воздух. Я оказался на свободе! Стоя на крыше, да, конечно, но свободный
духом по крайней мере. Звезды ярко светили у меня над головой, и их света
хватало, чтобы осмотреть темную поверхность крыши. Она была плоская и
широкая, с заградительными перилами на высоте колена, и сплошь усеянная
вентиляционными и другими трубами. Что-то большое и громоздкое закрывало
полнеба, и, когда я подошел поближе, я услышал звуки капающей воды.
Цистерна с водой, прекрасно, а что же у нас внизу? Я заглянул сначала во
внутренний двор, он был хорошо освещен и надежно охраняем. А что у нас
позади? Это было намного интереснее, могу вас заверить. До внешнего двора
было ровно пять этажей вниз, он был слабо освещен одним-единственным
фонарем. Там валялись какие-то ненужные ведра, мешки и бочки, а во внешней
стене находились тяжелые ворота. Запертые на замок, вне всякого сомнения.
Но то, что закрыто человеком, человеком же может быть и открыто. Точнее
сказать, мной. Вот и выход. Конечно, нужно было еще преодолеть спуск в
пять этажей, но и тут можно было что-то придумать. Или, может, я нашел бы
другой способ попасть во внешний двор. Времени для поисков было
достаточно, еще шесть дней. Ноги мои замерзли, я весь продрог и захотел
спать. За сегодняшнюю ночь я проделал довольно много. Даже жесткая
тюремная койка казалась мне в этот момент очень притягательной. Осторожно
и бесшумно я возвратился по своим следам назад. Опустил дверь и проверил,
закрыта ли она, и спустился по ступеням на свой этаж... И услышал голоса
впереди. Громкие и ясные. А самый громкий из всех принадлежал моему
сокамернику Вилли. Я с ужасом взглянул на свою распахнутую дверь, тяжелые
сапоги охраны, и рванул обратно, быстро поднявшись по ступенькам наверх. В
моих ушах звенели, словно набатный колокол, слова Вилли.
- Я проснулся, а его нет! Я был совсем один! Его съели чудовища!
Тогда я закричал. Спасите меня, пожалуйста! Тот, кто утащил его, пришел
через закрытую дверь! В следующий раз он придет за мной!
Я вскипел от ярости к своему соседу-кретину, но близкая возможность
быть пойманным тут же остудила мой пыл. Не раздумывая, я понесся прочь от
голосов и суматохи. Вверх по лестнице, один пролет, другой... Повсюду
вспыхнул свет, и завыли сирены. Заключенные проснулись и перекликались в
своих камерах. Через мгновение они все окажутся у своих дверей, увидят
меня, начнут кричать, и прибежит охрана. Скрыться некуда. Я это прекрасно
знал, и мне не оставалось ничего больше, как бежать без оглядки. На самый
верхний этаж - затем мимо тюремных клеток. Все они теперь были ярко
освещены. И любой из арестантов мог меня заметить, и я знал наверняка, что
они тут же донесут на меня, кто бы из этих малолеток меня ни обнаружил. На
этом все и кончится. Высоко подняв голову, я прошмыгнул мимо первой
камеры, мельком заглянув внутрь. Она была пуста. Так же как и все
остальные камеры на этом этаже. Значит, у меня еще был шанс! Как
обезумевшая обезьяна, я вскарабкался по металлическим ступеням и неуклюже
вставил отмычку в замок. Внизу послышались голоса, они становились все
громче, а также шаги двух караульных, поднимающихся по лестнице в
противоположном от меня направлении. Но стоило только одному из них
повернуть голову, и он тотчас бы увидел меня. Хотя все равно они меня
увидят, как только дойдут до верхнего этажа.
Замок, щелкнув, открылся, и я выбрался через отверстие наружу.
Растянувшись на крыше, я тихонько опустил дверь. Успев заметить двух
толстых караульных, повернувших в мою сторону, когда люк закрылся. Видели
ли они это? Сердце стучало у меня в груди, словно сумасшедший ударный
инструмент, а я, глотнув воздуха, стал ждать крики "тревога". Но их все не
было. Я все еще находился на свободе. Глоток свободы! На меня вдруг напала
тоска. Я мог свободно лежать на крыше, дрожа от страха и от холода,
свободно сидеть, съежившись, и ждать, пока меня найдут. Поэтому я лежал и
дрожал, испытывая жалость к самому себе целую минуту. Затем встал,
встряхнулся, как собачонка, и почувствовал, как во мне начинает
подниматься злость.
- Великий комбинатор! - вслух прошептал я, чтобы было слышно самому
себе. - Карьера преступника. И самая первая твоя серьезная работа
начинается с того, что ты позволяешь какому-то кретину с ножом загнать
тебя в ловушку. Это тебе урок на будущее. Может, ты когда-нибудь окажешься
на свободе, тогда он тебе пригодится. Всегда надежно защищай фланги и
тылы. Подумай обо всех случайностях. Подумай о том, что какой-нибудь идиот
может проснуться. Двинь ему как следует тяжелой дубиной или чем-нибудь
еще, чтобы быть уверенным в том, что он спит крепким здоровым сном.
Запомни урок хорошенько, а сейчас оглянись вокруг и постарайся найти
наилучший способ спасти разваливающийся план побега.
Выбор был ограничен. Если патруль откроет люк и выйдет на крышу, они
сразу же обнаружат здесь меня. Есть ли тут где спрятаться? Крышка
резервуара с водой могла бы подойти в качестве временного убежища, но если
они зайдут так далеко, то уж наверняка заглянут и сюда. И при
невозможности спуститься вниз по отвесным стенам, единственным местом,
дающим хоть какую-то надежду, было именно это. Итак, вперед. Это было не
так-то легко. Цистерна была сделана из гладкого металла, а до ее верха я
просто не мог достать. Но я должен был это сделать. Я отошел на несколько
шагов, разбежался, подпрыгнул и почувствовал, что мои пальцы ухватились за
край цистерны. Я попытался вскарабкаться наверх, но они вдруг разжались, и
я тяжело грохнулся на крышу. Если кто-либо находился в это время внизу, он
бы обязательно услышал это. Оставалось надеяться, что я находился над
незанятой камерой, а не над холлом.
- Хватит надеяться на лучшее, а вот прыгать не хватит, Джим, - сказал
я, прибавив к этому несколько ругательств для поднятия духа, как мне
хотелось бы думать. Я должен был взобраться наверх!
На этот раз я отошел еще дальше, упершись икрами в перила, и сделал
несколько глубоких вдохов. Вперед! Подбежать, быстро оттолкнуться от
нужного места - прыгнуть! Моя рука с размаху шлепнулась на край бака. Я
ухватился за него, подтянулся, перекинул вторую руку, яростно толкая свое
тело вверх и получая синяки и царапины о грубую металлическую поверхность,
пока мне все же не удалось влезть на самый верх цистерны. Лежа там наверху
и тяжело дыша, я смотрел на мертвую птицу, лежавшую тут же совсем близко к
моему лицу и таращившую на меня свои остекленевшие глаза. Я уж было
собирался столкнуть ее, как услышал звук тяжело опустившейся на крышу
дверцы люка.
- Подтолкни меня немного, а? Я застрял!
По хриплому дыханию и ворчанию, которое за этим последовало, я
догадался, что это должен был быть один из тех двух толстых караульных,
которых я видел на нижнем этаже. Еще более громкое сопение и пыхтение
возвестило о том, что появился и его тучный сотоварищ.
- Не понимаю, ради чего мы сюда забрались, - захныкал первый
прибывший.
- Я знаю, - довольно строго произнес его товарищ. - Мы должны
выполнять приказы, что еще никому не повредило.
- Но ведь люк был закрыт.
- Закрыта была и дверь камеры, через которую он прошел. Давай
посмотрим вокруг.
Тяжелые шаги обошли крышу и вернулись обратно.
- Здесь нет. Да и спрятаться-то негде. Даже не висит нигде на краю
крыши, я смотрел.
- Осталось одно место, которое мы еще не осмотрели.
Я почувствовал их испепеляющие взгляды через толщу металла. Сердце
мое снова бешено заколотилось. Я вжался в ржавую металлическую крышу и
ничего, кроме отчаяния, не ощущал, когда скрип шагов стал раздаваться
совсем близко.
- Он не смог бы забраться сюда. Слишком высоко. Я не достаю даже до
крыши.
- Ты не смог бы достать и до шнурков на ботинках, если бы нагнулся.
Давай посади-ка меня. Если ты поддержишь меня за ногу, я смогу дотянуться
до верха и ухватиться за что-нибудь. Только и надо-то, что взглянуть
разок.
Как же он был прав. Просто разок взглянуть. И я ничего не мог с этим
поделать. Мне стало совершенно безразлично мое поражение. Я лежал,
прислушиваясь к скрипу и проклятиям, тяжелому пыхтению и царапанию по
железу. Звуки становились все ближе, и наконец прямо перед моим лицом
появилась огромная лапища, уцепившаяся за край цистерны. Тут, наверное,
сработало мое подсознание, так как, клянусь вам, никаких логических
размышлений с моей стороны здесь не было задействовано. Моя рука
высунулась вперед и подтолкнула мертвую птицу на самый край, прямо под его
пальцы. Они опустились точно на нужное место и сгребли бедное создание.
Результат был просто потрясающим! Птица исчезла, а вместе с нею и рука,
последовали вопли и крики, а за ними два тяжелых удара.
- Зачем ты это сделал?
- Я схватил ее, аах - ооуу! Я сломал лодыжку.
- Проверь, можешь ли ты встать на ногу. Вот так, держись за мое
плечо. Опирайся на вторую ногу, пойдем сюда...
Через открытую дверцу люка были слышны крики, раздающиеся там и тут,
а я с облегчением поздравил себя с короткой передышкой. Они могли вскоре
вернуться, и это было вполне вероятно, но по крайней мере первый раунд
оставался за мной.
Секунды, а затем и минуты, текли очень медленно, и я наконец понял,
что выиграл и второй раунд. Поиски перенеслись далеко от крыши. Во всяком
случае, на некоторое время. Сирены замолчали, и суматоха охватила теперь
нижний этаж. Внизу раздавались крики и хлопание дверей, рев выезжающих из
тюремного двора в ночь машин. А через некоторое время - вот уж чудо из
чудес - огни стали выключаться один за одним. Предварительные поиски были
завершены. Меня охватила дремота - и я резко поднялся, чтобы стряхнуть ее.
- Чучело! Ты все еще в затруднительном положении. Разведка
произведена, но это место еще как следует не осмотрено. Можно поставить на
кон последнюю монету, что начни они с первым лучом солнца новый осмотр,
они не пропустят ни одного уголка или закуточка. И снова поднимутся сюда,
на этот раз с лестницей. Помня об этом, нужно что-то предпринимать.
И я знал, куда мне нужно было сейчас двигаться. Это было последнее
место, где им бы вздумалось меня искать этой ночью. Вниз через люк и
дальше по темному коридору. Кое-кто из заключенных все еще обсуждал
события этой ночи, но похоже, что все они уже лежали на своих койках.
Бесшумно я спустился по лестнице и пробрался в камеру 567Б. Отворив дверь
в абсолютной тишине и точно так же закрыв ее за собой. Мимо своей
разобранной кровати к кровати моего приятеля-доносчика Вилли,
похрапывающего в неправедном сне. Моя рука крепко сжала его рот, и он тут
те широко открыл глаза, в то время как я с каким-то первобытным садистским
наслаждением прошептал ему в ухо:
- Считай, что ты мертв, крыса позорная. Ты позвал охрану и сейчас
получишь то, что заслуживаешь...
Он сделал гигантское усилие приподнять свое тело и потерял сознание.
Глаза тут же закрылись. Уж не убил ли я его? Мне вдруг стало совестно
своей дурно пахнущей маленькой шуточки. Нет, не убил, он просто без
сознания, легко и размеренно дышит. Я пошел за полотенцем, намочил его в
холодной воде - затем дал ему почувствовать всю свою доброту. Его вопль
превратился в бульканье, так как я успел заткнуть ему рот полотенцем.
- Я благородный человек, Вилли, так что тебе повезло. Я не собираюсь
тебя убивать. - Мой шепот, казалось, немного успокоил его, потому что я
почувствовал, что его тело перестало трястись от страха. - Ты мне
