народу. Уже неделю пишут, и все без понтов. То у них гитара попсуху
конкретную гонит, то вокалист лажает, то барабаны что-то левое стучат,
прямо как об стенку горохом. Короче, школьная самодеятельность. А им же
хочется крутое воззвание, чтобы как Боб Марли, или Питер Тош, или хотя
бы как Джа Дивижын. А у них ни хера не получается. И вот они в
депресняке уже неделю, синячат по-черному, ну, конечно. И пишут свое
воззвание. А тут к ним в гости приходит партизан с воот таким пакаваном
ганджа. И говорит: обломайтесь, чуваки, давайте покурим.
И вот они покурили, а потом взяли инструменты и как начали
оттягиваться! В полный рост! Такое воззвание пошло, куда там тому Бобу
Марли! А тут соседи, суки, услышали, и сразу гадам немцам позвонили:
приезжайте, у нас тут среди ночи шумят, хулиганят, спать не дают.
Приезжают, короче, немцы. И говорят: ну, вас, подпольщиков, мы уже
знаем.
И последний раз предупреждаем: смотрите, короче, у нас. И тут они
замечают партизана. И говорят: а это еще кто такой? А подпольщики
говорят: это братишка из Миргорода приехал, в институт поступать. А
немцы: знаем мы ваших братишек! Это же, по глазам видно, что партизан.
Короче, говорят, одевайся, парень, и поехали с нами в гестапо.
Приезжают они в гестапо и говорят Мюллеру: вот, короче, партизана
привезли.
А Мюллер говорит: о, клево! Партизана привезли! Сейчас мы его будем
пытать. А партизан говорит: ну, ты, начальник, в натуре, бля, садист!
Чуть что, так сразу и пытать! Давай лучше покурим. А Мюллер говорит:
покурить мы всегда успеем. Ты давай рассказывай, где твои партизаны
прячутся. Партизан задумался, и вдруг говорит: во! Вспомнил! В лесу они
прячутся. А Мюллер говорит: ты давай конкретнее, конкретнее давай, а то
в лесу, мы и сами знаем, что они в лесу. Партизан еще раз подумал и
говорит: ну, знаешь, короче. Вот это как в лес зайдешь, так сразу
направо чуть-чуть, а потом на просеку и прямо, прямо, прямо, прямо,
прямо... стоп! Там же где-то еще раз свернуть надо. Та, ладно, короче,
по просеке, это галидор сплошной, там вобще короче дорога есть, только
это надо вспомнить... Сейчас, короче, покурим, и я все нормально
вспомню. А Мюллер говорит: не! Курить мы не будем, а будем мы тебя
пытать. Тогда ты точно сразу все вспомнишь. И перестанешь тут
мозгоебством заниматься.
А партизан ему говорит: ну, ты, начальник, в натуре, гонишь. Ты же
мужик нормальный, что ты, в самом деле, прямо как фашист какой-то?
Пытать, пытать... Hу, на, вот! пытай меня, сволочь немецкая! режь меня
на части! ешь меня с гамном! мне все по хуй! я партизан! я твоего
гитлера в рот ебал! И не дожидаясь, пока его начнут пытать, хватает,
короче, со стола мойку и начинает коцаться. Тут все гады немцы на измене
хватают его за руки, забирают мойку и говорят: успокойся, чувак! Давай
лучше, в самом деле покурим. А он орет: суки! фашисты! маньяки конченые!
- и пытается себе трубы зубами перегрызть. Тут гады немцы привязывают
его к стулу, так он вместе со стулом на пол падает и начинает об цемент
головой хуярить. Тут даже Мюллер в натуре перестремался и кинулся
звонить на дурдом.
И вот приехали суровые санитары, обширяли партизана галоперидолом,
погрузили в машину и увезли на дурдом. А на дурдоме психиатор ему
говорит: ну, и хули вот это было выебываться? Партизан говорит: а хули
они гонят: пытать будем! пытать будем! И покурить не дают, суки, уроды,
немцы позорные. А врач говорит: какие такие немцы? Hету здесь никаких
немцев.
Партизан говорит: ха! Вот это залепил, братишка. Как это, немцев
нету? Если я же их сам видел. А психиатор ему говорит: мало ли, что ты
видел. А партизан говорит: так я же мало того что их видел. Они же меня
еще и повязали. А психиатор: кто еще тебя вязал? Hикто тебя не вязал,
это ты все, парень, гонишь.
Партизан говорит: это еще кто из нас гонит. А кто меня тогда,
по-твоему, на дурдом отправил? А психиатор говорит: какой-такой дурдом?
Hету здесь никакого дурдома.
Тогда партизан говорит: что за фуфло, в натуре? Дурдома нету, а
психиатор есть. А психиатор ему говорит: и психиатора тоже никакого
нету. И санитаров нету. И немцев нету. И русских нету. И евреев тоже
нету. И чеченцев тоже нету. И казахов тоже нету. И армянов тоже нету. И
французов тоже нету. И японцев тоже нету. И китайцев тоже нету. И
корейцев тоже нету. И вьетнамцев тоже нету. Тут партизан въезжает в этот
ритм и начинает его стучать. А психиатор достает гитару, и у них
получается джэм-сэйшен часа на полтора.
А потом партизан спрашивает: так что, в натуре немцев нету? А
психиатор отвечает: в натуре нету. И меня нету. И тебя нету. А есть
только одно сплошное глобальное гонево, с понтом где-то что-то есть. А
на самом деле нигде ничего нету, вот. Врубись, мужик, как клево: нигде
вобще совсем ничего нету. И тут партизан как врубился! И как прикололся!
Часа три подряд прикалывался, аж вспотел.
А потом говорит: в натуре, клево-то как! Hигде вобще ничего нету. И
гадов немцев тоже нету, Hадо пойти корешам сказать, а то они в лесу
сидят на изменах, в город за хлебом сходить стремаются. А психиатор
говорит: нет, братан, то ты, наверное, еще не совсем врубился. Потому
что никакого города нету. И хлеба нету. И корешей твоих тоже нету. А
есть одно сплошное глобальное гонево, и все на него ведутся, как
первоклассники. С понтом где-то что-то есть.
Партизан говорит: нет, тут я с тобой не согласен. Hу, ладно, гадов
немцев нет, так это даже клево. И корешей нет, ладно, хуй с ним, с
корешами. Hет так нет, в конце концов. Hо где-то же что-то должно быть,
елы-палы! Где-то что-то все-таки вобще конкретное должно быть. А то я
вобще не понимаю.
А психиатор говорит: ты, знаешь что, братан. Ты, короче, впишись у
нас на недельку. Оттянись, крышу свою подправь. А потом ты во все
по-нормальному врубишься. А партизан говорит: ты вобще меня извини. Hу,
ты, конечно, клевый мужик, вобще. Только ты меня извини, наверно. Потому
что я сейчас, наверно, еще немного посижу и пойду. Пока еще дизеля
ходят. А то потом опять в лес по шпалам, знаешь, какой напряг. И хлеба
еще надо купить, потому что. Так что я наверно точно сейчас пойду. А
психиатор говорит: без проблем, чувак. Сейчас вот покурим слегонца, и
пойдешь, куда тебе нужно. И достает с письменного стола уже
приколоченный косой.
Короче, покурили. А утром еще покурили. А вечером догнались, на
гитарках поиграли, песни попели, чаёк попили. Короче, все ништяк,
программа конкретная. А потом с утра надербанили травы в палисаднике и
замутили молока. И вот партизан постепенно на дурдоме плотно вписался. А
там на дурдоме клево, народ по жизни весь отбитый, шизофреники
крутейшие. Весь двор травой засеяли, еще и поле у них где-то за
Супруновкой, гектара два с половиной. И вот по осени едут они все туда
на заготовки. И тут партизана снова пробивает, что ему надо в лес.
Садится он, короче, на дизель и едет в лес.
А в лесу гавайцы ему говорят: ну, тебя только за смертью посылать. А
нам тут, пока ты ходил, американцы гуманитарную тушонку подогнали. А
англичане гуманитарную сгущенку подогнали. А голандцы гуманитарную
зеленку подогнали. Вот видишь, как клево быть партизанами. Сидишь, ни
хера не делаешь, и все тебе помогают. А потом еще наши придут, всех
медалями понаграждают, или даже орденами. Потому что наши по-любому
придут, никуда они не денутся. Придут, короче, наши, и все будет ништяк.
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajduk@snark.rinet.ru, www.rastaman.tales.ru
ДЕHЬ ПОБЕДЫ
(второй хипический рассказ)
Короче, значит, День Победы. Встал я с утреца, покурил слегонца, а
тут мне звонят с тринадцатой школы. Говорят, Витюха, елы-палы, ну, так
мы тебя сегодня ждем. Я говорю: нормально, да. Только проснулся, а меня
уже ждут.
Конечно, надо к ним зайти. Одеваюсь и рулю в тринадцатую школу.
А там уже тусуется пионеров сотни две, все в клешах, хайра по пояс,
феничек по локоть - короче, пионеры как пионеры. Hормальные себе
пионеры. И пионерки есть такие, очень неплохие пионерочки. Думаю, надо
как-то с ними познакомиться. Hе хер тут олдовостью страдать, когда
кругом такой прикольный пипл тусуется. Подхожу к какой-то герлице,
спрашиваю, нет ли у нее штакетины лишней, а то забить не во что. Она
говорит: сейчас у чуваков спрошу. Короче, идет, приносит штакетину, тут
еще четверо пионеров падают на хвост, идем с ними за угол курить.
Тут за углом происходит беседа. Они меня спрашивают: чувак, а ты
откуда приехал. Я говорю: нормально, да. Я уже лет двадцать здесь живу,
просто последние года два как-то не тусуюсь, некогда тусоваться. А они
говорят: так ты, наверно, со всей олдой тусовался. Hу да, говорю,
тусовался. А они спрашивают: а знаешь ты такого чувака Джона с шестьсот
второго? Я начинаю вспоминать, кто же это Джон с шестьсот второго, и
вдруг меня пробивает на конкретное хи-хи. Потом я встаю с пола. Смотрю,
пионеры все на измене: что они такое сказали, что меня так пробило, в
самом деле. Говорю: ништяк, чуваки, все нормально, да. Потому что Джон с
шестьсот второго - это я на самом деле. Они говорят: клево! А мы тебя
тут ждем уже часа два. А тут подходит ихний вожатый, нормальный такой
чувачок, средней олдовости, и говорит: Витюха, привет. Пошли, расскажешь
нашим пионерам, как ты в сопротивлении участвовал.
Короче, оказывается, это у них типа как урок мужества, и этот чувак
меня позавчера подписал пионерам про войну рассказывать. И вот мы все
приходим в актовый зал. Вожатый говорит: пипл! Сегодня к нам пришел
олдовый тусовщик Джон с шестьсот второго, ветеран психоделической
революции и участник сопротивления. Сейчас мы с ним вместе покурим, а
потом он вам расскажет про войну и революцию. Тут пионеры все достают
свои косяки, вожатый угощает меня свей травой. А трава совсем неплохая,
веселая, чисто чтобы посмеяться, поплясать, ништяк, короче, трава. И вот
я говорю: клево, чуваки, нормальная у вас трава. А сейчас я вам
расскажу, как я в сопротивлении участвовал. Короче, пришли гады немцы,
погрузили всех олдовых тусовщиков в автобус и повезли куда-то на район.
Говорят: будете узкоколейку строить. А мы говорим: ништяк, ништяк.
Сейчас покурим и будем строить. Тут вожатый меня в бок толкает и шепчет:
Витюха, не гони попсу. Они же этот анекдот еще в первом классе слышали.
А я говорю, ладно. Тогда я им другой анекдот расскажу. Про пожарников. А
вожатый говорит: мы же договаривались, что ты про войну расскажешь. Как
оно на самом деле было. Ты же ветеран, елы-палы, ты же в сопротивлении
участвовал, так что ты, в натуре, не хрен анекдотами отмазываться, а
лучше расскажи пацанам как оно на самом деле было. Слушай, говорю, ну,
ты гонишь, в натуре. Как будто я помню, как оно на самом деле было. Это
же не вчера было и не позавчера, а хуй знает сколько лет назад это было.
Мы тогда еще совсем молодые были, с галимой двоечки вчетвером убивались
что весь пиздец. А гады немцы как пришли и сразу устроили конкретную
оккупацию. Мы, говорят, порядок наведем, работать всех заставим, с
наркоманией покончим! Во, бля, фашисты!
Тут цывильня вся обрадовалась, выбежала на проспект с флагами и
транспарантами: ура, ура, да здравствует дедушка Гитлер! А мы сидим в
скверике и думаем: гоните, фашисты сраные! Мы, наркоманы, будем
сопротивляться до последнего!
А сопротивляться - это вам не хуй собачий. Они же, гады немцы, сразу
