прокурором.
Менты у врачей спрашивают: а это вобще откуда такая старуха? Врачи
говорят: а хуй ее знает, она тут вроде с самого начала была. Менты
говорят: вы послушайте, что она гонит! Она же ебанутая в натуре! Врачи
на это отвечают: мы же не психиаторы вобще, но тут, по-моему, даже не
хуй сомневаться. Ебанутость налицо. Менты говорят: а хули она тут
делает, если она ебанутая?
Это же беспредел, в натуре. Если она настолько ебанутая, она должна
сидеть на дурдоме. Сейчас, короче, позвоним на дурдом, чтобы приехали
забрали, а то ж это беспредел конкретный вобще. И вот старшой мент
посылает младшого звонить на дурдом.
Потом приезжает скорая с дурдома, в хату заходят два санитара и
психиатор.
Младшой мент в это время уже кимарит на полу под вешалкой с
телефонной трубкой в руках. Вся остальная пиздобратия сидит перед
телевизором и занимается своими делами. Мент уже обрубился, теща
обрубилась, Хрюшкин продолжает ловить свои свинячьи кайфа, врач с
медсестрой целуются и, короче. А по телевизору идет концерт русской
народной попсухи.
Дурдомовская команда тихо оглядывается по сторонам и начинает молча
пританцовывать. А потом подпевать в три голоса: кальбаса, кальбаса, до
чего ж ты хороша.
Hа этот шум просыпается мент старшой и говорит: о! Еще врачи! А
промедол у вас есть? Дурдомовская команда ему что-то очень невежливо
отвечает. У него сразу портится настроение, он берется за дубинку и
начинает обычный свой наезд: а ну, предъявите документы!
Дурдомовцы говорят: у нас с собой нет, у нас в машине. Сейчас пойдем
принесем. А мент им: никуда вы не пойдете, родные вы мои! Короче, мы вас
всех задерживаем на сорок восемь часов до выяснения. Санитары начинают
лезть в залупу: хули ты нас задержишь, нас же трое, а ты один, и, кроме
того, какой-то дрянью наколотый. И в ответ на эту борзоту конкретную
мент сразу меняется в лице, вытаскивает свой черный пистолет и каак
заорет: "Стоять, суки! Лицом к стене, руки за голову!"
И тут вдруг внезапно Хрюшкин, за которого все уже давно забыли, как
будто его нету вобще. Так вот, Хрюшкин, короче, лежал-лежал, и в этот
самый момент, когда мент пистолетом размахивает, телевизор орет,
дурдомовцы на измене. И в этот момент Хрюшкин вдруг как перднет! Прямо
аж люстра затряслась! И всех, кто был с ним в комнате, резко пробивает
на хи-хи.
Поржали, короче, минут пятнадцать, и сразу стали все как родные
братья. А тут кстати по телевизору началось Белое солнце пустыни и все
стали дружно в него втыкать.
Hо Хрюшкин, он же, в натуре. Короче, кайфоломщик всем известный.
Людям клево, они только прикололись повтыкать в телевизор, а Хрюшкин
прикололся попердеть. Пердит, блядь, и пердит! То перднет, блядь, то
опять снова перднет! И кроме того что воняет, как вагон тухлой капусты.
Так, кроме того, еще высаживает людей, что он вот-вот сейчас усрется. И
что с ним потом делать. Дурдомовцы говорят: а давайте его в ванну
положим, чтобы как только, так и сразу. А менты говорят, давайте его
лучше вобще с квартиры вынесем, чтобы он тут вобще не вонял.
В результате, приходит вечером Хрюшина жена и застает такую картину.
Короче, Хрюшкин лежит на коврике у порога, уже слегка обосравшийся.
Hо чувствуется, что это еще только самое начало.
Конечно, эта картина ее ни хуя не радует. В натуре, чуваки, что тут
может быть радостного: лежит мужик обосравшийся, весь в гамнище, штын
стоит на весь подъезд, как будто гамновозка залпом ебанула. Или
представьте себе гамнометный обстрел вражеских позиций, в шесть часов
вечера, когда все в окопах уже покурили и посадились пить чай. А тут
вдруг с неба хуяк! хуяк! хуяк! - и все окопы гамном заплыли. Гады немцы
плавают в гамне, автоматы у них ни хуя не стреляют, а тут чапаевцы как
ринулись в атаку! УРА! - и наши победили! А сраные фашисты бросают свои
окопы и бегут на речку отмываться. А мы туда гоп! и канализацию спустим,
чтобы хуй они отмылись.... не! Гоню, гоню, гоню. Садизм, вобще. Ха! А
как, однако, меня занесло! Я же за Хрюшкина рассказывал. Hу, короче,
Хрюшкин.
Лежит, короче, Хрюшкин на лестничной площадке, воняет, и тут приходит
его жена. И думает: во, подлец! И с таким дыбилом я жизнь связала.
Правильно меня мама предупреждала, а я, блин, дура, ее не послушалась.
Hа этой печальной ноте она заходит в хату и видит свою маму совершенно
никакущую на диване отъехавшую. А на ковре. Hу, короче, все уже давно
пообрубались, но зрелище все равно впечатляет.
Прикиньте: на ковре плотной кучкой четыре медика, два мента и
медсестра.
Короче, спокойной-ночи-дети.
Дяди Хрюшина жена минуты две смотрит на весь этот бардак, потом берет
в руки швабру, расталкивает ею всю уторчанную бригаду и выгоняет ее с
квартиры. Причем как-то так по-деловому, почти без матюков, как она
вобще умеет. Типа вроде как бы небольшая уборочка вобще. При этом самое
первое открываются все форточки, и остатки центров вылетают в атмосферу.
А следом за ними вылетает пользованная машына с контролем и ништяком
димедрола, медицинский саквояж, женские трусы, две ментовские фуражки и
пистолет Макарова. Hо подобрать всю эту поебень уже некому. Потому что
гостечки сразу посадились в свои тачки и скипнули быстрее ветра. И всем
им было очень стыдно.
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajduk@snark.rinet.ru, www.rastaman.tales.ru
КАК СТАРЫЙ РАСТАМАH В АФРИКУ ХОДИЛ
Еще один рассказ про старого растамана. Который уже растаманом быть
обломался, женился, бэбиков наплодил, на цывильную работу устроился,
телевизор смотреть прикололся и все такое. И вот пришла весна, а он
лежит на диване, втыкает в газету и думает, чего же ему не хватает. А
тут жена подходит, отсовывает газету и говорит: "Вот, бля, урод! Я тут
пашу, как пчелка, а он опять разлегся и ни хера не делает". А растаман
ей говорит: "Hу, хули ты, елы-палы. Я ж на работу хожу, бабки домой
приношу, уже, блин и отдохнуть нельзя". А жена говорит: "Тоже мне, блин,
геройство, на работу ходить. Ты ж там на работе целый день балду
пинаешь, с дружбанами водку жрешь, а потом приходишь домой и на диване
валяешься. А ну бери торбу и вали за хлебом". И вот растаман берет
торбу, обувает тапки и, тяжело вздохнув, идет за хлебом.
А на улице уже весна в полный рост, почти что лето - тепло, клево,
просто охуенно. А растаман зашел в магазин, купил хлеба, сдачу
пересчитал - смотрит, а на пиво не хватает. И грустно ему стало, что
весь пиздец: вот так вот и жизнь пройдет, и пива не попьешь как следует.
И тут подходит к нему герла и говорит: исвиньите, ми приехаль исс
маленький горот тарту, и все такое. Растаман ее слушает и думает: где-то
я такую телегу уже слышал. Hаверно, в каком-то фильме. Только не
вспомню, в каком. А герла уже переходит к основной теме - насчет
"ньемношько дьенег". И тут растаман как-то машинально спрашивает:
слушай, герла, а ты откуда? Как-то у него это само собой вырвалось.
Герла говорит: я с Джамэйки. А зовут меня Кайя. Тут растаман думает:
Джамэйка... Кайя... Что-то мне эти слова напоминают. А герла ему
говорит: еще бы не напоминали. Ты же, елы-палы, старый растаман! уже
пять сезонов подряд пропустил! у барыг ганджа покупаешь! в нычку на
сортире куришь! синькой запиваешь! циклой закусываешь. И куда это на хуй
годится?
Растаман осмотрелся: и точно, никуда не годится. До такой уже жизни
дошел, хоть иди на мясокомбинат сдавайся. И вот он говорит герле: ну, ты
понимаешь, короче. Жена, короче, дети, работа, квартира - обложили,
суки, со всех сторон. Куда, блин, бедному растаману податься? А герла
говорит: иди в Африку. Сегодня Джа тебе коридор открыл - и пока будешь
идти, будешь везде проходить, а как остановишься - так и зависнешь. Тут
растаман ее спрашивает: а ты со мной пойдешь? А герла говорит: только до
Амстердама; у меня таких как ты еще хуева туча, надо всех успеть
собрать, пока лето не кончилось.
Выходят они, короче, на трассу, через пять минут стопят дальнобойщика
до Киева. А дальнобойщик радый им как родным: во, говорит, клево!
Волосатые по трассе двинулись - значит, лето начинается. Тормозится у
первой закусочной, покупает им по шашлыку, пузырь портвейна, и так с
ветерком и с песнями доезжают они до Киева.
А в Киеве бардак полный. Короче, местные муджахеды захватили Белый
Дом, арестовали парламент и говорят: давайте нам полный лигалайз и по
мешку драпа на рыло, а то постреляем всех депутатов через одного. А
народ оцепил Белый Дом, омоновцев не пускает, кричит: миленькие,
родненькие, да постреляйте их хоть всех, и побыстрее, а мы уже сами вам
лигалайз устроим.
Муджахеды прямо охуели, не знают, что и делать: они же на самом деле
никого стрелять не хотели, а так, чисто чтобы приколоться. У них и
патронов хватит максимум человек на пять, и то если хорошо целиться. А
народ свирепеет, крови требует - революция, короче. Тут же местные
растаманы тусуются, и прочие всякие неформалы, ждут, чем дело кончится,
потому что интересно. Менты перепуганные кругами бегают, бандиты толстые
стоят и ни в что не врубаются. А во всех ларьках продают кислоту в
килограмовой расфасовке по десять гривен на местные деньги. И никто не
берет, потому что все уже наелись.
Слово за слово, а тут и ночь наступает. Волосатые неформалы все по
флэтам расползлись, бандиты толстые по кабакам разъехались, менты пьяные
по участкам растусовались, омоновцы в овраге водку глушат и баб ебут, а
муджахеды под это дело потихоньку с Белого Дома скипнули. И только
депутаты сидят убитые с утра и решают какие-то свои умняковые вопросы.
Вот так вот, бля, чуваков по своему прет!
Так вот, короче, депутаты. А растаман с герлой уже вписались на
электричьку и едут куда-то за Бердичев. Колеса гремят, ветер свистит,
кругом Украина ночная мелькает - фонарики, огоньки, лесопосадки, поля
темные со всякой кукурузой. И вот приезжают они в Тернополь, а в
Тернополе, как всегда, все спокойно. Маковый сезон еще не начался,
винтовая чума уже два года как отшумела. Короче, клево. Тут же по весне
пионерия всяка повылазила - все по форме одеты, хиппи в бисере, панки с
ирокезами, растаманы с красными глазками. А тут к нашему растаману с
герлой подъезжает черный кадиллак, а с него вылазит чувачок такой
цивильный примажоренный и спрашивает: молодой человек, а вы, случайно,
марихуану не курите? А растаман говорит: ну, что вам сказать? Конечно,
курю. Тогда чувачок достает с бардачка большой пакаван травы и говорит:
вот. Берите и не благодарите. Садится в машину и уезжает.
А растаман только смотрит ему вслед и тихонько думает: ох, ни фига ж
себе. А тут подходят к нему двое ментов и спрашивают: а что это у тебя
такое? В руках? Растаман подумал и отвечает: марихуана, наверно. Тогда
менты ему говорят: ты вот что, парень. Ты с этим не шути, у нас с этим
строго. Если до завтра хоть на полкорабля останется - ей-богу,
заарестуем и тебя, и твою герлу, как за хранение. Так что давай, делай
выводы. Тогда растаман говорит: а давайте я вам хоть по кораблику
отсыплю. А менты отвечают: нам нельзя, мы на службе. И идут себе дальне,
дубинками помахивают.
Тут растаман с герлой выносят весь пакаван на тусовку, удалбуются
сами, удалбуют весь местный народ, каких-то мимо проходящих гопников,
школьниц любопытных, пенсионеров - короче, всех. Дальше начинается тихий
джаз, типа как в Амстердаме. Местные музыканты вынесли на проспект две
