ухабистая дорога сильно отличалась от расчищенных московских. В
конце ее Берия сказал шоферу: "Первый раз ты меня везешь, как
голой ж... по стиральной доске!"
Городок рос не по дням, а по часам. Стали набирать
специалистов. Страна имела богатейший опыт в создании тюремных
лабораторий. Согласие завербованных никого не интересовало...
Партия сказала - надо... До Кыштыма люди добирались поездом. В
Зону людей доставляла "коломбина" с зашторенными окнами. Она
стояла на горке у церкви. Богомольные старушки уверяли, что
"коломбина" возит людей на подземный завод, где делают атомные
корабли. Многие испытывали шок, когда "коломбина" въезжала в
Зону. Оказавшись на охраняемой территории за колючей
проволокой, люди паниковали. Они думали, что арестованы и едут
в лагерь для заключенных. В какой-то мере они были правы. Зона
пропускала в одну сторону. Из нее запрещалось выезжать даже в
отпуска. Люди кожей чувствовали колючую проволоку с
автоматчиками за спиной. За нарушением внутреннего режима
следовали тщательные проверки с письменными ответами на
многочисленные вопросы: куда, как, зачем... длительные
разбирательства."
"Куда, как, зачем..." За окном исподволь, потихоньку,
начинаясь с легкой капели, и постепенно разрастаясь до
барабанной, учащающейся дроби с переходом в сплошной,
нарастающий гул, хлынул теплый летний ливень. Небо прорвалось
сплошной завесой дождя. Мгновение - и по дорогам заструились
широкие бурные потоки, увеличивающиеся по мере сбегания с
пригорков. В детстве в сильные ливни мы с бешеным восторгом
носились по двору по колено в воде, поднимая фонтаны брызг.
Помню расплющенные, белыми пятнами лица, с улыбкой смотревшие
на нас из окон, испуганные крики родителей, восхищение
девчонок. В сильные ливни в городе отключалось электричество и
отменялись рейсы автобусов, проходящие по низинным улочкам,
которые затоплялись несущимися сверху мутными, кружащими в
водоворотах реками, как заливные луга в половодье. С улицы
донесся радостный визг застигнутых дождем на полпути прохожих.
Парень с девушкой, держа в руках обувь, закатав брюки и
подобрав платье, шли по самой середине проспекта под
обрушивающимися на них, ревущими, как водопад, струями воды.
Молодости все нипочем. "Лунный" кот, брезгливо отряхнув со
своей дивной шкурки случайные залетевшие в окно брызги,
перебрался под укрытие затворенной рамы.
"В ядерном котле заваривалась ядерная каша. К весне
1948 года Сталин окончательно потерял терпение. Я ежедневно
докладывал о ходе работ в Кремль. В конце апреля возникло
максимальное напряжение. Учитывалась каждая минута. За
четырехчасовой простой монтажников, возникший в результате
развала графитовой кладки, виновников сняли с работы и примерно
наказали. Я проследил.
"Начальники смен! Предупреждаю, что в случае остановки
подачи воды будет взрыв, поэтому ни при каких обстоятельствах
не должна быть прекращена подача воды... Необходимо следить за
уровнем воды в аварийных блоках и за работой насосных станций,"
- написал огромными буквами Курчатов. Последнее дни он
физически ощущал дыхание смерти за спиной. Я хорошо к нему
относился. Он "случайно" узнал о двух пакетах документов. Я их
заготовил по приказу Берии. Мы должны были учесть все
возможности. Один пакет - на случай успешного завершения работ.
Второй - на случай провала. Тот, кому в случае неудачи
уготовлен расстрел, в случае успеха получит Героя Советского
Союза. Кому максимальное тюремное заключение - орден Ленина и
т.д. Все просто: либо слава, либо смерть. И никакого права на
ошибку."
Кровавая пелена поплыла перед глазами Сан Саныча. Эхом
отозвалась в нем эта гениальная простота. Либо слава, либо
смерть. И никакого права на ошибку. Кто не стоял перед
подобным выбором, тому трудно представить ощущения людей, когда
в конечном продукте в первом плутониевом растворе долгожданного
плутония почему-то совсем не оказалось. Как крысы, забегали,
забегали выдрессированные, натасканные цепные псы: "Саботаж,
измена, всех под трибунал." И резкая боль в груди, и рваные
перебои в надсадно стучащем сердце. И у кого-то вдруг внезапно
блестящая спасительная мысль - осаждение в трубах. Конечно же,
в этих длинных подводящих трубах, по которым змеился раствор. И
сразу расчеты, и обнадеживающее - вероятность велика. И
подозрительные, вынюхивающие, алчно ждущие, жаждущие отличиться
туповатые лица (только-только слюна с клыков не капает),
открыто следящие за каждым шагом. И тревога, тревога вокруг. И
спасительным подтверждением - плутоний в следующих партиях. И
отпустило, отлегло, вот только перебои в сердце остались.
"Итак, победный 1948 год. Неимоверными усилиями
досталась победа. Результат: в центральной газете маленькая
заметочка в несколько строк, что в стране пущен первый
промышленный атомный реактор. Эти скупые строчки не заметили
люди Союза. Но они вызвали панику и колоссальный бум в
сопредельных и заокеанских странах. Активизировались импортные
резиденты. Мне пришлось ужесточить контроль на объектах. Со
схемы на щите управления убрали номера аппаратов. Аппаратчики
стали работать вслепую. У всех входов и выходов, фактически у
каждой двери поставили часовых. Часовые требовали пропуска и
спрашивали имя, отчество и фамилию у всех проходящих. Это
повторялось многократно за смену. К концу смены
женщины-операторы впадали в состояние истерии.
И вот тут-то началось. Я подошел к самому главному. Пуск
реактора привел к тому, что зародился ядерный фантом, ядерный
Принц, еще невидимый сороковский монстр. Другими словами, из
ничего возникла некая разрушающая сила. Как будто по-над Зоной
поселилось чудовищное создание, способное фактически проникать
в людей. Его щупальца в постоянном движении опутывают все новые
и новые жертвы, которые он уносит в мир теней. Монстр оплел
весь город липкой паутиной и радуется каждому новому попавшему
в ядерную ловушку человеку. Он еще невидим, но он уже
существует. Уже недалек тот час, когда его увидит сначала
страна, а уж потом и весь мир. Ядерный принц претендует на
мировое господство и только ждет своего часа. Необъявленная
война, холодная война продолжается. Скоро, скоро весь мир
содрогнется, увидев плоды этой войны."
Сан Саныч задумался, вспомнились газетные публикации,
разговоры с людьми. Выстраивалась странная нелепая цепочка.
Беспрецедентная гонка вооружений, недоверие, вражда, истерия,
нагнетаемая средствами массовой информации, породили зло. Две
сверхдержавы, как чугунноголовые исполины, встали друг против
друга, поигрывая бицепсами. Они обкладывали себя все новым и
новым оружием, обкрадывая народы жестокими военными поборами.
Всеобщее глобальное зло трансформировалось в фантом, маленький
такой сгусток враждебной людям энергии, который начал расти и
набирать силу. Пока он лишь немного развлекался, сея смерть
вокруг. В его помощниках была людская неопытность и
бесценность, вернее, обесценивание человеческой жизни. Реактор
работал. Раскручивалась ядерная карусель, дьявольская карусель.
Обогащались, очищались, облучались, синтезировались, дробились
тяжелые трансурановые ядра, разлетались по всем направлениям
альфа-, бета- и гамма-излучения, сея преждевременную, нелепую,
досадную смерть среди хрупких девушек в лабораториях, инженеров
и рабочих на оборудовании реактора. Великая цель оправдывает
средства. Потери восполнялись с легкостью - страна большая,
людей достаточно, специалистов набирали из лучших вузов страны,
а согласие завербованных никого не интересовало. Жестокое время
было ко всем жестоко.
Авария следовала за аварией. Ядерный Принц кидал свои
пробные смертоносные шарики. В лаборатории произошло событие
невероятное, немыслимое, только теоретически возможное: удалось
наклонить банку с раствором так, что началась цепная реакция.
Этакая небольшая включившаяся атомная бомба в ладонях. Чудак,
создавший эти нелепые критические условия, как ни странно,
выжил, правда, оставшись без кистей обеих рук. Но это было
только начало. Непонятно почему, неясно отчего при проведении
стандартной операции - растирании осадка - прогремел взрыв.
Загорелся вытяжной шкаф. Раскаленные частицы вещества
разлетелись по всему помещению, покрыв зеленым налетом стены,
потолок, головы работающих. Излучающий осадок собирали вручную
с помощью фильтровальной бумаги, предохранив лишь органы
дыхания с помощью противогазов. Пришлось сжечь несколько бачков
этой бумаги, чтобы из золы извлечь бесценный продукт. Дальше -
больше. На работающем реакторе без видимых причин начали
спекаться урановые блоки с графитом и советские камикадзе во
имя мира на Земле жертвовали своими молодыми жизнями, в
безумных полях излучения вручную разбирая эти "козлы".
Смертельная игра. Кошки - мышки, мышки - кошки, чей ход,
чей черед, кто следующий?
Гроза за окном приблизилась, и раздались один за другим
несколько оглушительных ударов, так что стекла зазвенели. Вдруг
"лунный" кот одним прыжком вскочил на ноги, в его широко
открытых глазах сверкал ужас, чуткие уши двумя раструбами
зондировали пустоту за спиной Сан Саныча. Кот молниеносным
движением сиганул в ночь и растаял в тревожной тьме, только
липы качали перед окном мокрыми лапами. В коридоре раздались
шаги. "Однако они уже идут, я слышу их шаги по коридору. Все
ближе, ближе, ближе..."- пронеслось в голове.
Шаги приблизились.
- Ты чего не спишь, Александр? - спросила мама.
- Ну, знаешь ли, бессонница замучила, - не стесняясь,
соврал Сан Саныч.
- А меня гром разбудил. Как вдарит "бабах", а потом еще и
еще, ты слышал? Нет, ты слышал?
- Слышал, слышал. У меня лампа как подскочит "бабах", а
потом еще и еще...
Мама посмотрела на сына с укором.
- Господи, и что за балбеса я вырастила. Вот так, всегда
так, растишь, растишь - и получаешь..
- Ну почему балбеса, мам? Ты посмотри сама. В меру
упитанный, в меру воспитанный, по-моему, все, что надо. И чем
ты опять недовольна? - сказал Сан Саныч, выпятив грудь.
- Вот ты уже неделю как приехал, а мы даже и не
поговорили.
- Да о чем говорить, ма, все нормально, - ответил тот.
"Ну, ща ты получишь по первое число,"- потирая лапки, произнес
знакомым голосом, слышимым только Сан Санычу, гипотетически
трансформировавшийся в червяка Некто.
- Ну как не о чем. Ты - сам по себе, а Лиза с Виталиком -
сами по себе. Я как вспомню, так сон как рукой снимает.
- Чего ты беспокоишься, когда-нибудь-то они вернутся, - с
деланным равнодушием сказал Сан Саныч. А внутри его что-то
заныло: "К тебе они не вернутся никогда, ты же сам знаешь." На
это червяк с лапками зашикал: "Ты что, хочешь проблемы на
хрупкую женщину переложить? У нее же сердце больное, бессонница
и мало ли что еще. А если дубу даст бедная старушка? Кто
отвечать будет? Так что молчи уж и жизнь не отравляй, без тебя
тошно."
- А если и не вернутся, - готовя почву, чтобы смягчить
удар следующего известия, произнес Сан Саныч, - так что ж,
научимся жить самостоятельно. Ну чего ты от меня хочешь? -
Оправдываясь, мучительно оправдываясь в несовершенном
преступлении, оправдываясь неизвестно зачем, продолжал он.
- Господи, и почему тебе в жизни так не везет, -
запричитала мать. - И что ты у меня такой невезучий?
"Ну это уже свинство, - взвыл в голос червяк (создав
подозрительное ворчание в животе Сан Саныча). - Ты еще виноват
