сняли старые и надели новые.
- А кто бог у воинов огня? - спросил помощник, работавший с
кузнечными мехами.
- Бог огня Локи, некогда прикованный, а теперь освободившийся.
Взбиравшийся на борт Скальдфинн, услышав эти слова и впервые увидев
амулеты огня, замер от ужаса. В поисках поддержки он оглянулся на
Фармана, тот помолчал, а затем очень неохотно кивнул. Стеффи и его
команда, все как один англичане и бывшие христиане, плохо знали
священные предания Пути, поэтому имя Локи не вызывало у них никакой
тревоги.
- Локи, - повторил Стеффи, стараясь запомнить. - Бог огня Локи.
Неплохо иметь своего собственного бога. Мы будем его верными слугами.
Глава 15
Император уставился на брошюрку, которую сжимал в руках. Он умел
читать, хотя и медленно, однако сейчас нужды в этом не было. Содержание
памфлета было уже подробно разъяснено Бруно его верным наперсником.
- Откуда взялась эта чертова книга? - наконец спросил император.
Бруно никогда не богохульствовал нарочно, не упоминал имя Господне всуе
и не употреблял связанные с религией слова в переносном смысле. Вот и в
этот раз, понял Эркенберт, он буквально имеет в виду, что лежащая перед
ним книга - от дьявола. Это хорошо. Хуже обстоит дело с ответом на его
вопрос. Эркенберт уже успел сообразить: предатель-еретик, который выдал
им Грааль и был награжден за это смертью, солгал, когда говорил, что
существует только два экземпляра еретического Евангелия; его следовало
бы оставить в живых. Но сейчас признаваться в допущенной ошибке ни к
чему.
- Один из братьев нашел ее в доме священника. Да, да. - Дьякон
успокаивающе поднял руку. - Со священником уже разбираются. Но я слышал,
что эта мерзость теперь повсюду, она распространяется с дьявольской
скоростью. И ведь ей верят. Люди говорят, что Грааль, который ты привез
с собой и объявил той самой лесенкой, на которой наш Спаситель был
перенесен в гробницу, они говорят, что само появление Грааля через
столько веков доказывает, что в еретической книге рассказана правда.
Копье - это смерть, говорят они, а Грааль - это жизнь. Это доказывает,
что Иисус действительно остался жив, причем никогда и не покидал этот
мир, а вовсе не вернулся в него. И нет никакого воскресения, нет жизни
после смерти, нет наместников святого Петра, нет Церкви и нет нужды в
ней. Так говорят даже некоторые священники.
Лицо императора сразу окрасилось в пурпурный цвет, но ему хватило
рассудка сдержаться. Он понял, что дьякон высказал все это с какой-то
целью, а не просто чтобы разгневать его. А может быть, вызвать гнев
императора и было целью дьякона.
- Что ж, - сказал Бруно с неожиданной мягкостью, - полагаю, мы сможем
добиться, чтобы люди перестали говорить об этом вслух. Но мы-то хотим,
чтобы они перестали даже думать об этом. Уверен, что у тебя есть идея на
этот счет. Слушаю тебя внимательно.
Эркенберт кивнул. Они давно были союзниками, партнерами в делах. Но
дьякон не переставал радоваться, что ему наконец выпало сотрудничать с
трезво мыслящим властителем.
- Идей у меня две, - сказал он. - Первая очень проста. Нам нужно
организовать надежных людей, которые занимались бы только одним -
выискивали ересь. Им нужно дать власти больше, чем позволяют
существующие законы. Власть кнута и дыбы. Думаю, их организацию следует
назвать 1пquisitio Imperialis, императорская инквизиция, то есть
"расследование".
- Согласен, - незамедлительно ответил Бруно. - А более сложная идея?
- Ты знаешь, когда впервые объединились Церковь и Империя? Ведь
Римская империя, как тебе известно, первоначально была языческой, в ней
христиан преследовали.
Бруно кивнул. Он помнил рассказы про святого Павла, как тот
отправился в Рим на суд римского императора, который, по-видимому, был к
нему враждебно настроен. Раньше Бруно не задумывался, что в Римской
империи однажды произошла смена религии, но теперь, после слов
Эркенберта, ему стало ясно, что такое событие должно было когда-то иметь
место.
- Как ты знаешь, первым христианским императором был Константин.
Императором его объявили в моем родном городе Эборакуме - в Йорке, как
сейчас называют его обосновавшиеся в нем поганые язычники.
- Хорошее предзнаменование, - уверенно сказал Бруно.
- Будем надеяться. Константин постоянно боролся с мятежниками - как и
ты, император, - и однажды в ночь перед битвой увидел сон. Во сне ему
явился ангел, показал крестное знамение и сказал: "In hoc signo vinces"
- "С этим знаком победишь". Император не знал смысла этого знака, но на
следующее утро приказал своим людям нарисовать у себя на щитах крест и
под знаком креста сражался и победил. Потом знающие люди разъяснили ему
значение креста, Константин принял христианство сам и насадил его во
всей своей империи. Но он сделал еще одну вещь, о император. Он подписал
"Donation" - "Константинов дар". На этом документе основаны Церковь и
обновленная Империя. Благодаря ему Церковь получила власть в этом мире.
Благодаря ему Империя получила для своей власти благословение свыше.
Именно поэтому император - помазанник Божий. А Римский папа должен
утверждаться императором.
- Звучит неплохо, - сказал Бруно с некоторым скептицизмом, - но
римских пап я назначаю без всяких документов. И власть моя проистекает
из реликвий, которые я нашел - мы нашли. Зачем нам нужен этот "Дар"?
- Я думаю, что вместе с императорской инквизицией нам понадобится и
новая грамота.
Бровь императора предостерегающе поднялась. Он успел понять, что цель
разговора - заставить его силой сместить неугодного папу Иоанна и
держать кардиналов под замком, пока они не проголосуют за нужного
кандидата на освободившееся место. Император, хотя и не поставил
Эркенберта в известность - Бруно не хотел, чтобы будущий папа оказался
хоть как-то замешан в исчезновении прежнего, - уже послал усиленный
военный отряд, чтобы разобраться с папой Иоанном, и отправил
колеблющимся германским кардиналам жесткое письмо, в котором требовал от
них проявить больше благоразумия самим и повлиять на своих итальянских
собратьев. Но Бруно не понравилась идея о даре. Церковь и так уже
достаточно богата.
- Это будет дар Империи от Церкви, - решительно заявил Эркенберт. - А
не дар Церкви от Империи. Десятая часть церковных доходов будет
передаваться государству на определенные цели. На борьбу с язычниками.
На искоренение ересей. На войну с приверженцами Пророка. На войну с
византийскими раскольниками. Нужно будет основать новые военные ордена
во всем христианском мире, а не в одной только Германии. Организовать
императорскую инквизицию для борьбы с недовольными и еретиками. Мы
назовем этот документ "Даром святого Петра".
- Святого Петра? - рассеянно переспросил император, обдумывая
заманчивые следствия из сказанного Эркенбертом.
- Я приму имя Петра, - решительно сказал дьякон. - Это было запрещено
всем римским папам с самого начала. Но я возьму это имя не из гордости,
а в знак уничижения, в знак того, что Церковь должна начать все заново,
очиститься от своих слабостей и пороков. В подземельях Ватикана, в
катакомбах, мы найдем документ, написанный самим Симоном Петром и
выражающий его желание, чтобы Церковь преданно служила христианской
Империи.
- Найдем документ? - повторил Бруно. - Но как можем мы найти там
документ, если мы не знаем, есть ли он там?
- Я нашел Грааль, разве нет? - ответил Эркенберт. - Можешь на меня
положиться, я найду "Дар святого Петра".
"Он имеет в виду, что собирается подделать его, - неожиданно понял
Бруно. - Это нарушит все Божьи и человеческие законы. Но десятая часть
церковной собственности... Жирных монахов и праздных монашек прогоним,
доход с их земель пойдет на содержание армии... Наших ritter'ов и
bruder'ов будем считать уже не на сотни... Разумеется, благая цель
оправдывает недостойные средства".
"Это подлог, и он знает, что это подлог, - подумал Эркенберт. - Но он
готов на него пойти. А того не знает, что "Константинов дар" - тоже
подделка, и это видно любому образованному человеку, она написана на
латыни совсем не того периода, каким датирована. И писал ее не иначе как
франк, чтоб мне самому стать итальяшкой. Интересно, сколько вообще
исторических документов - фальшивки? Вот в чем подлинная опасность таких
книг. - Дьякон взял из рук императора брошюру еретиков, порвал и бросил
в огонь. - Они заставляют людей задумываться, все ли книги непогрешимы.
Это мы должны будем искоренить. Всего несколько книг, и каждая из них -
священная, вот как мы должны устроить. А верны они или нет - это буду
решать я".
***
Лениво поднимающиеся впереди по левому борту клубы дыма захватили
внимание Шефа, как липкая паутина - сопротивляющуюся муху. Рейд флота
прошел удачно, необыкновенно удачно. Острова Средиземного моря
завоевывали часто, но, видимо, уже много лет не грабили по-настоящему.
Возможно, завоеватели старались только обратить островитян в свою,
истинную веру, а не получить с них прибыль. Сейчас корабли флота низко
сидели в воде, не только из-за пополненных запасов провианта и воды, но
также из-за груза церковных блюд, парчи и выкрашенных неизвестными
красителями тканей.
Самой богатой оказалась дань, собранная с Мальорки и Менорки, с Ивисы
и Форментеры, а также с Корсики и Сардинии, дань в золотых и серебряных
монетах арабов, греков, франков, римлян и еще таких народов, о которых
Шеф никогда не слыхивал и чьи надписи на монетах не могли прочитать ни
Скальдфинн, ни Соломон. Идти ли теперь на Сицилию, расположенную совсем
недалеко на юге за островом Вулькано с его огнедышащей горой? Или
высадиться на берег материковой Италии? Даже Гудмунд стал поговаривать о
том, как важно вовремя остановиться, пока равноденственные штормы не
преградили долгую дорогу домой.
Неудовлетворенным пока оставался только Стеффи. Он с энтузиазмом
отнесся к своему новому небесному патрону - богу Локи - и его амулету.
Он больше не мог говорить ни о чем, кроме огня, и стал исповедовать
принцип, о котором часто упоминал Шеф: в мире рассеяно больше знаний,
чем обычно думают. Стеффи поставил себе целью узнать все, что только
известно людям об огне и о веществах, которые горят, дымят или хотя бы
светятся в темноте. В пленном греческом сифонисте Стеффи скоро
разочаровался. Тот знал свое ремесло, это верно, и честно рассказал все,
что знал, о черных нефтяных лужах на дальнем берегу Черного моря, о том,
как добывают и очищают горючую жидкость, тонкую и прозрачную зимой,
вязкую и липкую летом. Но, зная все это, грек мало интересовался
заменителями горючего. От него скрыли тот факт, что у них на Западе не
было таких месторождений нефти, какие были у греков на Востоке, а без
заменителя горючего люди Пути могли рассчитывать только на оставшиеся
полбака захваченной у противника нефти.
Стеффи не был обескуражен. Он говорил с греком, с Соломоном, с
Брандом, с Шефом, снова с Соломоном, с командами рыбацких лодок, которые
северяне перехватывали, расспрашивали и отпускали, а также со своими
помощниками. Его монолог не прерывался и сейчас, когда он стоял на баке
и вместе с Шефом смотрел на дым вулкана, но смотрел так, как любовник
смотрит на заветное окошко.
- Понимаешь, это просто смешно, - твердил он. - Начнешь
расспрашивать, и навроде каждый знает, что стоит развести костер на
земле, взятой из конюшни, из пещеры или еще откуда-то, и огонь вспыхнет
очень ярко. Тогда я стал спрашивать, а что еще так горит, и мне чего
только не назвали. Соломон сказал, что у арабов есть жидкость, похожая
