понимаете, беда в том, что здесь, в горах, где в каждом местечке есть
свой ратоборец, да еще они все время занимаются этим mannjafnathr,
сравнением воинов, чтобы выяснить, кто из них самый грозный, они могут
об этом догадаться. Тот человек на хуторе знал, что он мне неровня, он
знал, что я убил дюжину таких сиволапых прежде, чем у меня отросла
борода. Но он ведь заметил, что сердце у меня к драке не лежало. Если бы
он еще чуть-чуть поразмыслил, он мог бы решиться и рискнуть.
- Ты так же силен, как всегда, - сказал Озмод. - Ты бы убил его. И
это было бы лучше для всех нас.
- Думаю, что убил бы его, - согласился Бранд. - Это был всего лишь
петух на своей навозной куче. Но когда у человека душа уходит в пятки,
происходят самые странные вещи. Я знавал великих воинов, у которых моча
струилась по штанам, и они смирно ждали, пока их зарежут. Они застыли
Валькирии, дочери Одина, Вестницы смерти, набросили на них свои путы
страха.
Англичане погрузились в молчание. Наконец снова заговорил Озмод:
- Значит, так. С этих пор нам лучше во всех селениях держаться кучно
и быть наготове. Алебарды на виду, арбалеты взведены. Хотел бы я, чтобы
те недоумки увидели, как бьют наши арбалеты. Тогда бы они испугались
побольше.
Жалко, что нельзя застрелить кого-нибудь просто для примера. - И еще
одно, - добавил он. - Эдит пошла за тот сарай не просто потому, что
такая глупая, вы же понимаете. Ее туда позвали. Женщина. И женщина,
говорящая по-английски, а не по-норманнски. Она, наверное, услышала, как
мы говорим меж собой. Рабыня. Она здесь уже двадцать лет. Бранд тяжко
кивнул.
- Они берут рабов в Англии уже лет пятьдесят. Думаю, не ошибусь, что
каждый крестьянский двор на Севере имеет по одной рабыне для помола
зерна, а то и с полдюжины их; и еще мужчин-трэлей для тяжелых полевых
работ. И чего же она хотела?
- Конечно, хотела, чтобы мы взяли ее с собой. Заговорила с Эдит,
потому что надеялась, что та ее пожалеет. А потом из-за угла вышли
мужчины, должно быть, следили.
- Так ты поговорил с рабыней? - спросил Шеф, отвлекаясь наконец от
своей внутренней борьбы. - Что ты ей сказал?
- Сказал, что ей нельзя пойти с нами. Слишком опасно для нас. То же
самое мне надо было сказать Эдит и, остальным, даже если им грозило
оказаться с перерезанной глоткой в могильнике какого-нибудь королевского
недоноска. Та женщина была из Норфолка, - добавил Озмод. - Ее увели из
Нориджа двадцать лет назад, еще девочкой. А теперь она здесь состарится
и здесь же и умрет.
Они с Квиккой встали и ушли, принялись раскладывать свои одеяла.
Шеф смотрел на Бранда, не решаясь заговорить. То, в чем признался
гигант, должно было стоить ему столько же переживаний и стыда, как
публичные рыдания - для кого-то менее сильного. Шеф задумался, что же
произойдет с Брандом. Смогут ли они исцелить его разум, как Ханд исцелил
его тело? Еще долго после того, как весь лагерь, не считая часового,
уснул, Бранд сидел без сна, угрюмо подбирая ветки и кидая их в костер.
***
Когда на следующий день они пробирались меж горных сосен, двигаясь
уже без той отчаянной спешки, что отметила их бегство из королевства
Хальвдана, Шеф обнаружил, что Удд едет рядом, и взглянул на него с
удивлением. Обычно Удду нечего было сообщить окружающим, если только
речь не шла о кузнечной работе.
- Я думал об этих мельничных жерновах, - сказал Удд. - В Норвегии они
не очень полезны, здесь вода течет только половину года. Да и тогда вон
что выходит, - он показал на виднеющийся впереди горный поток, стиснутый
в узком глубоком русле и разбитый каскадом шестифутовых водоскатов. - Им
здесь нужно что-то другое, что работайте бы круглый год.
- Что же это?
Уод послюнявил палец, поднял его в воздух.
- Ветер здесь никогда не стихает, правда?
Шеф рассмеялся. Сама мысль о том, чтобы летучий ветер, которого никто
никогда не видел, не взвесил и не поймал, двигал такую тяжелую вещь, как
огромные мельничные жернова, казалась нелепой.
- Но ведь ветер движет корабли, правильно? - сказал Удд, прочитав его
мысли. - Если он может двигать корабль весом в десять тонн, почему он не
может двигать мельничный жернов, который весит только тонну?
- Ветер отличается от воды, - сказал Шеф. - Он движется то в одну
сторону, то в другую.
- Но морякам ведь это не мешает? В общем, я задумал вот что... - и
Удд на ходу описал свой замысел: ветряная мельница с крыльями,
установленная на поворотной раме, которую можно развернуть по
направлению ветра за рычаг типа корабельного румпеля. Возражая, получая
ответы, добавляя свои замечания. Шеф ощутил, что постепенно его все
больше и больше охбатывает изобретательское вдохновение. Едущий позади
них Квикка подтолкнул Карли.
- Ему удалось разговорить Шефа. Как раз вовремя. Я уж было
беспокоился, что мы едем по таким опасным местам с двумя вожатыми и
каждый слегка не от мира сего. Вот бы сделать что-нибудь похожее и со
вторым.
Он показал на гигантскую фигуру Бранда, бегущего впереди колонны,
одной рукой держась за седло своей усталой лошади.
- С этим будет потруднее, - вмешался едущий позади Ханд. - Хорошо бы,
он поскорее оказался на своем корабле.
***
Загвоздка возникла не в одном из хуторов, которые они проезжали в тот
день и назавтра, хотя везде отряд наталкивался на опущенные долу лица и
молчание стоящих у своих амбаров и хлевов крестьян. Будучи настороже,
Шеф внимательно осматривался в каждом из дворов, выискивая следы
присутствия других людей, кроме норманнов. Дважды он заметил изможденные
лица, выглядывавшие из-за ставень - женщины, надеющиеся на чудо, а может
быть, всего лишь на ободряющее слово на родном языке. "В своем сне, -
подумай Шеф, - я слышал неумолчный шум ручных мельниц, крутящихся
двадцать лет, тридцать лет, беспросветная каторга до самой смерти".
Размерами хутора не превышали нескольких ярдов, в них никогда не жило
больше десяти-двенадцати мужчин, считая со стариками и подростками, явно
недостаточно, чтобы помериться силою с хорошо вооруженным отрядом такой
же численности, пусть и составленным из бывших рабов и со странным
ратоборцем во главе. Когда горная дорога в конце концов нырнула в
Долину, которая, понижаясь, встретилась с двумя другими долинами,
маленькая кавалькада увидела перед собой у слияния двух рек россыпь
домов, за которыми возвышалось здание в несколько этажей с вырезанными
на фронтонах и коньках фантастическими драконами.
Бранд привстал на стременах, оглянулся на отряд.
- Это Флаа, - сказал он. - Главный город здесь, в Халлингдале. В нем
даже храм есть. Попробуем просто проскочить через него, как будто это
очередной хутор.
Когда они проезжали мимо деревянной церквушки на маленькой площади в
центре селения, между домами высыпали люди, закрывая проезд вперед, да и
в другие стороны. Они были полностью вооружены, копья и щиты наготове,
подростки и мальчишки сзади воинов целились из луков. Шеф услышал
щелканье взводимых арбалетов. Из них можно убить или тяжко ранить
соответствующее количество людей, прикинул он. Но после этого отряд
почти не имеет шансов против тридцати или сорока оставшихся. Выбрать
направление и прорываться?
Навстречу им вышел человек, без оружия и с поднятой в знак желания
вести переговоры правой рукой Они с Брандом уставились друг на друга.
- Ладно, Вигдьярф, - сказал Бранд. - Мы не встречались со времен
Гамбурга. Или это был поход на Оркнейские острова?
- Это было на Оркнеях, - ответил норманн. Он был несколько ниже
Бранда, но крепкого сложения, с бычьей шеей и лысый. Могучие руки
бугрились мышцами под золотыми браслетами и то и другое плохой знак. У
этого человека был неплохой источник дохода, а в нищих норвежских горах
этим источником не могло быть скотоводство.
Вигдьярф пристально взглянул на амулет-молот на груди у Бранда, потом
на стоящих рядом со своими лошадьми мужчин и женщин.
- Ты в странной компании, - отметил он. - А может быть, и не в такой
уж странной. Когда человек начинает носить на шее эти штуки, я всегда
жду, что следующий его шаг - стать христианином. И что потом? Он
начинает разговаривать с трэлями, помогает им бежать. Сам становится
трэлем. Ты уже дошел до этого, Вига-Бранд? Или еще что-то осталось от
тебя прежнего?
Бранд соскользнул со своей малорослой лошадки и с топором в руке
шагнул вперед.
- Давай покороче, Вигдьярф, - сказал он. - Когда мы последний раз
виделись, ты даже не чирикал. А сейчас ты думаешь, что стал кем-то. К
чему все это? Ты что, собираешься со своими братанами просто грабануть
нас? Перед тем мы многих из вас убьем, это уж не сомневайся.
Позади него Озмод поднял арбалет, прицелился в толстый дуб около
дверей храма и нажал на спусковой крючок. Неуловимый глазом полет, и эхо
от удара разнеслось по примолкшей площади. Озмод неторопливо перезарядил
- четыре ловких движения, щелчок, и новая железная стрела встала на свое
место.
- Попробуй-ка ее вытащить, - продолжал Бранд. - Или у тебя другая
задумка? Может быть, только ты и я, один на один?
- Только ты и я, - согласился Вигдьярф.
- И если я выиграю?
- Свободный проход для всех вас.
- А если победишь ты?
- Мы получаем все. Лошадей, рабов, мужчин, женщин. Для женщин у нас
место найдется. Но не для мужчин. Ведь у трэлей, которым позволили
думать, что они тоже люди, появляются странные мысли. Их всех отправим
на священные деревья, на корм воронам Одина. Может быть, мы оставим в
живых некоторых, если УВИДИМ, что они не опасны. Но ты же знаешь, как мы
туг обходимся с беглыми. Если не убиваем, тогда кастрируем и клеймим.
Самое надежное средство. Но у тебя есть другой выход, Бранд. У тебя
лично, то есть. Просто отойди от них. Они не из твоего народа. Отдай их,
присоединяйся к нам, и никаких хлопот ни тебе, ни мне, мы даже дадим
тебе долю с добычи.
- Не пойдет, - сказал Бранд. Он подбросил топор, ухватил его обеими
руками. - Здесь и сейчас?
Вигдьярф помотал головой.
- Слишком много народу хочет посмотреть. Я им сказал, что ты
согласишься. Сейчас они собираются со всех хуторов трех долин. Площадку
для поединка мы разметили там, у реки. Завтра утром. Только я и ты.
Пока Шеф слушал их разговор, разговор, который обещал ему клеймо,
холощение и рабский ошейник, он ощутил на загривке знакомую хватку,
которая означала, что его ждет видение. На этот раз он не противился
тому, что должен был увидеть. Как и на кургане в Гедебю, его глаза
оставались открытыми, он по-прежнему видел маленькую замызганную
площадь, деревянный храм, напряженно выжидающих вооруженных мужчин. Но в
это же самое время другая картина разворачивалась перед его взором,
впитывалась его зрением, словно выколотый его глаз находился сейчас
где-то в другом месте, сообщая о том, что видит так же хорошо, как и
уцелевший.
***
Он увидел большую мельницу, похожую на одну из тех, что Удд показывал
ему в Каупанге, с двумя горизонтальными жерновами, лежащими друг на
друге, и с засыпным желобом сверху. Но не было ни шестерней, ни бегущей
воды.
Помещение было сухим, как во время засухи в знойное лето, пыль
столбом поднималась с земли, и не было ни капли воды, чтобы прибить ее.
В пыли двигался человек, одинокая фигура, медленно и упорно
налегающая на рычаг ворота. Рычаг, толстый, как рулевое весло корабля,
был прикреплен к верхнему жернову, и, когда человек толкал рычаг, жернов
поворачивался круг за кругом. И круг за кругом двигался человек, все в
тех же четырех стенах, никогда не отдыхая, не останавливаясь, никогда не
видя ничего, кроме одной и той же запыленной комнаты.
