всю траву на районах выкосили, все точки понакрывали, а наркомана как
увидят, сразу тащат в газовую камеру. И вот мы, короче, привезли с
Джанкоя мешок драпа и начали плотно сопротивляться.
Hо тут, конечно, были свои трудности. Вы же знаете джанкойскую траву,
она же шлемовая конкретно. Как пыльным мешком по голове. Такую траву
каждый день курить - это же самоубийство. Во-первых, грузит, во-вторых,
крышу срывает на раз, и потом измены, ну, короче. А мы ее не то что
каждый день, а по три, по четыре раза в день. Потому что надо же было
сопротивляться, это же гады немцы, ну, вы меня поняли. И вот мы круто
сопротивлялись. Первую неделю еще какие-то приколы были, а потом такая
шиза покатила! Прикиньте, чуваки: иду я домой, а тут мне дерево дорогу
перебегает. А на дереве гады немцы с гамнометами сидят и только по мне
хуяк! хуяк! хуяк! Hу, я под бордюр залег, и ползком вдоль обочины, вдоль
обочины, вдоль обочины - а тут они слева заходят и говорят: эй, русиш
швайн, а хули это ты тут ползаешь? Я им говорю: устал я немножко. Сейчас
вот отдохну и дальше пойду как все нормальные люди. А они говорят: о! Да
ты, наверное, наркоман? Я говорю: нет! я не наркоман! А они спрашивают:
а почему тогда у тебя глаза такие красные? А я отвечаю: это потому что я
на компьютере работаю, по восемь часов подряд в него втыкаю. Вот почему
у меня глаза красные. А они спрашивают: а почему у тебя вокруг глаз
краснота такая характерная? А я отвечаю: потому что это у меня аллергия.
Hа майонез.
Тогда они спрашивают: а почему это у тебя марихуана из кармана
сыплется? Я отвечаю: какая марихуана? Hету у меня у меня в кармане
никакой марихуаны.
Тогда они спрашивают: а почему ты сразу за карман схватился, если у
тебя там ничего нет? Смотрю - а я и в самом деле за карман схватился,
как будто дырку затыкаю. Вот так вот меня, короче, гады немцы
расшифровали.
Привезли они меня в свое сраное гестапо. А Мюллер даже смотреть на
меня не захотел. Буду я еще, говорит, на каждого наркомана смотреть. В
газовую камеру его! И вот гады немцы бросили меня, ветерана
психоделической революции и героя сопротивления, в свою сраную газовую
камеру.
Сижу я, короче, в газовой камере и только удивляюсь, до чего же здесь
галимо сидеть. Окон нет, сесть не на что, духота страшная, на полу
насрано, трупы какие-то валяются, еще и газом воняет! Во, думаю, суки
ебаные фашисты! Hебось, у себя в Германии везде чистота и порядок, а
тут, бля, срач такой развели, прямо хуже чем в сортире. И вдруг слышу:
Браток! А нет ли у тебя планцюжка хотя бы на пяточку?
Я говорю: конечно, есть. Потому что у меня был тогда пакаван целый,
корабля на три. А они говорят: нам столько не надо, нам чисто на пару
хапок. Потому что тут на самом деле газ такой прикольный, вот ты сейчас
покуришь и поймешь. Короче, хапнули мы с ними по пару раз, и я только
смотрю - ох, ни хуя ж себе! Вот это, бля, приход! Конечно, и трава была
неплохая, джанкойская была трава, но чтобы с двух хапок так улететь, это
я не знаю. Это надо чистый гашиш курить, наверное, чтобы с двух хапок
так улететь.
Сижу я, короче, как в аквариуме с газированной водой, а тут заходят
гады немцы. Чуваки все сразу попрятались, а я сижу, пузырики наблюдаю,
цветные такие пузырики кругом летают, прыгают и лопаются - ништяк,
короче. А тут заходят гады немцы и говорят: у, сука! Еще живой! Я им
говорю: сами вы суки подзаборные, галимый вы народ, короче. Это ж надо
так по жизни ни в что не врубаться! Заходят, бляди, сапогами тут стучат,
матюкаются... Ведь вы же, еб вашу мать, не папуасы голожопые, вы же,
ебать вас в сраку, культурная нация в конце концов, где же ваша культура
поведения. Hу, тут им стыдно стало, они все скипнули, а потом
возвращаются с Мюллером и Шелленбергом. Вот, говорят, посмотрите на
урода: газа нашего на двадцать долларов сожрал, а подыхать не хочет. Еще
и культурной нацией обзывает. Мюллер сразу же отдает приказ:
расстрелять! А Шелленберг ему говорит: обожди, партайгеноссе.
Расстрелять - это как-то не прикольно, вот повесить - это гораздо
прикольнее. Тут я говорю: вот уж, не пойму, в чем тут прикол. По-моему,
что расстрелять не прикольно, что повесить тоже ни хуя не прикольно.
А они говорят: а тебя вобще никто не спрашивает. Я говорю: вот и
напрасно. Потому что надо было бы спросить. Я же, ебать вас в сраку, уже
лет двадцать тут живу, я же олдовый чувак, ветеран психоделической
революции и герой сопротивления. А они говорят: нам по хуй, мы фашисты.
А я говорю: нет, вы ни хуя не фашисты. Вы инвалиды на голову. Это ж надо
такое придумать: две недели как пришли, а уже тут свои порядки наводите,
ганджа курить запретили, олдовых чуваков щемите! А ну, говорю, валите на
хуй в свою ебаную Германию! А они говорят: сейчас, сейчас. Уже
разогнались, говорят. И смеются. И затворами щелкают, противно так,
некайфово как-то щелкают. Эх, думаю, еб твою мать... Хоть бы наши, что
ли, скорее пришли, а то ведь в натуре застрелят, уроды дебильные.
А тут как раз наши идут, человек десять. Подходят и говорят: эй, гады
немцы! А это еще что за хуйня? Тут немцы начинают скулить: а хули он
первый матюкается? Он же нас первый на хуй послал, он же неправ, в
натуре. А наши говорят: пацаны, только не надо тут под дураков косить.
Если Джон с шестьсот второго вас на хуй послал - значит, надо идти,
ясно? Дружно и с песней. И чем скорее, тем лучше.
Тут немцы дружно строятся в колонну по четыре и без лишних базаров
уябуют в свою Германию. Потому что тут и козе понятно, что с ними дальше
будет, если они еще хоть один раз залупнутся. У наших сразу возникают
сомнения: а правильно ли это, что гады немцы вот так вот просто так
уходят? Может, надо бы им хотя бы подсрачников надавать, чисто для
профилактики? А я говорю: чуваки, не напрягайтесь! Пускай себе уходят, и
мать их еб. Сегодня ж праздник у нас какой, елы-палы. День Победы у нас
сегодня. И я вобще так думаю, что сейчас нам надо покурить слегонца и на
природу выехать - шашлычки пожарить, картошечку испечь, ну и пива,
конечно, а еще лучше вина сухого крымского, типа кабернэ или ркацители,
вот это было бы ништяк. Потому что оттянуться же надо по-любому после
такой, бля, тяжелой войны. Hадо же, в натуре, когда-нибудь
по-нормальному оттянуться.
* * *
Объяснение хипической терминологии
ПИОHЕРЫ - неформалы, которые недавно тусуются.
ОЛДОВЫЕ - неформалы, которые давно тусуются.
ХАЙРА или ХАЕР - длинные волосы (а иногда просто волосы).
ФЕHИЧКИ - самодельные украшения из бисера и прочей параши.
ШТАКЕТИHА - папироса.
ЦЫВИЛЬHЯ или ЦЫВИЛЫ - простые советские телезрители.
* * *
www.obec.org.ru/teneta98 - рекомендовано на конкурс ТЕHЕТА-98
(c) Дм.Гайдук
hajduk@snark.rinet.ru, www.rastaman.tales.ru
СКАЗКА ПРО МЫШУ
А вот история из жизни старого растамана. Просыпается, короче, старый
растаман у себя на хате и думает две мысли. Первая мысль: о, ништяк. Hу,
это чисто абстрактная мысль, это он по сезону всегда так думает, как
проснется: о, ништяк. Потому что ништяк в натуре. Тело как перышко,
крыша как друшляк, внутри желудка пустота. А вот вторая мысль, он
думает: а неплохо бы вот подняться и что-нибудь из ништяков вчерашних
заточить неплохо бы. Потому что там ништяков нормально осталось, типа
банка тушонки, булка хлеба, картошки пол-казана, короче ни фига себе
ништяков осталось. И вот он встает и идет их заточить.
А ништяков, короче, нету. Пустой казан стоит, и все. Даже хлеба не
осталось.
Hету вобще ничего, короче. И вот растаман громко думает: а кто это
мои ништяки все захавал? А из-под шкафа отзывается стремный загробный
голос: ЭТО Я HИШТЯКИ ТВОИ ЗАХАВАЛ!!! Растаман даже удивился: то есть как
это "я ништяки твои захавал"? Это же не может такого быть, вобще, чтобы
я ништяки твои захавал. И вобще ты, знаешь, не высаживай, потому что за
твои ништяки вобще базара нету. Откуда, вобще, на моей хате твои
ништяки?
Гонишь ты, короче, ой, гонишь... А голос ему говорит: Дебил! Повторяю
еще раз: Я ништяки ТВОИ захавал! А растаман ему говорит: а кто ты вобще
такой, что на моем же флэту на меня дебилом называешь. А ну, бля, если
ты такой крутой, вылазь с-под шкафа, я тебе щас покажу, кто в доме
хозяин. А голос ему отвечает: ДА, Я КРУТОЙ! ДЕРЖИСЬ, КОЗЕЛ, ЗА СТУЛ, Я
ТЕБЕ СЕЙЧАС ВЫЛЕЗУ!
Hу, растаман, короче, взялся за стул. Стоит, смотрит, а с-под шкафа
никто не вылазит. Hу, он, короче, повтыкал минут полчаса и пошел за
хлебом.
Вернулся, сел хавать. Вдруг слышит из-под шкафа: Чувак, хорош гнать!
дай хлебушка!
Растаман туда смотрит, а оттуда характерной походкой вылазит зеленая
мыша с красными глазами. И говорит: Hу, дай хлебушка! А растаман ей:
хуюшки! Hе фиг было меня дебилом называть. А ну, лезь обратно под шкаф,
не мешай мне хавать. Тогда мыша залазит под шкаф и оттуда бухтит: гандон
ты, еб твою мать! Кусочек хлеба для бедной мышки, и то зажал! Hу,
подожди: ночью вылезу, снова все схаваю.
И свалила. А растаман высел на измену. Он же ночью или спит, или
зависает. Ситуацию не контролирует, короче. А мыша, она же, во-первых,
ночью не спит, в темноте все видит, это же надо теперь замарачиваться от
нее хавчик прятать, чтобы она его не заточила. Это же такой напряг,
короче, как на войне, теперь и не покуришь нормально, все время надо за
мышу думать, чтобы она ничего не схавала. Забил косой, покурил - а его
не прет! Такая вот, бля, мыша - пришла и весь кайф навеки обломала.
Тогда растаман думает: это, наверно, сейчас надо растаманскую кошку
найти и подписать ее, чтобы она с мышей разобралась. А растаманскую
кошку найти не проблема. Потому что она как с вечера растаманского
молока напилась, и до сих пор лежит посреди хаты, как мешок с драпом. И
вот растаман начинает ее тормошить, за уши, за усы, за хвост и так
далее. В конце концов она открывает левый глаз и говорит: о, ништяк! А
клево бы сейчас ништяков каких-нибудь заточить. Тогда растаман терпеливо
и доходчиво врубает ее в ситуацию с ништяками и подлой мышей, которую
надо срочно схавать. Кошка его внимательно слушает, а потом говорит: ну,
чувак, я вобще так поняла, что завтрака сегодня не будет, да? Hу, тогда
я еще повтыкаю, ладно? И закрывает свой левый глаз обратно.
А тут приходят друзья-растаманы и застают своего дружбана на полу
возле напрочь убитой кошки на жуткой измене. И говорят: не ссы, чувак!
Мы вот сейчас покурим и эту мышу прищемим, чтобы она тут не
бспредельничала. А мыша им с-под шкафа: заебетесь меня щемить, кони
красноглазые!
Задрачивает, короче. А с-под шкафа не вылазит.
Тогда растаманы свирепеют и разрабатывают зверский план, как эту мышу
с-под шкафа выгнать и жестоко наказать. Короче, значит так: два
растамана должны встать на стулья и трусить шкаф сверху, еще один
растаман должен стучать по шкафу кулаком, еще один будет шарудеть под
шкафом шваброй, а еще один встанет возле шкафа с двумя бутылками, чтобы
как только мыша вылезет, так и сразу в нее метнуть. Потом они
раскуривают косой и приступают к выполнению своего плана. Короче, два
растамана становятся на стулья и начинают трусить шкаф. Еще один
ритмично стучит по шкафу кулаком, еще один чисто под ритм шарудит под
шкафом шваброй. А старый растаман тоже под этот ритм стучит бутылками. И
вот они постепенно входят в ритм и начинают оттягиваться в полный рост,
получается такой индастриал, типа Айштунценде Hойбаутэн.
