вдох распирал переполненные легкие.
- Кьяллак! - хрипло закричал он. - Ты взял моих людей. Я хочу вернуть
их.
Сверху на него смотрел король, воин в расцвете сил, тридцати пяти
лет, ветеран многих сражений и поединков. - Кто ты, человечишка, что
шумишь на сходе шведов? - спросил он.
Шеф, подобравшись, швырнул копье ему в ноги. Кьяллак проворно
перепрыгнул через него, но, приземлившись на мокрые камни,
подскользнулся и упал. Шеф вскочил на валун и встал над королем. Голос
его взметнулся и полетел над равниной, выкрикивая слова, которые Шеф
отнюдь не собирался говорить.
- Ты не король! Король должен защищать свой народ. А не вешать людей
на деревьях ради кучки старых мошенников. Прочь с камня! Я король
шведов!
Сзади клацало оружие, но Шеф ничего не замечал. С полдюжины людей
Кьяллака кинулись к камню, как только возникла угроза их королю. Троих
достали летящие из толпы арбалетные стрелы. Вышедший вперед Кутред
хладнокровно отрубил ноги одному из оставшихся, замахнувшись на другого,
обратил его в бегство.
- Это что, вызов? - крикнул Кьяллак. - Для вызова не время и не
место.
Шеф ответил пинком, который скинул поднимавшегося на ноги Кьяллака с
камня. Зрители откликнулись стоном. Кьяллак, побледнев, снова встал на
ноги.
- Несмотря на время и место, за это я тебя убью, - сказал он. - Я
сделаю из тебя heimnafo, и все, что от тебя останется, отдам жрецам. Ты
станешь первой сегодняшней жертвой богам. Где твои щит и меч? Как ты
собираешься сражаться со мной этим старым свинячьим стрекалом?
Шеф огляделся. Ничего подобного он не задумывал. Только безумие,
вызванное зельем Ханда, заставило его сделать то, что он сделал:
предстать перед полностью вооруженным прославленным ратоборцем самому,
вместо того чтобы выставить своего ратоборца Кутреда.
Замена невозможна. Он увидел, что день уже полностью вступил в свои
права, и дождь внезапно прекратился. Все глаза устремились на него,
возвышающегося на камне в центре естественного амфитеатра. Жрецы
великого храма прервали свое пение и стояли враждебной кучкой, рядом с
толпой узников. Вокруг него кольцом копий ощетинился великий сход
шведского народа.
Но шведы не делали попытки вмешаться. Они ждали приговора богов.
Лучшего случая не будет. И опьянение отравой все еще играло в Нем. Шеф
закинул голову назад и расхохотался, поднял копье и вонзил его острием
во влажный дерн. Он возвысил голос так, чтобы он доносился не только до
Кьяллака, но и до самых задних рядов зрителей.
- У меня нет щита и меча, - крикнул он. - Но у меня есть вот это! он
выхватил из-за пояса длинный нож односторонней заточки. - Мы будем
драться по-рогаландски! Бычьей шкуры нам не надо. У нас есть священный
камень. Я буду драться с тобой здесь, привяжем запястья друг к другу, и
тот, кто останется на камне, будет королем шведов. В услышавшей это
толпе поднялся ропот, а Кьяллак поджал губы. Ему доводилось видеть такие
поединки. Опыт в них мог ничего не значить. Но толпа сейчас никого
отсюда не выпустит. Он еще не утратил силы и ловкости.
Расстегнув перевязь меча, он сбросил ее и услышал, как шведы
закричали и забряцали копьями о щиты, они поняли: он принимает вызов. -
Петушок с навозной кучи! - сказал он, понизив голос. - Ты вляпаешься в
собственное дерьмо.
***
Квикка, придерживая за рукав свою сломанную руку, пробормотал
избитому и истекающему кровью Торвину:
- Происходит что-то странное. Он никогда такого не замышлял И ведь
его никто в это не втягивал. Все это на него не похоже - Может быть, его
ведут боги, - ответил Торвин.
- Будем надеяться, они его не оставят, - сказал Хама.
***
Бруно, по-прежнему наблюдающий за церемонией из своего укрытия,
огляделся в задумчивости. Все взгляды были устремлены в центр, где ярлы
помогали Кьяллаку снять кольчугу, а Шеф стоял уже без рубахи Появилась
веревка, отрезанная от петли палача, ею готовились связать запястья
соперников, у каждого из которых теперь появилось по два свидетеля
следить, чтобы поединок был честным. Один из жрецов великого храма
настаивал, что нужно спеть гимн Одину, а Герьольф, протолкнувшись через
толпу, стал возражать против этого.
- Теперь мы даже не сможем напасть на них, - сказал Бруно. - Толпа
сбилась слишком плотно. Так, слушайте, мы сделаем вот что, - и он
изложил своим людям план атаки. Пойти вправо, обогнуть храм и загон для
жертв, появиться в промежутке между храмом и Священным Дубом, там, где
было оставлено место для узников. - Выйти позади них, - продолжал Бруно.
Потом выдвинуться вперед и построиться клином. Тогда мы хотя бы
освободим своих людей.
- Что это у них там за знамя? - спросил один из риттеров - Это крест!
- вскричал подслеповатый Эркенберт - Бог посылает нам знак.
- Это не крест, - медленно проговорил Бруно. - Это поднятое копье.
Похожее на то, что сейчас кинул этот юноша. Копье и поперек него - не
разберу что. Я не спорю, может быть, это и впрямь что-то означает.
***
Глубоко и медленно дыша, Шеф ждал сигнала к началу. На нем остались
только штаны, сапоги он скинул, чтобы не скользить на мокром камне. Он
понятия не имел, что ему делать. И это казалось неважным. Питье Ханда
переполняло его восторгом и яростью. В уголке его сознания, которое
сохранилось где-то под спудом дурмана, разум протестовал, твердил ему,
что нужно следить за противником, а не упиваться ощущением собственного
всемогущества.
Когда гимны соперников смолкли, наступила внезапная тишина, потом
запели рожки, и Кьяллак, подобно пантере двигаясь по камню, ударил. Шеф
едва не опоздал отпрыгнуть, огненная полоса обожгла ему ребра, откуда-то
издалека донесся одобрительный рев. Он начал уклоняться, одной рукой
подтягивая веревку, которая связывала его с противником, угрожая ударить
другой.
Кьяллак не реагировал на его ложные выпады, ждал настоящего удара.
Тогда одноглазый вынужден будет подойти ближе. Если он промахнется,
Кьяллак снова сможет ударить в живот. Он кружил слева направо, выставляя
руку с ножом, заставляя Шефа разворачиваться, чтобы не подставиться
стороной, где у него не было глаза. Каждые несколько секунд он умело и
быстро полосовал клинком по незащищенной левой руке Шефа, так чтобы
пустить кровь, уносящую силы.
- Ну что там? - спрашивал Торвин, у которого левый глаз совсем
заплыл.
- Он режет нашего на кусочки, - отвечал Квикка.
"Он режет меня на кусочки", - думал Шеф Боли он не чувствовал,
физической боли, но внутри поднималась паника, как если бы он стоял на
подмостках перед тысячной толпой и забыл, что нужно сказать Он
попробовал провести неожиданную подсечку, борцовский прием. Кьяллак
расчетливо уклонился и резанул его по колену. Шеф в ответ полоснул по
привязанной руке Кьяллака, впервые пустив тому кровь. Кьяллак
ухмыльнулся и неожиданно пырнул ножом над их связанными руками, что
заставило Шефа мотнуть головой в сторону и, выпустив веревку, отпрыгнуть
назад, чтобы избежать мгновенного второго выпада прямо в сердце.
- Учишься, а? - пропыхтел Кьяллак. - Но небыстро. Тебе надо было
остаться с мамашей.
Мысль о матери, о ее жизни, искалеченной викингами, заставила Шефа
разразиться шквалом ударов, безрассудно ринуться вперед. Кьяллак
уклонялся, парочку ударов со звоном отразил своим ножом, выжидал, когда
вспышка уляжется. "Как берсерк, - думал он. - Не давай им прицелиться.
Уходи с их пути и жди, когда устанут". Он уже чувствовал, что этот
прилив сил иссякает.
- Оставаться с мамашей, - повторил он. - Вот сейчас сидели бы, играли
себе в бабки.
В бабки, подумал Шеф. Он вспомнил уроки Карли на болоте, вспомнил
Гедебю. Снова вцепился в провисшую веревку, рывком натянул ее и
неожиданно разрезал. Стон толпы, удивление и презрение в глазах
Кьяллака.
Шеф высоко подбросил свой нож, тот завертелся в воздухе. Кьяллак, не
спускавший с ножа глаз, машинально посмотрел вслед, на мгновенье застыл
с задранной вверх головой.
Шеф шагнул вперед, развернулся от пояса, как учил его Карли, и
выбросил сжатый левый кулак в энергичном хуке. Он ощутил, как удар
отдался в его руке, как кулак с хрустом вмялся в бороду и кость. Кьяллак
пошатнулся.
Однако это был человек с бычьей шеей, он потерял равновесие, но не
упал.
Вращающийся нож скользнул вниз. Шеф, как будто десять лет только тем
и занимался, поймал его левой рукой за рукоятку и всадил под задранный
подбородок противника. Клинок прошел через бороду и подбородок, через
рот и небо, остановившись, только когда острие уперлось в свод черепа.
Шеф ощутил, что труп валится, повернул лезвие и выдернул его. Плавным
полукругом он повернулся к толпе, поднял окровавленный нож. Шум
рукоплесканий его сторонников, недовольные крики остальных.
- Нечестно! - крикнул один из свидетелей Кьяллака, подходя к камню.
- Он разрезал веревку! Это против правил!
- Каких еще правил? - сказал Кутред. Без лишних слов он рубанул мечом
по кричавшему, располовинив его голову. С камня Шеф видел, как
взметнулись копья, нацелились арбалеты.
Сквозь облака пробился солнечный лучик, упал на окровавленный
каменный помост. На. этот раз стон толпы был благоговейным. И в тот же
миг раздалось клацанье металла. Шеф повернулся и увидел между Священным
Дубом и храмом грозный ряд вооруженных всадников, которые отсекали
узников от стражи, гнали толпу жрецов по направлению к камню. Он не
знал, кто это, но они давали ему шанс. Выпитое зелье еще раз наполнило
его воодушевлением и яростью.
- Шведы! - закричал он. - Вам нужен хороший урожай и благополучие!
Для этого нужна кровь. Я уже дал вам кровь, королевскую кровь. Идите
за мной, и я дам вам еще.
Из толпы раздались голоса, напоминающие о Священном Дубе и великом
жертвоприношении.
- Вы годами приносили жертвы и что это вам дало? Вы приносите
неправильные жертвы. Вы должны жертвовать тем, что вам дороже всего.
Начнем заново. Я сделаю жертвоприношение, которое намного лучше. - Шеф
указал на другую сторону поляны. - Принесите в жертву ваш Дуб. Срубите
его и освободите души повешенных. А если богам нужна кровь, дайте им ее.
Отдайте богам их слуг, жрецов великого храма.
На другой стороне поляны человек в черной рясе слез с лошади, побежал
под призрачно раскачивающуюся крону. В руке человек сжимал топор,
выхваченный у разинувшего рот жреца. Подбежав к дубу, он занес топор и
ударил. Толпа снова ахнула при виде святотатства. Полетели щепки, люди
смотрели наверх в ожидании кары небесной. Ничего не произошло. Просто
стук металла по дереву от ударов одержимого Эркенберта. Взгляды
задумчиво обратились на жрецов. Люди Бруно медленно сгоняли толпу жрецов
к камню.
Герьольф повернулся к сторонникам Шефа, выждал момент.
- Правильно, - закричал он. - Арбалеты опустить и собраться в круг.
Оттар, распорядись своими финнами. Остальные, хватайте жрецов. А ты,
крикнул он Бруно, - останови своего малыша, пока он не поранился.
Оцепите дуб, и выделите четырех человек, которые знают свое дело.
Шведы покорно и с изумлением наблюдали, как Герьольф отдает свои
ужасающие распоряжения. Прежде чем утро перейдет в день. Дуб Королевства
будет сожжен, и в его пламя, как в погребальный костер, бросят его слуг.
- Разве это делает одноглазого королем шведов? - спрашивали зрители друг
у друга.
- Кто знает? - был ответ. - Но он вернул нам солнце.
Глава 31
Братья Рагнарссоны услышали эти новости в своем доме в Бретраборге,
Цитадели Братьев, городе казарм на острове Сьяелланд, в самом сердце
