в газетах его имя. Но посвященные знали, что Гамильтон Бергер полагается
на Гуллинга в случаях, когда нужно принять важное решение. Те, кто
ориентировался в скрытых пружинах прокуратуры никогда не обращались с
делами к Бергеру, предварительно не обсудив вопрос с Гуллингом и не
обеспечив себе его поддержку.
В девять сорок пять Мейсона пригласили в кабинет Гуллинга. Они пожали
друг другу руки и адвокат сел напротив хозяина кабинета. Гуллинг был
высоким, худым мужчиной, великолепно владевшим умением держать людей своим
неподвижным взглядом холодных глаз.
- Я являюсь представителем Евы Мартелл, особы, которая жила в
квартире Хелен Ридли с женщиной по имени Адела Винтерс, - начал Мейсон. -
Мне известно, что вы задержали миссис Винтерс по обвинению в убийстве.
Гарри Гуллинг не пошевелился, его голубые глаза под неподвижными
веками были ледяными. Он молчал, ожидая от адвоката продолжения.
- Думаю, - сказал Мейсон, - моя клиентка может быть каким-нибудь
образом полезной вам в этом деле.
- Каким?
- Не исключено, что ее показания могут вам пригодиться.
- Для чего?
- Предположим, что продумав все происшедшее вчера, она вспомнила, что
не была с Аделой Винтерс все время. Я предполагаю, что вам уже известны
материалы дела.
- Я только что закончил допрос миссис Винтерс, а на моем столе лежат
рапорты полиции.
- Отлично, - улыбнулся адвокат. - Значит, нам легче будет
разговаривать. Ева Мартелл - молодая женщина, зарабатывающая на жизнь
маленькими случайными ролями, иногда подрабатывая манекенщицей. Адела
Винтерс - старая подруга семьи Евы и производит впечатление сильной
индивидуальности. Установление того, виновна ли она в убийстве - ваше
дело. Но у вас есть орудие убийства и, насколько мне известно,
установлено, что оно принадлежит Аделе Винтерс. В свете показаний,
сделанных вчера Евой Мартелл, вы не сможете добиться для нее
обвинительного приговора, потому что не сможете доказать, что у Аделы
Винтерс была возможность совершить убийство. Признаю, что моя клиентка
вчера должна была более ответственно подойти к свои показаниям. Может, она
пыталась защитить Аделу Винтерс. Может, у нее просто слегка перепутались в
памяти все события. Можно сказать, что взволнованная происшедшим, она даже
не подумала о тех непродолжительных эпизодах, когда расставалась с Аделой
Винтерс.
Гуллинг не отводил взгляда от лица Мейсона.
- Где находится сейчас ваша клиентка?
- Она может явиться в ближайшее время, если это необходимо.
- Полиция ищет ее.
- Ей будет приятно помочь полиции всем, чем может.
- А чего хотите вы?
- Расставим все точки над "i", - предложил Мейсон. - Я знаю, что Ева
Мартелл подписала показания, сделанные под присягой. Если окажется, что
эти показания содержат не слишком точное описание событий, то я хочу
получить заверения, что из этого не будет сделано далеко идущих выводов.
- Ради этого вы и пришли ко мне?
- Да.
- И именно поэтому вы прячете свою клиентку, вместо того, чтобы
привести ее и посоветовать, чтобы она сказала: "Извините, я ошиблась".
- Да, поэтому, - сказал со злостью Мейсон. - А вы что, собственно,
думали? Что я совсем откроюсь?
- Вы открылись полностью.
- Чепуха! - воскликнул Мейсон.
- Адела Винтерс виновна в хладнокровно совершенном убийстве. Мы можем
это доказать. Ваша клиентка принимала в этом участие после факта
совершения преступления, а, возможно, и перед этим.
- Если моя клиентка не выйдет и не признается, что совершила ошибку,
а будет сидеть тихо, что вы тогда сможете сделать?
- Вы задали вопрос и я на него отвечу, - спокойно сказал Гуллинг. - У
Аделы Винтерс был револьвер, заряженный очень своеобразными пулями. Этот
револьвер был у нее до двух часов двадцати минут вчерашнего дня, когда она
выбросила его в мусорный бачок отеля Лоренцо. Около двух часов Роберт
Хайнс был застрелен пулей, выпущенного из этого оружия - пулей, которая
идеально подходит к гильзе, оставшейся в револьвере и имеет другие
характерные особенности, точно соответствующие пуле, которую получил
эксперт, стрелявший из этого оружия. Ева Мартелл показала под присягой,
что она ни на минуту не расставалась с Аделой Винтерс. А раз так, то мы
осудим их обоих. И я скажу вам, мистер Мейсон, кое что еще. Когда полиция
вчера вечером арестовала Аделу Винтерс, надзирательница осмотрела ее
одежду и отобрала личные вещи. Как вы думаете, что она при этом нашла?
- Не думаю, чтобы какая-нибудь вещь, найденная при ней, могла иметь
существенное значение, - сказал Мейсон, стараясь сохранять непроницаемое
выражение лица.
- Вы действительно так думаете? - с холодной иронией спросил Гуллинг.
- Ну что ж, может быть вы перемените мнение, когда я скажу, что у нее
нашли бумажник Роберта Доувера Хайнса с его документами, водительскими
правами и тремя тысячами долларов в крупных банкнотах. Это прекрасный
мотив убийства. А когда ваша сладкая, невинная подруга-актриса сядет на
скамью подсудимых и под присягой скажет, что постоянно находилась с Аделой
Винтерс, то будет обвинена в даче ложных показаний. Мне надоели люди,
которые пытаются обвести нас вокруг пальца. И скажу вам еще кое-что,
мистер Мейсон. Еву Мартелл разыскивает полиция. У них есть ордер на арест.
Сейчас она скрывается от закона. Если вы ее прячете, то вы - соучастник
после факта совершения преступления, и вы прекрасно знаете, что это
означает. Даю вам время до полудня на то, чтобы Ева Мартелл явилась в
полицию. В противном случае, мы примем меры против вас. Думаю, это все,
что я могу сообщить вам по этому делу. До свидания.
10
Мейсон сидел перед тяжелой сеткой, разделяющей на две части комнату
для свиданий. С другой стороны на него смотрела Адела Винтерс.
- Миссис Винтерс, - сказал адвокат, - я собираюсь открыть вам свои
карты. Я пытался помочь Еве Мартелл и сначала думал, что это будет
несложно. Теперь я вижу, что это не так.
- Почему?
- Из-за бумажника Хайнса, найденного у вас. Полиция предполагает, что
вы и Ева обдуманно совершили убийство Хайнса, чтобы заполучить его деньги.
- Это абсурд!
- У полиции есть очень сильные аргументы.
- Ева совершенно не виновна. Но я вляпалась и знаю об этом.
- Похоже, что вы втянули и Еву.
- Я ведь ни за что не сделала бы этого. Я люблю эту девушку, как
родную дочь. Вы будете меня защищать, мистер Мейсон?
- Скорее всего нет. Я здесь только потому, что заявил будто должен
поговорить с вами как адвокат, чтобы решить браться ли мне за ваше дело. В
некотором роде, это правда. Но на самом деле я хочу знать как выглядит
ситуация, чтобы защищать Еву Мартелл..
- Хорошо, я скажу вам, как все было. Когда вы предупредили меня об
опасности ношения оружия без разрешения, я сделала вид, что не обратила на
это внимания. Но на самом деле я была очень взволнована. Я отдавала себе
отчет в том, что это может привести к неприятностям. А, насколько я знаю,
есть такой закон, что если во время совершения преступления у
подозреваемого имелось оружие, то на условное наказание и рассчитывать
нечего - придется считаться с возможностью надолго прописаться в тюрьме.
- Это действительно так.
- Поэтому я решила избавиться от оружия. Вернувшись от вас, я сразу
же вынула револьвер из сумочки. Спрятала его в ящик комода. Позже, когда
мы намеревались уйти оттуда, я вынула револьвер из ящика и положила его на
комод. Но, забрав вещи, и уходя из квартиры в страшной спешке, я забыла о
нем. Внизу, в холле, я несколько раз звонила мистеру Хайнсу, но
безрезультатно. Я позвонила и вам, но номер был занят. Тогда я вдруг
вспомнила о револьвере и сказала Еве, чтобы она подождала, потому что я
кое-что оставила в квартире и должна быстро вернуться наверх.
- Сколько было времени?
- Пожалуй, часа два, может быть, немногим больше.
- И что вы сделали?
- Я поднялась на лифте, прошла пор коридору и открыла дверь в
квартиру. Револьвер лежал на комоде. Тогда я не заметила ничего странного,
но потом, когда восстанавливала события дня в памяти, то обратила
внимание, что когда я оставляла револьвер, ствол был направлен к стене, а
когда забирала, дуло смотрело прямо на меня. Дверь в спальню была закрыта.
Я не открывала ее - к счастью. Убийца должен был находиться в то время
там. Я взяла револьвер, повернулась к дверям и тогда увидела бумажник,
лежавший на полу, недалеко от двери в спальню. Клянусь вам, что я только
посмотрела, увидела, что это бумажник Хайнса и сунула его за блузку. Я
хотела отдать ему бумажник при первой же встрече, и думала тогда, что это
будет очень скоро. Я вышла из квартиры, спустилась в холл и мы вместе с
Евой поймали такси и поехали в отель Лоренцо. Мы ехали не больше пяти
минут. В туалете я открыла сумочку, чтобы достать пудреницу и
почувствовала характерный запах пороха. Я осмотрела револьвер и увидела,
что одной пули нет. Я понюхала барабан. Да, это был запах пороха. Я решила
избавиться орт револьвера, пошла к мусорным бачкам и выбросила его. И эта
вся, самая чистая правда - до последнего слова.
- Я хотел бы верить в то, что вы рассказали, - ответил Мейсон. -
Очень хочу верить в то, что вы невиновны. Но ваша история не выглядит
убедительной. И я не представляю, чтобы Суд мог в нее поверить.
- Ох, я ведь могу ее улучшить, если только у меня будет немного
времени, - заверила она его.
- Это значит, что вы намереваетесь изменить свой рассказ?
- Конечно - чтобы он звучал более правдоподобно.
- Не обращая внимания на факты?
- Факты ничего не значат, - фыркнула она. - Правда часто бывает не
слишком убедительной. А у меня есть талант придумывать истории. Вам я
рассказала настоящую правду, но не повторила бы ее никому другому.
- Вы хотите, чтобы я поверил в то, что между вашим первым выходом из
квартиры и возвращением наверх, Хайнс и убийца вошли в спальню так, что вы
их не заметили? Что неизвестный застрелил Хайнса из вашего револьвера,
который он взял с комода, а потом положил его на место, вынул бумажник
Хайнса и бросил его на пол и что ему пришлось спрятаться в спальне из-за
вашего неожиданного возвращения?
- Да, так это и должно было произойти.
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
- Вы хотите сказать, - продолжал он, - что убийца для
правдоподобности взял бумажник с более чем тремя тысячами долларов и
бросил его на пол, чтобы вы могли его подобрать?
- Вы мне не верите?
- Не верю.
- Но это было именно так. Клянусь вам своей собственной жизнью. Я
говорю правду.
- Как вы думаете, каким образом Хайнс вошел в квартиру так, что вы
его не видели?
- Не знаю. - Помолчав минуту, она добавила: - Он должен был как-то
войти. Если его застрелили из моего револьвера, то он должен был быть там
до того, как я покинула дом, все равно, кто его застрелил. Ведь его тело
было там, в спальне.
- Конечно было, - согласился Мейсон. Потом вдруг спросил: - А что с
тем номером телефона, который Хайнс вам дал? Он сказал, где находится этот
телефон?
- Нет.
- А когда вы звонили в холле, может быть вы или Ева видели, как
кто-то входил в дом?
- Нет, никто не входил, пока мы там находились.
- Есть только один способ объяснить эти факты, чтобы ваш рассказ не
казался слишком неправдоподобным. Я изучу вашу гипотезу, - пообещал
адвокат.
- Какую гипотезу?
- Что Хайнс жил в другой квартире этого же здания, и что у него там
