревоги прошло не менее трех часов. Это был вновь
поезд-восемь. Кто-то там кричал, так громко, что слова были неразличимы.
- Повтори! - закричал Ян, перекрывая хриплый голос этого человека. -
Повтори помедленнее, мы тебя не можем понять.
- Покусали их... уже без сознания, все распухли, мы останавливаемся,
пришли доктора из номера четырнадцать...
- Ты не остановишься. Это приказ. Следующая остановка на островах.
- Мы должны. Дети!..
- Я лично ссажу с поезда любого водителя, если он остановится на
этом участке Дороги. Что случилось с детьми?
- Их укусили какие-то клопы. Мы убили их.
- Как они проникли в машину?
- Окно...
- Я приказывал... - Ян так вцепился в баранку, что побелели суставы.
Прежде чем вновь заговорить, он глубоко вздохнул. - Открытая сеть. Всем
командирам машин. Немедленно проверьте, все ли окна закрыты. Поезд-восемь.
В каждой машине есть противоядия. Немедленно введите.
- Мы ввели, но оно, похоже, не действует на детей. Нам нужен доктор.
- Вы его не получите. Мы не остановимся. Он ничего не сможет сделать,
кроме как ввести противоядие. Свяжитесь с ним сейчас же и опишите
симптомы. Он посоветует вам, что сможет. Но останавливаться мы не будем.
Ян выключил радио.
- Мы не можем остановиться, - сказал он сам себе. - Неужели они не
понимают? Мы просто не можем остановиться.
После наступления темноты на Дороге стало попадаться больше жизни,
существа стояли обескураженные светом фар, пока не исчезали под колесами;
некоторые создания выныривали из темноты и разбивались о ветровое стекло.
Поезда шли. Не раньше заката они достигли гор и нырнули в темную пасть
туннеля, как в убежище. Дорога поднималась, пронизывая преграду, и,
покинув туннель, они оказались на высоком и пустынном плато, на каменной
равнине, появившейся после того, как сравняли горную вершину. По обе
стороны Дороги громоздились танки, измученные водители спали. Ян замедлил
ход поездов, пока последний не появился из туннеля, затем дал сигнал
остановиться. Когда тормоза были поставлены и двигатели заглушены, ожило
радио.
- Это поезд-восемь. Нам бы теперь доктора, - в голосе была холодная
горечь. - У нас семь больных. И трое детей умерло.
Ян глядел на зарю и потому не мог видеть лицо Элжбеты.
10
Они ели, сидя вдвоем за складным столиком в задней части движителя.
Дорога была прямой и ровной, и Отанар в одиночестве сидел за баранкой. Они
говорили тихо, и он не мог их слышать. Гизо был внизу вместе с Эйно -
случайные крики и хлопанье карт указывали на то, чем они заняты. У Яна не
было аппетита, но он ел, потому что знал, что надо есть. Элжбета ела
медленно, словно не понимала, что делает.
- Мне пришлось, - сказал Ян почти шепотом. Она не ответила. - Ты что
не понимаешь этого? Ты с той поры не сказала мне ни слова. Уже два дня, -
она посмотрела вниз на тарелку. - Ты ответишь мне, или отправишься в
семейную машину к остальным.
- Я не хочу с тобой разговаривать. Ты убил их.
- Я знаю, что не хочешь. Я не убивал. Они сами погибли.
- Они же всего лишь дети.
