- В этом мы с тобой согласны. Итак вопрос в том, могу ли я заключить
с вами мир. Или мы будем сражаться?
- Ты спрашивал своих жрецов? - медленно, тщательно выговаривая
английские слова, спросил Торвин.
Молодой человек улыбнулся.
- Мой брат и я обнаружили, что когда их спросишь о чем-то, они сразу
требуют денег. Они нам не помогут даже справиться с Айваром. Но все же я
христианин. Я сторонник веры своих отцов. Я надеюсь, что когда-нибудь
даже вы, воины севера, примете крещение и подчинитесь нашему закону. Но
я не церковник.
- Среди нас есть христиане, - сказал Шеф. - И англичане.
- Они полноправные воины вашей армии? Со всеми правами на долю
добычи?
Бранд, Гутмунд и Стейнульф переглянулись, поняв смысл вопроса.
- Если ты этого хочешь, так и будет, - сказал Шеф.
- Итак. Вы англичане и норвежцы. Вы христиане и язычники.
- Не язычники, - возразил Торвин. - Верующие в Путь.
- Но вы способны действовать заодно. Может, это пример для нас всех.
Мы можем заключить договор, распределить доходы и налоги, права и
обязанности, правила виры и освобождения рабов. Все подробности. Но
обязательно должно быть вот что.
- Я отдам вам Норфолк, чтобы вы правили им по своему закону. Но вы
должны править справедливо. И тот, кто станет олдерменом, должен
поклясться на моих реликвиях и на ваших священных предметах, что будет
добрым другом королю Этельреду и его брату. Итак, если это произойдет,
кто будет олдерменом?
Покрытая рубцами рука Бранда легла на руку Шефа.
- Он будет, брат короля. Он говорит на двух языках. Он живет в двух
мирах. Видишь, на нем нет символа Пути. Он крещеный. Но он наш друг.
Выбери его.
- Он беглец, - неожиданно вмешался Альфгар. - Он тролл. У него на
спине следы кнута.
- И следы пытки на лице, - сказал Альфред. - Может, он постарается,
чтобы того и другого в Англии стало меньше. Но успокойся, молодой
человек. Я не пошлю тебя к королю Бургреду одного.
Он махнул рукой. Откуда-то сзади показалась группа женщин в ярких
одеждах.
- Я нашел их за линией и привел сюда, чтобы с ними ничего не
случилось. Я слышал, одна из них твоя жена, молодой дворянин. Отвези ее
к королю Бургреду.
Его жена, подумал Шеф, глядя в серые глаза Годивы. Она показалась ему
еще прекрасней, чем раньше. А что она может подумать о нем, грязном,
пропахшем потом, с пустой глазницей? На лице ее отразился ужас. Он
почувствовал, как сердце его сжала холодная рука.
И тут она с плачем упала ему на руки. Он прижимал ее к себе одной
рукой, оглядываясь. Альфгар вскочил, вырывался из рук соседей. Вульфгар
проревел что-то из своего ящика, Альфред вставал с беспокойством на
лице. Когда шум стих, Шеф сказал:
- Она моя.
- Она моя жена, - рявкнул в ответ Альфгар.
И сестра, подумал Шеф. Если он скажет об этом, вмешается церковь,
отнимет ее у него. Но тогда я позволю церкви править мною и законами
Пути. Править в земле Пути.
Вот какую плату потребовал старый draugr за свое золото. В первый раз
это был его глаз. Сейчас - сердце.
Он стоял неподвижно, когда Годиву отрывали от него, возвращали этому
кровосмесителю - ее брату.
Быть королем, быть предводителем - значит быть способным на поступки,
недоступные обычному человеку.
- Если ты готов в знак доброй воли вернуть эту женщину, - сказал
Альфред, - я беру Саффолк в королевство моего брата, но признаю тебя,
Шеф Сигвартсон, олдерменом Норфолка. Что скажешь?
- Не говори "олдермен", - вмешался Бранд. - Пользуйся нашим словом.
Скажи, что он будет нашим ярлом.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЯРЛ
Глава 1
Шеф сидел на простом трехногом стуле лицом к толпе просителей. На нем
по-прежнему конопляная рубашка и шерстяные брюки, без всяких знаков его
положения. Но на сгибе левой руки лежал скипетр-точильный камень, взятый
в могиле старого короля. Время от времени он легко проводил пальцем по
вырезанным на нем жестоким бородатым лицам, выслушивая свидетелей.
- ...и поэтому мы обратились с этим спором к королю Эдмунду в
Норвиче. И он рассудил нас в своих частных палатах - он только что
вернулся с охоты и мыл руки, Бог да накажет меня слепотой, если я лгу, -
и он решил, что земля должна отойти ко мне на десять лет, а потом быть
возвращена.
Говорящий, средних лет тан из Норфолка, у которого годы легкой жизни
отразились на заметном животике с позолоченным поясом, на мгновение
прервал свою тираду, не зная, как воспримут при этом дворе, где сильны
приверженцы Пути, упоминание о Боге.
- У тебя есть свидетели этого соглашения? - спросил Шеф.
Тан, Леофвин, с гротескной важностью надул щеки. Очевидно, не привык
к расспросам и возражениям.
- Да, конечно. Много людей находилось тогда в королевских покоях.
Вульфхун и Витхельм. И королевский тан Эдрич. Но Эдрич убит язычниками -
погиб в большой битве, и Вульфхун тоже. А Витхельм умер от болезни
легких. Тем не менее все было, как я говорю! - вызывающе закончил
Леофвин, глядя на остальных присутствующих в помещении: стражу, слуг,
своего обвинителя, других просителей, ждущих своей очереди.
Шеф на мгновение прикрыл глаз, вспоминая тот далекий мирный вечер с
Эдричем в болотах, совсем недалеко отсюда. Так вот что с ним случилось.
Можно было догадаться.
Он снова раскрыл глаз и пристально посмотрел на истца Леофвина.
- Почему король Эдмунд принял такое явно несправедливое решение?
негромко спросил он. - Или ты отрицаешь, что король так решил?
Истец, другой тан средних лет, внешне очень похожий на первого, явно
побледнел под пристальным взглядом. Все в Норфолке знали, что этот
одноглазый начинал в Эмнете как тролл. Что он был последним
англичанином, который разговаривал с королем-мучеником. Который вдруг
стал - один Господь знает, каким образом, - предводителем язычников. Он
раскопал сокровища Редвальда. Победил самого Бескостного. И каким-то
образом заручился дружбой и поддержкой Вессекса. Кто может сказать, как
это все случилось? Собачье у него имя или нет, но такому человеку не
стоит лгать. - Нет, - сказал второй тан, - я не отрицаю, что таково было
решение короля, и я с ним согласился. Но было договорено также, что
через десять лет Леофвин вернет землю моему внуку, отец которого также
убит язычниками. Ну, этими... людьми с севера. Но вернет в таком
состоянии, в каком земля была с самого начала. Но что сделал этот
человек! - Негодование сменило в голосе тана осторожность. - Леофвин
сделал все, чтобы разорить эту землю! Он рубит лес и не сажает новый, он
разрушил канавы и дамбы, он превратил пахотную землю в заливной луг для
травы. К концу срока земля ничего не будет стоить.
- Ничего?
Жалующийся заколебался.
- Не так много, как раньше, лорд ярл.
Где-то снаружи прозвонил колокол, знак, что судебное разбирательство
на сегодня закончено. Но этот случай должен быть доведен до конца.
Трудный случай, уже разбиравшийся в суде, долги и уклонения от их уплаты
тянутся несколько поколений. Ни один из этих людей не имеет особого
значения. Ни один из них не интересовал короля Эдмунда, почему им и было
позволено жить в своих имениях, в то время как лучшие люди, как Эдрич,
были призваны на службу и на смерть. Но все же это знатные англичане, их
семьи много поколений живут в Норфолке; таких людей надо привлекать на
свою сторону. Хороший признак, что они пришли ко двору нового ярла за
правосудием.
- Вот мое решение, - сказал Шеф. - Земля останется у Леофвина до
конца десятилетнего срока. - Красное лицо Леофвина расплылось в
торжествующей улыбке.
- Но он будет ежегодно сообщать о своих доходах с этой земли моему
тану в Линне, чье имя...
- Бальд, - подсказал человек в черной рясе, стоящий у письменного
стола справа от Шефа.
- Чье имя Бальд. Если по окончании десяти лет сумма дохода покажется
Бальду превышающей нормальную, излишек Леофвин должен будет выплатить
внуку истца; или заплатит сумму, назначенную Бальдом, равную стоимости
ценности земли, потерянной за время его пользования. И выбор будет
делаться присутствующим здесь дедом.
С одного лица исчезла улыбка, зато появилась на другом. Затем оба
лица приняли одинаковое выражение беспокойной расчетливости. Хорошо,
подумал Шеф. Ни один из них не получил преимущества. Они будут уважать
мое решение.
Он встал.
- Колокол пробил. На сегодня суд окончен.
Возгласы протеста, мужчины и женщины из рядов ожидающих устремились к
нему.
- Он снова начнется завтра. Вы получили свои палочки с зарубками?
Покажите их завтра, чтобы соблюдалась должная очередь. - Сильный голос
Шефа перекрывал шум.
- И все запомните. В суде нет ни христиан, ни язычников, ни людей
Пути, ни англичан. Смотрите: у меня нет подвески. А отец Бонифаций, - он
указал на писца в черной сутане, - хоть он и священник, но на нем сейчас
нет креста. Здесь правосудие не зависит от веры. Запомните и расскажите
всем. А теперь идите. Слушание окончено.
Двери в дальнем конце помещения раскрылись. Служители начали выводить
разочарованных тяжущихся на свет весеннего дня. Один из служащих, на
серой рубашке которого был аккуратно вышит знак молота, подвел двух
последний споривших к столу отца Бонифация; теперь решение ярла будет
записано дважды, заверено свидетелями, один экземпляр останется в
срипториуме ярла, второй будет аккуратно разорван надвое и разделен
между тяжущимися, чтобы в будущем суде ни один не смог представить
поддельный документ.
Через заднюю дверь вошел массивный человек, в кольчуге и в плаще, но
невооруженный. Его голова и плечи возвышались над толпой. Шеф
почувствовал, как темнота одиночества в зале суда неожиданно рассеялась.
- Бранд! Ты вернулся! Ты пришел вовремя, у меня сейчас как раз есть
время поговорить.
Руку Шефа сжала рука размером с большой кубок, он увидел, как на лице
гиганта появилась ответная улыбка.
- Не совсем, лорд ярл. Я приехал два часа назад. Твои стражники не
пропустили меня. Они так размахивали алебардами, и при этом ни один из
них не понимает по-норвежски, что у меня не хватило духу спорить.
- Ха! Они должны были... Нет! Я отдал приказ, чтобы никто не прерывал
суда, за исключением известия о войне. Они правильно поступили. Но мне
жаль, что я не догадался сделать исключение для тебя. Я хотел бы, чтобы
ты присутствовал на суде и высказал свое мнение.
- Я слышал. - Бранд ткнул назад пальцем. - Глава твоих стражников -
из расчета катапульты, он меня знает, хотя я его не знаю. Он принес мне
доброго эля - отличный эль, особенно после морского путешествия, чтобы
смыть соль, - и сказал, чтобы я послушал через дверь.
- И что ты думаешь? - Шеф развернул Бранда и провел через очищенное
уже помещение во двор. - Что ты думаешь о дворе ярла?
- Я поражен. Когда вспоминаю, каким это место было четыре месяца
назад - везде грязь, на полу за отсутствием постелей храпят воины, нигде
не видно ни кухни, ни еды. А теперь. Стража. Дворецкие. Пекарни и
бродильни. Расписные закрывающиеся ставни, вообще все раскрашено. Тебя
спрашивают о твоем имени и деле. И сразу записывают!
Бранд нахмурился и осмотрелся, а потом перешел на громкий шепот.
- Шеф... лорд ярл, я хотел сказать. Только одно. Зачем эти
чернорясые? Разве можно им доверять? И зачем это ярл, глава воинов,
слушает, как пара ослов спорит из-за своих денег? Тебе лучше стрелять из
катапульт. Или даже работать в кузнице.
Шеф рассмеялся, поглядывая на массивную серебряную пряжку, которой
был заколот плащ друга, на тяжелый кошелек у него на поясе, красивую
цепь из серебряных монет.
- Скажи мне, Бранд, как твоя поездка домой? Ты смог купить, что
