истреплется враз, Келейос его будет носить. Свои сапоги, тщательно
вычищенные, она сохранила.
Перед ними расстилался белый песок, отражавший свет тысячей
кристаллов-звездочек. Большая часть песка создалась из Распыленной
Хрустальной Звезды, и каждое зернышко играло, как крошечная призма.
Она пустила лошадь гулять по берегу, поводья волочились по песку.
Этот зов она ощущала все время с того момента, как стала думать о
подарке Лотору к соединению. Обычай был дарить что-то свое, созданное
собственной магией. Для заклинателя на это было мало времени, но для
заклинателя-эльфа могло хватить.
Она шла над самым урезом воды. Волны набегали на песок,
темно-изумрудные в шапочках белой пены. Коричневые пряди водорослей
качались в прибое. Волны с шипением взбегали вверх и отползали назад.
Неподалеку на берег был выброшен ком водорослей размером с крупного
мужчину. Келейос прошла по мокрому поддающемуся песку и опустилась около
него. Трава была коричневой и тяжелой. В ней, среди прядей водорослей,
виднелась раковина. Она была маленькой - величиной с последний сустав
среднего пальца. Закрученная совершенной спиралью и желтовато-белая, с
золотистыми тенями вдоль извивов. Внутренняя сторона, ведущая в шепчущую
глубину, была бледно-розовой, сияющей и прекрасной.
Она говорила, как мог бы говорить необработанный металл. Она
говорила, что здесь что-то от мощи моря. Это был кусочек дарованной, не
сотворенной магии. Если к ней чуть-чуть добавить, может получиться то,
что Келейос хочет.
Вода прокатилась по сапогам и намочила штаны до колен. Келейос
выпрямилась и осторожно положила раковину в захваченную на всякий случай
сумочку. Тучка пришла на зов, фыркая и облизывая ее соленые руки. Она
повела лошадь наверх, по дороге размышляя. Из раковины она сделает
амулет, который позволит Лотору дышать под водой - какое-то время.
Немедленное наложение заговора трудно для женщины всего с половиной
эльфийской крови, да и при такой спешке он не будет действующим долго.
Она улыбнулась, вспомнив, как черный целитель ловил ртом воздух на дне
лодки. Улыбка исчезла. Это подарок на сочетание, и сегодня ночью они
будут в одной постели. Она поежилась, наполовину от страха, а наполовину
от чего-то такого, чего сама назвать не могла. Неожиданно подул холодный
ветер - они поднялись на обрыв. Она оросила поводья и пустила кобылу
пощипать траву, а сама подошла к краю. Отстегнула пояс меча, вынула меч
из ножен и на секунду подняла его руке, слушая его неясное бормотание.
Он пульсировал, обещал силу, успех в битве и волшебстве. Келейос не
стала слушать. Она вызвала собственную магическую силу и стала строить
ее в уме. Она поставит щит между собой и мечом. Щит, окружающий его,
тюрьма, изолирующая от нее меч.
- И я исторгаю тебя, и я изгоняю тебя. Да владеют тобой волны. Да
запрут они тебя от меня.
Она собрала всю свою силу и швырнула меч в ножнах далеко в воду. У
нее в голове прозвучал тоненький вой. Меч закрутился, сверкая на солнце,
и исчез под волнами.
Вернувшись, она была наконец допущена в комнату, что приготовила для
нее Метия. Кровать была убрана и задрапирована шелком. Перина лебяжьего
пуха была такая мягкая, засасывающая и так удобно приняла ее тело, когда
она легла. Покрывало было золотым и угольно-черным - траурные цвета.
Ну почему Метии всегда, всегда удавалось ее взбесить? Но тут Келейос
пожала плечами и засмеялась. Может быть, в окружении черного Лотор будет
чувствовать себя привычнее.
Стены были увешаны дорогими гобеленами и коврами. На них были сцены
битв, смерти, несчастной любви: трагическая любовь Гинндонн и Пестраля;
в очень убедительных цветах изображено их двойное самоубийство. Битва на
Тигорском холме с грудами мертвых и умирающих. Один из них, казалось,
вот-вот выйдет с картины, моля о помощи. Трясущаяся рука протянута
вперед, в глазах ужас и подступающая темнота. На дальней стене - сцена
охоты. Огромный лось, упавший на колени, с губ капает кровь, и на нем
повисают гончие.
Метия в совершенстве изучила придворные хитрости. Все было сделано
должным образом, но смысл полностью не тот.
Когда наступили сумерки, Келейос посмотрела в узкие окошки. Она была
снова одета в платье цвета сливок и даже согласилась на все положенное
даме нижнее белье, кроме корсета. Эти штуки были такие тугие, что она
побоялась потерять сознание во время церемонии. И не стала надевать
плащ. Золотая кружевная вуаль лежала на кровати. Волосы ей расчесали до
блеска, волнистые, густые, и пламя свечей отблескивало в них золотом. По
обеим сторонам лица были заплетены тонкие косички, и в каждую вплетена
золотая нить. Так убирали волосы вритианские эльфийки в день свадьбы.
Кроме нее, здесь об этом никто не знал, но ведь это ее сочетание.
Она отвернулась от окон - зашуршали шелковые юбки. Поти зашипела и
ударила по ним лапкой. Келейос нагнулась, чуть не стукнувшись о низкий
столик. Кошка зашипела еще раз и попятилась, вздыбив шерсть.
- Пота, это все еще я, все в порядке. Она неловко села на пол и
подозвала кошку. Поти подошла, но прежде чем дать себя погладить,
обнюхала ее руки.
Келейос пыталась уговорить себя смириться. Он красив, молод,
наполовину эльф. Можно было искать долго и найти что-нибудь похуже, но
ведь он служил злу. Правда, Келейос начинала осознавать, что и сама она
не целиком на стороне добра. Меч Разящее Серебро, имеющий природу зла,
предпочел ее, а не Лотора. Может быть, не захотел соперничать с его
топором. Да, но Лотор поймал ее, как в ловушку. Ну ладно, у пойманной
зверушки может оказаться еще один укус в запасе. Она зарылась лицом в
шерсть Поти. - Нет, драться с ним я не могу. Я тогда нарушу обет. Но и
не могу, чтобы он просто так меня получил.
Поти тихо мурлыкала, стараясь ее утешить, но это было трудно.
Она попробовала встать, запуталась в платье, и ей пришлось опустить
кошку на пол и неуклюже подниматься, перехватывая руками по кровати. А
на кровати лежал Разящее Серебро, боль и смерть. На тщательно убранной
кровати. Ничего не сдвинулось, только сверху лежал меч.
Снаружи донеслись возгласы и треск пламени. Вся дорога была уставлена
шестами с факелами. И теперь они горели, озаряя ночь красно-золотыми
сполохами.
Меч был холоден на ощупь. Она медленно расстегнула ножны и вынула
меч. В густом свете свечей он сверкнул бледным золотом. Медленно
запульсировал и сказал: - Я твой навеки. - Ты - проклятый, проклятый
меч! Он засмеялся - странный звук для предмета, не сеющего легких. Как
будто смех отдавался в металле гот весь звучал.
- Проклятый? Ладно, это еще как посмотреть. - И он зашелся в новом
приступе смеха.
Она сунула меч в ножны и застегнула, но смех все еще слышался,
заглушенный и тонкий. Ножны она швырнула обратно на кровать.
Появился Грогх, держа в когтях ночной цветок. Он был белый и большой,
как раскрытая ладонь Келейос. От него шел кружащий голову экзотический
аромат. Метия использовала магию земли для выращивания тропических
цветов в зимнем климате. Их мать такого никогда не делала - она
говорила, что эти растения несчастливы. - Подарок тебе, госпожа,
подарок. Она наклонилась и взяла цветок. - Спасибо, Грогх, очень
красиво. В двери постучали со словами: - Пора одеваться, леди Келейос. -
Входите.
Вошли служанки, взвизгнувшие при виде демоненка. Келейос махнула им
рукой - входите же, и вдруг почувствовала усталость.
Коротышка-брюнетка стала сразу же разглаживать складки на юбке,
укоризненно цокая языком. Зашуршала золотая вуаль. Ее подняли у Келейос
над головой и стали крепить заколками. Она спадала ниже колен, но
спереди доходила только до талии. Они что-то тянули, что-то взбивали и
наконец сказали:
- Принцесса Келейос, ты прекрасна. Келейос неуверенно подошла к
овальному зеркалу. Никогда бы не узнала она то создание, что смотрело на
нее оттуда. Что-то невозможно изысканное, из одних золотых кружев и
шелков. Пламя свечей плясало в карих глазах.
Она стала медленно поворачиваться, стараясь увидеть платье со спины.
Служанки немедленно поставили второе зеркало. Нет, это была не она.
Кто-то пришел, похитил ее, а оставил вот это - вот эту женщину. Одно
утешение было у Келейос: под всей этой мишурой у нее был нож. Не то
чтобы она могла до него вовремя добраться, но так все равно спокойнее.
Она напрягла мышцы и ощутила знакомое пожатие ножен. Нет, она не
унеслась прочь: Келейос Заклинательница, прозванная Зрящая-в-Ночи, все
еще была где-то здесь под этой оболочкой. Вслух она лишь сказала: -
Годится.
Служанки переглянулись, но, помня свое место, ничего не сказали.
Грогх подошел поближе и протянул лапку - коснуться ее.
- Сияет, - сказал он. - Сияет! Она улыбнулась, наклонив голову к
бесенку. - Правда. - Келейос подняла лунный цветок со стола: - Будьте
добры, поставьте это в воду. Темноволосая девушка поклонилась и взяла
цветок. В дверях появилась Метия в том самом голубом платье, в котором
была раньше. - Пора.
- Грогх, ты останешься в комнате, когда я уйду. Он кивнул и прыгнул
на лошадку-качалку: - Как прикажешь, госпожа, так я и сделаю. Келейос
вышла с Метией, окруженная стайкой служанок, не желавших ни секунды
оставаться наедине с демоном.
- Очень благородно с твоей стороны перенести лошадку ко мне в
комнату, - сказала Келейос. - Грогху это очень нравится. Метия фыркнула:
- Демон не оставил бы ее в покое. И я видела, что Ллевеллин играет
вместе с этой тварью. Пусть лошадка достанется ему, лишь бы он не лез к
моему ребенку.
Келейос улыбнулась под вуалью. Перед замком стояли четыре лошади. Две
чисто белые. Одна вороная с белой звездочкой на лбу и одним белым
чулком. Последняя - золотистая с белой звездочкой на лбу и одним белым
чулком. На золотистом жеребце седло было дамское, как и на одной из
белых лошадей.
Вышел Тобин. Его туника с золотым шитьем вспыхнула в медном отблеске
факелов. Волосы цвета опавших листьев сегодня были красно-золотыми. За
ним шел черный целитель, и серебряная нить в его одежде отражала свет.
Волосы его спадали ниже плеч и светились собственным светом. Голову
венчал серебряный обруч без украшений - корона принца.
Тобин и Метия отступили в сторону, и Лотор взял за руку Келейос. Из
стоящей вдоль факельного пути толпы раздались приветственные крики. Он
помог ей сесть на золотого жеребца и вскочил на своего вороного. Тобин и
Метия сели на белых лошадей, и процессия двинулась.
Из толпы летели восклицания: о красоте принцессы, о странном, но
красивом ее будущем консорте.
Храм Урла был на краю деревни. Там процессия остановилась и
спешилась. Лотор помог Келейос сойти. Если он и чувствовал ее нежелание,
то никак этого не показал. Они прошли в храм, ее левая рука твердо
лежала на его правой. Храм был освещен лишь огнем в дальнем конце
центрального зала.
Шуршание шелка и топот сапог стали громче, когда они подошли к жрецу.
Тот был высок, широкоплеч, с густой каштановой бородой, где уже
пробивалась седина. Он был голубоглаз, но не был уроженцем острова.
Мантия жреца спадала до земли, оранжевая с коричневой искрой - цвета
Урла. Спереди на ней были вышиты языки пламени и над ними - молот. - Кто
привел их на сочетание? - Мы привели, - ответили в один голос Метия и
Тобин.
- Вы выполнили долг свой, и вы свободны. Лотор и Келейос стояли перед
жрецом, не касаясь друг друга, и он улыбнулся им с высоты своего роста.
- Доброй ли волей сочетаетесь вы? - Нет.
- Да. Они глядели друг на друга с вызовом. Жрец спросил: - Вы хотите
сочетаться? Оба ответили согласием.
