девятьсот восемьдесят. Желаем сэру Харапо крепкого здоровья!
Человек на экране обеспокоенно огляделся и исчез. Ко мне придвинулся
маркиз и прошептал на ухо:
- Отлично сделано. Никогда бы не догадался, что говорил не живой
человек, а смодулированное компьютером изображение.
- Дела, маркиз, обстоят даже лучше, чем вы думаете. Говорил настоящий
человек. И распределение голосов тоже настоящее. Будем надеяться, что и
дальше все пойдет так.
Но получилось иначе. Приспешники Сапилоте не дремали, и после
следующего сообщения счет оказался не в мою пользу. Так и пошло, из
избирательных участков поступали результаты, и после каждого то я
вырывался вперед, то - Сапилоте. Так мы с ним и шли голова к голове. Счет
на табло постепенно увеличился, напряжение в зале тоже.
- Весьма острые ощущения, - поделился со мной маркиз. - Выборы
возбуждают не меньше, чем бои быков. У меня даже в горле пересохло. Я
случайно прихватил с собой фляжку с роном девяностолетней выдержки.
Чертовски хочется глотнуть. Не подскажете, долго ли еще до конца?
- Осталось четыре округа.
- Какие из них наши?
- Не знаю, - признался я. - Давно сбился со счета.
На первом участке победил Сапилоте. На следующем - я, но общий счет
все равно остался не в мою пользу. Поступило сообщение из третьего
участка. После него я отставал на семьдесят пять голосов.
- Лучше бы мы подделали все сообщения! - воскликнул маркиз.
- А еще лучше - пристрелили бы старого канюка, - недовольно заявила
Анжелина.
- Мы - демократы, - сказал я. - Разве забыли? Один гражданин - один
голос, и результат неизвестен до самого конца...
- Внимание, леди и джентльмены. Поступил еще один результат.
Последний!
На экране над нашими головами появилось очередное лицо, и мы
вывернули шеи, силясь разглядеть его получше.
- Несказанно рад, что финальный результат принадлежит именно нашему
Салисомбре - городу-саду на южном берегу океана... - Чиновник запнулся,
слушатели недовольно забормотали, я заскрипел зубами. - В нашем городе по
результатам голосования следующие итоги... Минуточку, сейчас сверюсь с
записями...
- После выборов первым делом казню этого шута горохового! - донеслась
до нас реплика Сапилоте.
Маркиз кивнул, первый и последний раз соглашаясь с диктатором.
- А, вот и бумаги. Рад сообщить, что жители великолепного города
Салисомбре отдали 819 голосов за нашего дорогого генерал-президента
Сапилоте...
- Итак, старый негодяй опережает нас на 894 голоса, - прошептала
Анжелина. - Придется все-таки его отравить.
- ...А за другого кандидата... Забыл, как его зовут... А, вот мне
подсказывают - Харапо... За него отдано... постойте... О господи! - Глаза
чиновника округлились, на лбу выступил пот. - Я вынужден сказать, что за
него отдано... 896 голосов!
Люди в зале точно с цепи сорвались. Сапилоте покраснел до корней
волос и погрозил мне кулаком.
- Вы победили с отрывом в два голоса! - воскликнула Анжелина. - Ты,
мой дорогой, и замечательный маркиз де Торрес!
- Правда восторжествовала! - неистовствовал маркиз.
Я встал, поклонился залу, нагнулся, поцеловал Анжелину, обменялся
рукопожатием с де Торресом и, показав Сапилоте нос, подошел к микрофону.
На меня были нацелены десятки камер, от шума закладывало уши. Я поднял
руки, призывая зал успокоиться. Гвалт стих лишь минуты через три-четыре, и
я заговорил:
- Спасибо, друзья, спасибо. Я скромный человек... - Анжелина
захлопала в ладоши, и зал поддержал ее. Ожидая тишины, я стоял и улыбался.
Наконец смог продолжить: - Как я уже сказал, я скромный человек и от
волнения едва говорю. Но публика меня просит выступить, и я выступаю. В
эту историческую минуту я торжественно обещаю...
Выстрела я не услышал. Меня отбросило на несколько метров и швырнуло
на спину. Моя голова безвольно упала на грудь. Последнее, что я увидел -
расползавшееся по сорочке кровавое пятно...
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Не исключаю, что где-то на задворках планеты есть люди, не знающие
меня. Для них представлюсь. Мое имя - Рикард Гонсалес де Торрес, маркиз де
ла Роса. Выполняя просьбу историков Параисо-Аки, я записываю события того
черного для нашей планеты дня. Я - не профессиональный писатель, но
мужчины из рода Торрес как бы ни были обременены заботами, никогда не
уклонялись от ответственности. Не уклонюсь и я, ведь мне больше других
известно об обстоятельствах дела.
Начну, как и должно начинать рассказ, с начала.
Я сидел позади благородного сэра Гектора Харапо, этого джентльмена,
ученого, любящего и любимого отца. Любой самый возвышенный эпитет слишком
беден для него. Но я отвлекся... Я сидел позади него, а он обращался к
залу, к миру, ко всей Галактике. Это был час нашей величайшей победы, час,
когда ненавистный Сапилоте потерпел сокрушительное поражение в ходе
честных демократических выборов; сэр Харапо стал президентом Параисо-Аки,
а ваш покорный слуга - вице-президентом. Мир в ту историческую минуту стал
чище, лучше.
Прогремел выстрел. Стреляли из крошечного окошка под потолком,
которым, как я полагаю, пользуются осветители или техники в ходе
спектакля. Я видел, как от удара пули дрогнуло тело дорогого мне человека
и он упал. Через мгновение я был рядом. В его глазах еще светилась жизнь,
но взор его с каждой секундой тускнел. Я встал перед ним на колени, взял
его ладонь в свою. Из последних сил он слабо сжал мою ладонь.
- Друг мой... - Он вдруг закашлялся, его губы посинели. - Дорогой мой
друг... Я покидаю этот мир. Продолжи нашу работу... Борись за идеалы
справедливости. Будь тверд. Обещай мне... Обещай, что построишь новый мир,
мир, о котором мы мечтали вместе...
- Обещаю, я обещаю. - Клянусь, мой голос в ту минуту сорвался от
переполнявших меня чувств.
Его глаза закрылись, но, должно быть, он услышал мое обещание, ибо
еще крепче стиснул руку. Через секунду он был мертв.
Тут подоспела его верная жена, оттолкнула меня и с необычайной для ее
хрупкого тела силой сжала его в объятиях.
- Этого не может быть! - кричала она, и мое сердце обливалось кровью.
- Этого не может быть! Он жив!.. Врача, скорую помощь! Его спасут...
Его вынесли, но ему уже нельзя было помочь. Я упал на стул и опустил
глаза. Впервые я увидел на своей руке его благородную кровь. С трепетом я
вытащил из нагрудного кармана носовой платок и прижал его к ладони. Капли
крови впитались в тонкий шелк, и тогда я поклялся хранить окровавленный
платок как величайшую реликвию.
Своей клятве я верен. Вскоре священный платок был помещен под
стеклянный колпак и будет храниться в нейтральных газах вечно. Сейчас,
когда я пишу эти строки, реликвия стоит на столе рядом с драгоценной
королевской короной, которую нашли в личных покоях негодяя Сапилоте.
Похоже, диктатор намеревался короноваться.
Дальнейшее всем хорошо известно. Похороны собрали многотысячные
толпы, его скромную могилу до сей поры ежедневно посещают сотни людей.
О судьбе его врагов вы тоже знаете, ведь об этом написано в десятках
книг и газет. Вы знаете, как люди в зале оперного театра в едином порыве
вскочили на ноги и с криком "Смерть деспоту!" бросились на Сапилоте,
намереваясь разодрать его в клочья. Знаете, как одержимый страхом диктатор
скулил перед праведным гневом народа.
В эту минуту вернулась жена благородного сэра Харапо, загородила
собой скулящее создание и, подняв над головой руки, обратилась к толпе:
- Слушайте меня, люди Параисо-Аки, слушайте меня! Мой дорогой муж
мертв. Его не воскресить, но не предавайте его, не нарушайте мир, ради
которого погиб мой муж! В своих деяниях опирайтесь на силу закона, а не на
закон кулака и не изменяйте этой заповеди, даже имея дело с такой
нечистью, как Сапилоте. Прокляните его за преступления, но не оскверняйте
его кровью своих рук. Мой муж всей душой ненавидел убийства, так не
совершайте убийство от его имени. Спасибо.
Я закаленный человек, но признаю, в ту минуту в моих глазах стояли
слезы. Да и не было тогда в зале человека с сухими глазами. Даже
ненавистный Сапилоте расплакался от облегчения.
Вдова благородного сэра Харапо покинула Параисо-Аки на следующее
утро. Я провожал ее на космодроме. На трапе она обернулась и помахала мне
рукой. За ней в космический корабль прошли двое храбрых юношей, Джеймс и
Боливар. Все имущество сэра Харапо осталось в родовом имении, стюард внес
за вдовой лишь два больших чемодана. Люк за их спинами захлопнулся, и с
тех пор я их не видел.
Дальнейшие события тоже принадлежат истории. Хотя я и не хотел
принимать ответственный пост президента Параисо-Аки, но отказать не смог,
ведь такова была последняя воля умирающего. Этот пост я занимаю и поныне,
и большинство граждан Параисо-Аки считают, что я не подвел благородного
сэра Харапо.
Негодяи, которые терроризировали людей многие годы, предстали перед
судом, и их вина была доказана. Мы обратились в Межзвездную лигу
правосудия, там наш приговор подтвердили и отправили негодяев на
планету-тюрьму Калабосо. Отправили всех, каждого коррумпированного судью и
полицейского, каждого гнусного ултимадо. Подобной нечисти не место на
нашей цветущей планете. Калабосо - довольно дикая планета с суровым
климатом. Людей-охранников там нет, порядок поддерживают лишь несколько
мощных роботов. Чтобы выжить, все заключенные там сами добывают себе хлеб
насущный. Негодяи заслужили свою участь, отныне их судьба в их руках, но с
планеты-тюрьмы им не выбраться.
Мой рассказ подошел к концу. Как ваш президент я делаю все, что в
моих силах, и мир с моим вступлением на пост изменился к лучшему. И все
благодаря ЕМУ. ОН будет жив в нашей памяти вечно. Спасибо тебе, дорогой
друг. Прощай!
ЕЩЕ ОДНО ПОСЛЕСЛОВИЕ
Как уже говорилось, убить Стальную Крысу много сложней, чем утомить.
Не знаю, какие уж сувениры прихватила с собой Анжелина, возможно, бруски
платины или мешочки с золотыми монетами, но чемоданы едва не вырвали мне
руки из суставов. Пошатываясь, я поднялся за женой и сыновьями на борт
космического корабля. Люк за нами захлопнулся, я с облегчением разжал
ладони, и чемоданы грохнулись на палубу.
- Джеймс, Боливар! Не соблаговолит ли кто-нибудь из вас донести эти
тяжеленные чемоданы до каюты вместо вашего стареющего отца?
Я прижал кулак к ноющей спине, и мой позвоночник громко хрустнул. Что
за благодать! Два пассажира повернулись и удивленно воззрились на нас. Я
тут же выхватил проклятые чемоданы из рук Боливара.
- Нет-нет, сэр. Таскать тяжести на корабле - моя работа. Старик Джим
донесет их до вашей каюты. Сюда, пожалуйста, мадам и джентльмены, ваши
апартаменты там.
Я засеменил по коридору. Моя семья последовала за мной. Лишь только
за спиной захлопнулась дверь, я уронил чемоданы и застонал.
- Бедненький мой. - Анжелина подхватила меня под руки и отвела к
креслу. - Сядь отдохни, а твоя верная женушка облегчит твои страдания.
Опустившись в кресло, я отлепил от лица седые усы и брови, снял
порядком надоевший парик и зашвырнул их в угол. Анжелина открыла ближайший
чемодан. Внутри оказались проложенные мягким пластиком темные бутылки.
Анжелина достала одну, стерла носовым платком вековую пыль.
- Рои стотридцатилетней выдержки. И довольно изрядное количество. На
память о славной планете Параисо-Аки. Если не возражаешь, налью тебе
стаканчик.
- О, свет моей жизни! - воскликнул я. - Ты так добра ко мне!
Выпив рона, я будто заново на свет родился.
