видно, что он мало что понимает из того, что было сказано. Его стихией
было действие. Он бесшумно вышел на разведку и еще более незаметно
вернулся. Вокруг никого не было, путь был чист. Слон теперь мог с нашей
незначительной помощью самостоятельно передвигаться, да и домик вдовы был
не так далеко. Даже несмотря на заверения Дренга, вдова тряслась от
страха, пропуская нас внутрь своей обители.
- Ружья и мечи. Убийство и смерть. Я обречена, обречена.
Не обращая внимания на причитания, исходящие из беззубого
старушечьего рта, мы принялись за дело. Старушка, выслушав мои
наставления, повесила котелок с водой на огонь. Я оторвал длинную ленту от
одеяла, прокипятил ее и промыл рану Слона. Она была неглубокая, но
серьезная. Мы вынудили вдову поделиться своими запасами самогона, и Слон
передернулся, когда я влил его в рану. Надеюсь, что в нем содержится
достаточно алкоголя, чтобы подействовать как антисептик. Оставшуюся часть
прокипяченного одеяла я употребил, чтобы перевязать рану - и это было все,
что я мог сделать в данной ситуации.
- Отлично, Джеймс, отлично, - сказал он, осторожно надевая на плечи
свою куртку. - Годы, проведенные тобой в подростковом Клубе юных
следопытов, не прошли даром. А теперь давайте поблагодарим добрую вдову и
покинем ее гостеприимный дом, так как, судя по всему, наше присутствие
очень уж ее огорчает.
Так мы и сделали, и зашагали прочь по открытой, хорошо наезженной
дороге, с каждым шагом все дальше и дальше от славного Капо Доссия. Дренг
оказался хорошим проводником, то заводя нас во фруктовый сад, то вырывая
на ходу съедобные клубни на полях, по которым мы шли, прямо на глазах у их
законных владельцев, которые тут же прикладывали руку ко лбу, едва завидев
мое вооружение. В этом мерзком мире только вооруженные до зубов бандиты
пользовались почетом и уважением. Первый раз в жизни я начал ценить мораль
и нравы, существующие среди миров Галактической Лиги.
День приближался к вечеру, когда впереди замаячили стены замка. В его
очертаниях присутствовало больше вкуса, чем во владениях Капо Доссия, или
так, по крайней мере, казалось на расстоянии. Замок располагался на
острове посреди озера. С берегом его соединяла насыпная дамба и подъемный
мост. Дренга опять затрясло от страха, и он был рад остаться со Слоном на
берегу, когда я храбро отправился к замку навстречу опасности. Я
воинственно прошагал по каменной дамбе и ступил на мост. Два стражника
смотрели на меня во все глаза с нескрываемой подозрительностью.
- Доброе утро, братцы, - окликнул я бодро, ружье на плече, меч в
руке, живот назад, грудь вперед. - Это владения Капо Димона, известного
далеко и широко по всей округе своей добротой и силой оружия?
- А кто спрашивает?
- Я спрашиваю. Вооруженный и полный сил и энергии солдат, который
желает записаться на службу к вашему благородному рыцарю.
- Твое дело, братец, твое дело, - мрачно произнес один из них. -
Через ворота, потом через весь двор, третья дверь направо, спросишь Папашу
Шранка. - Он наклонился и прошептал: - За три гроута я дам тебе небольшой
совет.
- Идет.
- Тогда плати.
- Немного погодя. Сейчас я гол, как сокол.
- Оно и видно - раз ты пришел наниматься на такую работу. Ну, ладно,
тогда пять через пять дней, - я кивнул. - Он предложит тебе очень мало, но
ты не соглашайся на меньше, чем два гроута в день.
- Спасибо за доверие. Я отплачу тем же.
Я с важным видом прошагал мимо ворот и нашел нужную мне дверь. Она
была открыта и слабо освещена заходящим солнцем, и толстый человек с лысой
головой чиркал что-то на каких-то бумажках. Он поднял глаза, когда моя
тень упала ему на стол.
- Иди отсюда, - крикнул он, тряхнув головой так яростно, что
посыпавшийся с нее фонтан перхоти засверкал в солнечных лучах. - Я же
сказал вам всем, что до послезавтрашнего утра никаких гроутов.
- Я еще не поступил к вам на службу - и не стану этого делать, если
вы таким вот образом платите войску.
- Прости, добрый чужеземец, солнце прямо в глаза. Заходи, заходи.
Хочешь поступить на службу? Разумеется. Ружье и меч - а еще какое
снаряжение?
- Кое-что есть.
- Прекрасно, - он потер руки так, что они затрещали. - Паек для тебя
и твоего оруженосца и один гроут в день.
- Два в день и замена всего нашего снаряжения.
Он нахмурился - затем пожал плечами и, нацарапав что-то на бумаге,
подсунул ее мне.
- Годичный контракт, полный расчет в конце срока. Раз уж ты не умеешь
читать и писать, думаю, постараешься и накарябаешь вот здесь свой
неразборчивый крестик.
- Я умею читать, да так хорошо, что вижу тут цифру четыре, которую и
исправлю, прежде чем подписать, - что я и сделал, поставив на линии
подпись судьи Никсона, прекрасно зная, что покину это место еще до того,
как завершится срок моей службы. - Пойду позову своего оруженосца, который
ожидает за воротами вместе с моим престарелым отцом.
- Никакой дополнительной еды для бедных родственников! Поделитесь
своим.
- Согласен, - сказал я. - Вы сама доброта.
Я подошел к воротам и махнул рукой своим товарищам.
- Ты мне должен, - сказал стражник.
- Я отдам - как только эта жаба золотушная мне заплатит.
Он одобрительно хрюкнул.
- Если тебе кажется, что он не очень хорош, - подожди своей встречи с
Капо Димоном. Я бы не ошивался вокруг этой вонючей свалки, если бы не
премия из боевых трофеев.
Они медленно приближались к нам, Слон почти силком тащил упирающегося
Дренга.
- Боевые трофеи? Скоро будут выдавать?
- Сразу после сражения. Мы выступаем завтра.
- Против Капо Доссия?
- Вряд ли. Говорят, что у него полно всяких драгоценностей и золотых
гроутов, и еще всякой всячины. Было бы здорово собрать такой улов. Но не в
этот раз. Все, что мы знаем, это то, что придется идти на север. Мы должны
совершенно неожиданно напасть на кого-то, может, даже на какого-нибудь
нашего союзника, поэтому они не хотят, чтобы кто-нибудь из наших
проговорился. Неплохо придумано. Застать их врасплох, когда подъемный мост
опущен, и можно считать, что половина сражения выиграна.
Я обдумывал эту небольшую военную хитрость, шагая во главе своей
малочисленной банды в указанном направлении. Солдатские казармы, хотя их и
не станешь вписывать в красочный буклет для туристов, все же намного
приятнее скотского загона для рабов. Деревянные нары для бойцов с
соломенными матрацами - немного соломы рядом с нарами для оруженосцев.
Мне, наверное, стоило позаботиться об устройстве Слона. Но я был уверен,
что небольшой подхалимаж сделает свое дело. Мы сели вместе с ним на нары,
а Дренг отправился разыскивать кухню.
- Как спина? - спросил я.
- Болит, но совсем немного. Я чуточку отдохну, а затем примусь за
исследование плана местности...
- Утром у тебя будет достаточно времени для этого. Должно быть, мне
придется отлучиться на пару дней.
- Я тоже так думаю. А вот и наш оруженосец с провиантом!
Это было горячее овощное рагу с плавающими на поверхности кусочками
какой-то безымянной птицы. Наверняка птицы - так как из мяса торчали
птичьи перья. Мы разделили рагу на три равные порции и с жадностью
набросились на еду. Свежий воздух и долгая прогулка разбудили в нас
зверский аппетит. В рацион входила также кружка кислого вина, но ни мой
желудок, ни желудок Слона его не принимали. Чего нельзя было сказать о
Дренге, который залпом осушил обе наши порции. Затем свернулся калачиком
под нарами и сладко захрапел.
- Я пойду осмотрюсь немного, - сказал я. - А ты пока отдохни на моей
койке до моего возвращения...
Меня прервал громкий и фальшивый рев сигнальной трубы. Я поднял глаза
и увидел, что в дверном проеме стоял трубач, злорадно оглядывая казарму.
Затем извлек из своего инструмента еще один совершенно не музыкальный
звук. Я был готов схватить его за горло, если он попытается дунуть в него
еще раз, но он отошел в сторону и поклонился. А его место заняла тонкая
фигурка в голубой униформе. Все солдаты, наблюдавшие за этим, слегка
наклонили головы и встряхнули оружием, салютуя вошедшему, и я сделал то же
самое. Это был не кто иной, как Капо Димон собственной персоной. Он был
такой тощий, что казалось, будто живот прирос у него к спине. К тому же у
него, наверное, было нарушено кровообращение или он родился с такой
голубой кожей. Маленькие красные глазки пристально смотрели из глубоких
голубых впадин, в то время как пальцы, прозрачные как небо, осторожно
ощупывали острую челюсть.
Он подозрительно оглядел казарму и заговорил; несмотря на всю свою
худобу, голос его был сильным и густым.
- Мои воины, у меня для вас хорошие новости. Готовьтесь сами и
приготовьте свое оружие, мы выступаем сегодня в полночь. Это будет
марш-бросок, нам нужно дойти к рассвету до Пинетта Вудз. Пойдут только
солдаты - и налегке. Ваши оруженосцы останутся здесь и присмотрят за
вашими вещами. Мы заляжем в лесу на день, а с темнотой двинемся дальше.
Ночью мы встретим наших союзников и на рассвете совместными усилиями
ударим по врагу.
- Один вопрос, Капо, - окликнул его один из солдат. Убеленный сединой
и весь в шрамах, должно быть побывавший во многих переделках. - Против
кого мы выступаем?
- Вы узнаете об этом перед самой атакой. Мы сможем добиться победы,
только благодаря внезапному нападению.
Вокруг раздавалось недовольное бормотание, когда ветеран вновь
выступил вперед.
- Пусть наш враг останется в секрете - но по крайней мере скажи, кто
наши союзники.
Капо Димону не понравился вопрос. Он задумчиво потер щеку и принялся
вертеть в руках рукоятку меча, в то время как аудитория молча ждала. Само
собой разумеется, что ему нужно было наше добровольное и сознательное
участие в этом деле, поэтому в конце концов он заговорил.
- Вам будет очень приятно услышать, что наши союзники обладают
огромной волей и силой. У них также имеется на вооружении машина,
способная пробивать городские стены. При их содействии мы можем взять
любой замок, победить любую армию. Мы счастливы сражаться на их стороне, -
он сжал губы, борясь с нежеланием продолжать дальше и осознавая в то же
время, что он должен это сделать. - Победа нам гарантирована, так как наши
союзники, не кто иные, как... монахи из ордена Бенедиктинцев.
Наступило долгое молчание, - настолько все были потрясены услышанным,
- за которым немедленно последовали возмущенные крики. Я не понимал до
конца, что все это могло значить, единственное, что я знал наверняка, это
то, что ничего хорошего ждать не приходится.
Как только Капо Димон произнес последние слова, он удалился, и дверь
захлопнулась за ним с громким стуком. Со всех сторон неслись гневные и
возмущенные возгласы - но один человек возмущался и кричал громче всех.
Это был израненный ветеран. Он вскочил на стол и заставил всех замолчать.
- Здесь все знают меня, знают старого Таскера. Я резал головы в то
время, когда большинство из вас еще сажали на горшок. Поэтому я сейчас
буду говорить, а вы будете меня слушать, и может, потом я дам вам
возможность сказать что-нибудь в ответ. Есть кто-нибудь здесь, кто не
согласен с этим?
Он сжал огромный кулак и выставил его перед собой, нахмурившись и
сердито оглядывая притихшую аудиторию. Кое-где еще раздавалось недовольное
бормотание, но не такое громкое, чтобы его можно было принять за
несогласие.
- Хорошо. Тогда слушайте. Я знаю этих педерастов в черных рясах и я
им не верю. Они не думают ни о чем больше, кроме как о своих собственных
