Джордж ГАЙП (George Gipe)
ГРЕМЛИНЫ (Gremlins)
Существуют три правила:
1. Не выносить их на свет.
2. Не мочить их.
3. И как бы они не плакали,
как бы они не просили,
никогда, никогда
не кормить их после полуночи.
Он пренебрег
этими предупреждениями.
ГЛАВА 1
Могвай чутко спал в своей клетке, задвинутой в дальний угол кладовки
китайца. Скоро старик войдет, нежно погладит его, скажет несколько слов
на своем странном языке, выпустит его немножко погулять среди старых
книг и безделушек, а потом - самое приятное, покормит его.
Будучи Могваем, он почти всегда был готов есть, хотя и умел управлять
чувством голода. Могвай от природы умели приспосабливаться. Он так прис-
посабливался, что даже в тесноте клетки и маленькой комнаты не испытывал
никакой тоски по свободе. Сознание предоставляло ему средство для
бегства от действительности: чтобы развлечься, он мог отправиться в лю-
бое время и в любое место - когда заблагорассудится. Оно не было похоже
на извращенное сознание человека, которое часто становится неуправляемым
и может сыграть со своим хозяином злую шутку. Сознание Могвая, как раз
наоборот, было для него постоянным источником удовольствия.
Могтурмен, создатель вида Могваев, так все и предусмотрел. Много ве-
ков назад, на другой планете, Могтурмен решил вывести существо, которое
было бы способно приспосабливаться к любым условиям и легко бы размножа-
лось, было бы добродушным и высоко развитым интеллектуально. Точно не
известно, почему Могтурмен решил заняться этим, известно лишь, что такие
изобретатели процветали в эпоху экспериментов по созданию новых видов -
эпоху, которая впала затем в немилость после неудачных попыток скрещива-
ния хищных пресмыкающихся.
Вначале работы Могтурмена считались очень удачными, и он стяжал славу
величайшего генетика в трех галактиках. Первые серии Могваев - маленьких
нежных зверьков, оказались такими, как он и планировал, но имели нес-
колько непредвиденных недостатков. Их сильный ум препятствовал общению:
Могтурмен говорил, что они думали гораздо быстрее, чем можно было выра-
зить словами; вдобавок в силу каких-то непостижимых причин они не выно-
сили свет. Если отбросить эти недостатки, все было хорошо, и галактичес-
кие власти распорядились послать Могваев на все обитаемые планеты во
Вселенной, чтобы их миролюбивый дух, воздействуя на враждующие существа,
помогал жить без насилия и опасности уничтожения. Среди первых планет,
выбранных для заселения Могваями, были: Кельм-6 в Кольце Пораисти,
Клинпф-А в Улье Поллукса и третий спутник Малого Солнца N 67672 - ма-
ленькое, но плодородное тело, которое его обитатели называли Землей.
Вскоре после отправки первых партий выяснилось, что существа Могтур-
мена крайне изменчивы: менее чем один из тысячи сохранял добродушие и
благородные устремления, заложенные в него создателем. Что-то не лади-
лось, причем очень существенно. Сам Могвай знал о непостоянстве Могвая,
поскольку был хорошо знаком с историей своего вида. Он предпочитал не
думать о возникших осложнениях, но это было практически невозможно: в
конце концов, он был сопричастен происшедшему. Отдыхая в своей клетке в
ожидании ужина, он, закрыв глаза, немножко поразмышлял о войнах, полити-
ческих потрясениях и голоде, пришедших на Кельм-6, Климпф-А и даже сюда,
на Землю, из-за ошибок в расчетах и желания автора распространить непро-
веренные существа. Неудивительно, что Могтурмен был наказан, и его...
Могвай отмахнулся от этой мысли. Действительно, в конечном счете Мог-
турмен проиграл, но он-то сам был одним из тех, кто воплощал успех, -
тем одним из тысячи, который по-прежнему сохранял все лучшие качества,
заложенные автором, руководствовавшимся высшими соображениями. И все же
его существование не сулило никаких долговременных выгод обществу, и он
знал это. Хотя он и был очень добр, он невольно представлял угрозу для
окружающих. Всего несколько капель воды, кусочек еды не в то время, и...
Могвай издал легкий гортанный звук, недовольный тем, что позволил та-
ким неприятным мыслям проникнуть в свое тренированное сознание. Зачем
даже рассматривать возможность того, что он может принести какие-то нес-
частья? Китаец, видимо, понимает правила - Могвай не мог объяснить, от-
куда тот знал их, иначе как способностью восточных людей понимать не-
объяснимое почти без всяких усилий. Старик поддерживал в комнате темно-
ту, не допускал в нее воду и кормил Могвая задолго до полуночи. Здесь
появлялось не много чужих людей. Могвая никогда не заставляли путешест-
вовать, как бывало при прежних хозяевах, среди которых оказался средне-
вековый разносчик и контрабандист шестнадцатого века, торговавший краде-
ными золотыми вещицами.
Без сомнения, китаец заботился о нем лучше всех. Но почему же тогда
Могвая охватывало в лучшем случае беспокойство, а в худшем - пред-
чувствие надвигающейся беды? Может быть, размышлял он, это объяснялось
затянувшимся периодом благополучия. Вспоминая прошлое, он задавался воп-
росом - достаточно ли у него сил, чтобы еще раз справиться с... их новым
нападением.
Почему - "их" ? - спрашивал он себя, вдруг осознав, что он и "они" -
это фактически одно и то же: их отличали лишь последствия ошибки Могтур-
мена.
И во мне они тоже заложены, подумал он, чувствуя вину. Просто так по-
лучилось, что я остался самим собой. Как он уже делал много раз в прош-
лом, он стал думать о том, что произошло с другими, сколько они прожили,
сколько несчастий вызвали.
Нет, подумал он, заставляя сознание стереть возникающую картину. Об
этом не надо думать. Лучше я совершу путешествие... путешествие к прек-
расным огненным рекам Кателезии.
Он закрыл глаза, и всегда послушное сознание Могвая начало рождать
яркие краски кипящих рек подпланеты Кателезии. Это было одним из любимых
зрелищ Могвая, хотя, когда у него возникало легкое раздражение, ему
больше нравилось наблюдать за битвами ума между вооруженными червями
Укурсиана. К его любимым земным образам относились затмевающие солнце
полеты пассажирского "голубя", которые прекратились лет сто назад, и
сцены землетрясения в Сан-Франциско.
Он свернулся в шарик, наслаждаясь пейзажами Кателезии, когда вошел
китаец. Держа маленькую тарелку в тонких пальцах, тщедушный человечек с
лицом, напоминающим старую кожу, тихо подошел к краю стола и глядел
вниз, в клетку своего пушистого друга. На тарелке был набор восточных
деликатесов - остатков из ресторана Хан Ву по соседству - кусок рулета с
яйцом, рис, брокколи и дважды прожаренные тонкие кусочки свинины. Ко
всему этому китаец добавил маленькую резиновую губку, которую нашел в
кладовке.
Почувствовав присутствие хозяина, Могвай пошевелился, открыл глаза,
затем вскочил и встал в ожидании, чувствуя запах еды.
По-доброму улыбаясь, китаец открыл ящик сверху и просунул руку, чтобы
осторожно поднять Могвая. Он поставил его на стол рядом с тарелкой и
кивнул.
- Можешь теперь насладиться, дружок, - мягко сказал он, нежно гладя
Могвая по голове, отошел на шаг назад.
Могвай посмотрел в тарелку. Конечно, там опять был чужеродный пред-
мет. Вчера это был кусок мягкого тягучего дерева; до этого - пара порис-
тых белых щепок, которые китаец, как он видел, достал из упаковочного
ящика. Понюхав черную резиновую мякоть, он сразу определил, что, если ее
съесть, вреда не будет. Он знал, что в лучшем случае она будет безвкус-
ной, в худшем - горькой, абсолютно лишенной питательности, и ее будет
очень трудно жевать. Но китайцу так нравилось смотреть, как он ест
несъедобные вещи, что он считал неблагородным разочаровывать его. Он
справится с этим предметом всего лишь за минутку, а потом сможет с удо-
вольствием съесть все остальное в качестве десерта.
Схватив зубами губку, он втянул ее в рот и начал перемалывать резца-
ми. Как он и подозревал, она была жестка и имела привкус бензина - он не
принадлежал к числу его любимых специй. Но Могваю нравилось смотреть,
как лицо старика принимает выражение удивления и радости. Меньше чем че-
рез минуту, проглотив неперевариваемое блюдо, он деловито и жадно набро-
сился на рис и рулет с яйцом. Быстро глянув вверх, Могвай увидел до-
вольную улыбку на лице китайца и не пожалел о том, что потрудился и съел
губку.
Доставить удовольствие старику - это, в конце концов, не такая уж
большая плата за мирную жизнь.
ГЛАВА 2
Билли долго боролся со страстным желанием как следует пнуть в бок
свой мерзкий фольксваген. Потом он все же двинул как следует сапогом по
ржавому пятну в том месте, где заднее крыло соединялось с корпусом маши-
ны.
И сразу пожалел об этом. Не только из-за резкой боли в пальце. Машина
выпуска шестьдесят девятого года была хоть и стара, все же являлась дос-
таточно надежным средством передвижения. Правда, клапан сопротивлялся
всем попыткам Билли открыть и закрыть его по своему желанию, и его при-
ходилось либо полностью открывать, либо оставлять в закрытом положении.
Терпение Билли испытывали скрип и дребезжание, но, поскольку они были
"временными" (по выражению механиков, неспособных найти их причину), они
с машиной как-то приспосабливались друг к другу.
Но почему она вечно артачилась, когда он опаздывал на работу? Вчера
вечером было так же холодно, может быть, даже холоднее, чем сегодня ут-
ром. Ему не особенно хотелось пиццы, и он безусловно не испытывал ника-
кой радости от того, что его, и именно его, отправили за ней. Почему эта
телега не закашлялась и не сдохла тогда?
Он вздохнул, посмотрел на часы и вздрогнул. Если бы его могли запи-
хать в пушку и выстрелить прямо в банк, он опоздал бы всего на минуту.
Он взглянул вокруг. Улицы странного города Кингстон Фоллз с населением в
6122 человека были пусты, как всегда, когда нужно было, чтобы кто-нибудь
тебя подвез.
Кингстон Фоллз можно было назвать скучным городом, но прожив там всю
свою жизнь - двадцать один год, Билли любил его. Они, казалось, подходи-
ли друг другу: оба были какие-то приземленные. Если его мать говорила
нечто подобное несколько лет назад. Билли Пельтцер дулся и у него порти-
лось настроение. Теперь он понимал, что он действительно средний чело-
век. Б- или Б+ - в зависимости от вкуса наблюдателя-женщины. Его волосы
- темные и такой длины, какую только мог позволить себе банковский слу-
жащий - обрамляли удлиненное лицо с парой темных серьезных глаз и широ-
ким выразительным ртом. Кожа его, слава Богу, уже прошла стадию прыща-
вости: прыщи и угри лишь изредка напоминали о себе.
Он явно не был мускулистым и его нельзя было назвать жилистым. У него
было такое тело, что даже тренер по футболу в средней школе не мог по-
добрать ему амплуа. Он был слишком маленьким для нападающего, слишком
коренастым для вратаря, недостаточно сильным для полузащитника. И пос-
кольку в Кингстон Фоллз больше ценилось участие, нежели победа. Билли
Пельтцер провел два года в защите на школьном поле. Высшая точка в его
карьере была не тогда, когда он перехватил пас и погнал мяч назад к по-
бедному удару, а когда подхватил упущенный мяч, что правело к ничьей и
спасло Кингстои Фоллз от абсолютного проигрыша в сезоне.
После окончания школы он не пошел в колледж просто потому, что не
знал, кем хочет быть в жизни, и ему было стыдно транжирить родительские
деньги. Идти по стопам отца - означало следовать за белкой по лесу. От-
части изобретатель, отчасти коммивояжер, Рэнд Пельтцер имел послужной
список, похожий на список частей для авианосца. Билли знал, что ему не
нужно такое кочевое существование, и все же ему было так трудно опреде-
лить, чего он хочет, что его друг Джон Гринкевич - уже кончавший техни-
