Не все с ними было ясно до конца. Такие симпатичные и обаятельные,
мягкие и уступчивые в остальном, карлики оказались твердокаменными во
всем, что касалось их религии. Землянам практически ничего не было
известно о ритуалах, сопровождающих их бракосочетания, рождения или
смерть. Правда, земляне сами старались не проявлять чрезмерного
любопытства. В конце концов такая гипертрофированная скромность не имела
большого значения.
Исторические изыски в какой-то мере помогли пополнить знания Мишеля в
отношении расы серых карликов.
В поисках он руководствовался в основном интуицией. Он пробирался
сквозь дебри ветхих документов, ведомый некой туманной догадкой.
К вечеру голова его уже трещала от хроник, а глаза лезли на лоб от
усталости. Он выбрался на улицу и потащился куда глаза глядят вдоль
красных пляжей.
Образы и догадки теснились в его мозгу. Может быть, в конце концов из
этого информационного хаоса и образуется что-нибудь достойное внимания, а
пока...
Мысли вертелись вокруг цепода, подсунувшего бомбу в его каюту на
звездолете. И вдруг ни с того ни с сего он подумал: уж что-то слишком
быстро разыскал Мелоун голубоглазого! Мысль эта появилась просто так, без
всякой связи с предыдущей. По логике вещей Мишель должен был восхищаться
великолепной организованностью и быстродействием полицейской машины. Нет,
что-то здесь было не так. Вряд ли он смог бы ответить, что именно ему не
нравится. Уж не прав ли был Мелоун, считая его тронутым?
- Не сошел же я в самом деле с ума! - проворчал Мишель вполголоса,
недоуменно хмыкнул и побрел дальше, увязая в песке. Плеск волн и
солоноватый запах моря успокаивали.
Инесс. Он нахмурился. При мысли о ней сердце его болезненно щемило.
Он понял, что по уши увяз в приключении и единственной желанной наградой
ему будет милое лицо. Неужели он, великий Мишель Местре, влюбился? А ведь
похоже на то. Весь вопрос - насколько сильно его чувство?
К этой девушке нельзя быть равнодушным - это он понял давно. Чувство
вспыхнуло, когда он узнал об исчезновении девушки. А что, если чувство
угаснет, едва Инесс отыщется?
Странное дело, ему было совершенно безразлично, атаковали ли люди
Мелоуна тот дом, населенный цеподами, или отказались от штурма.
Он улегся навзничь на песок. Закатное небо, вначале шафрановое,
медленно становилось медно-красным. Плеск волн убаюкал его, и он
задремал... и проснулся только, когда на лицо упали жаркие лучи
восходящего солнца. Трудно поверить, но он и в самом деле всю ночь так и
проспал на пляже!
Он встал и отправился в гостиницу - умыться и переодеться.
Ему не терпелось повидаться с неким таксистом, тем самым карликом,
что вез Инесс с космодрома. Желание это все росло в нем, пока не
оформилось в навязчивую идею. Он не стал сопротивляться этой идее, тем
более, что когда просматривал полицейские донесения в кабинете Мелоуна,
сумел запомнить адрес карлика.
На ближайшей стоянке Мишель сел в аэробус: сменив облик, он уже не
опасался показываться на людях. В центре пересел на пригородный маршрут,
махнул через залив и вышел в захолустном предместье. Вокруг были только
запущенные сады да заброшенные домики. Похоже, здесь Смарагд отказался от
борьбы за репутацию планеты-люкс.
И все равно чудесное и неповторимое море, равнодушное к залепленным
афишами заборам, к покосившимся столбам и брошенным прямо посреди пыльных
тротуаров жестянкам, стеной из драгоценного берилла сверкало под бледным
небом в конце каждой улочки. Все остальное уже не имело значения.
Клочья афиш трепетали на ветру как знамена, кучки песка отливали под
солнцем чистым золотом, а мятые банки и коробки, украшенные причудливыми
тенями, казались шедеврами юного гения-абстракциониста.
Мишель с праздным видом слонялся по пыльным улицам, под лучами яркого
солнца, бесстыдно обнажившим свои язвы и шрамы.
И вдруг он наткнулся на совершенно чуждую окружающему вещь: на
заплатанном тротуаре сверкала свежими красками новенькая карта - схема
этого заброшенного района. Мишель вгляделся в переплетение линий на схеме
и торопливо углубился в лабиринт безлюдных кривых улочек.
Минут через двадцать он уже стоял перед нужным домом. Таксист обитал
в одноэтажном, довольно новом особнячке, стоящем посреди заметенного
песком дворика под чахлой одинокой пальмой.
Под башмаком Мишеля что-то брякнуло. Он машинально глянул под ноги.
Из-под слоя песка сверкнуло золото. Мишель нагнулся, с бьющимся сердцем
подхватил блестящий предмет и сунул его в карман. Это был браслет Инесс.
Молодой человек хорошо помнил, как он переливался в свете ламп в баре
звездолета на руке девушки, и сразу узнал его.
Он неуверенно направился прочь, потом решился, повернул обратно,
прошел через калитку и зашагал к дому. Пять низеньких ступенек перед
входом он преодолел одним шагом и нажал кнопку звонка. Через некоторое
время дверь распахнулась и на пороге появился карлик. Он дружелюбно
улыбался, но глаза глядели холодно и недоверчиво.
Чтобы его успокоить, Мишель пошатнулся, изображая пьяного: здесь
пьянчужки обычно были безобидны.
- Извините, - пробормотал он, вынул браслет и протянул карлику. - Я
нашел эту штуку под вашей калиткой...
- Вот как? - вежливо сказал карлик.
- Это не ваше?
Карлик взял браслет и стал разглядывать. Мишель ударил его ребром
ладони пониже уха и сразу подхватил, чтобы он не упал. Ногой закрыл за
собой дверь и вошел в гостиную.
Там он положил карлика на кушетку, огляделся. В жилище карлика он
попал впервые. Ему показалось, что он вошел в кукольный домик.
Здесь стоял какой-то неопределенный запах: пахло не то аптекой, не то
мышиной норой. Так иногда пахнет в палате тяжелобольного.
Мишель сморщил нос и приступил к планомерному обыску. Он осмотрел все
комнаты, перерыл все шкафы, повыдвигал все ящики. Кухню и подвал он тоже
обшарил. Нигде ничего подозрительного. Если не считать запаха, домик
карлика выглядел как уменьшенная копия человеческого жилья. Здесь можно
было чувствовать себя как дома, если не забывать вовремя наклоняться перед
каждой дверью. Мишель был разочарован. Он ожидал найти здесь черное и
мрачное капище, предназначенное для жутких обрядов. Жаль.
Оставалось допросить пленника.
Карлик неподвижно лежал на кушетке. Его поза, как и слишком
продолжительный обморок, показались Мишелю странными.
Он взял карлика за плечи, приподнял. Голова пленника упала на грудь.
Молодой человек встревожился. Он поискал пульс на серой безвольной руке,
потом резким движением разорвал на карлике рубашку и припал ухом к груди.
Тишина.
Он просто-напросто убил подозреваемого!
Мишель пожалел несчастного таксиста. Ему было стыдно, однако
профессионализм не позволял расчувствоваться более необходимого. Пожав
плечами, он проворчал:
- Надо же, какое хлипкое создание. Простого щелчка хватило...
Он протянул руку, чтобы прикрыть грудь мертвеца, и вдруг... Кровь
застучала у него в висках. Он нагнулся, не веря глазам.
Под левым соском серого карлика виднелось пятно, как после старого
ожога, однако то, что хотели вытравить, частично сохранилось. Это был
значок Вооруженных Сил империи, исключительно земного происхождения!
Мишель был хорошо информирован, и потому знал, что ни у одного
внеземлянина, даже из вспомогательной службы, не могло быть подобной
татуировки.
Еще можно было различить две звездочки, свидетельствующие об
офицерском ранге, и цифры: 3 и 7. Еще одна невозможная ни с
административной, ни с медицинской точки зрения вещь: последняя цифра
указывала группу и резус-фактор крови. А серые карлики никогда не
соглашались ни на какое медицинское обследование со стороны людей. Более
любопытные, чем их коллеги, ученые неизменно наталкивались на строгое
религиозное табу.
Три года назад едва не дошло до бунта: после тяжелого несчастного
случая скорая помощь доставила трех серых карликов в земную клинику, так
местные священники-лекари за полчаса (!) получили разрешение забрать
раненых.
Физиология карликов была тайной до такой степени, что никто не знал
даже, циркулирует в их крови гемоглобин в свободном виде или связан в
красных кровяных тельцах!
Мишель задумчиво посмотрел на маленький серый трупик. Никакого труда
не составляло упаковать его в мешок и унести с собой, чтобы сделать
вскрытие. Однако карлики были везде. Они бы моментально обо всем
пронюхали, и тело исчезло раньше, чем его коснулось острие скальпеля. Или
планета захлебнулась бы в крови.
Во всяком случае, земные власти были бы не на его стороне. Власти
приняли условие - с уважением относиться к столь странной стеснительности
карликов - и были довольны, имея дело с лояльными гражданами общества.
Наконец Мишель решился. На кухне он отыскал нож поострее и
решительным движением рассек серую кожу на пальце до кости. Раздвинул края
раны.
Показалась губчатая ткань, выступила желтоватая жидкость.
Тогда Мишель раздел свою жертву. Из кармана покойника выпал сложенный
вчетверо клочок бумаги. Мишель подхватил его и сунул в карман, чтобы
прочесть на досуге.
Уложив труп, Мишель приложил конец ножа к груди в том месте, где
должно было быть сердце. Подумал: "А если он жив? Я не слышал, как бьется
его сердце, и решил, что он умер. Так ли это?"
Лезвие со скрипом вонзилось в серую кожу, и молодой человек с
каким-то ожесточением раздвинул края раны.
Опять показалась та же губчатая ткань. "Совсем как поролоновый
матрац", - подумал Мишель и запустил пальцы глубже.
Под ребрами он нащупал что-то странное, потянул и увидел... Нет, не
внутренности...
На его ладони лежало что-то, подозрительно напоминающее пучок щупалец
спрута!
Ошеломленный увиденным, он почуял опасность слишком поздно.
Какой-то шорох за спиной, и тут же - удар! Сильный, жестокий удар, от
которого в мозгу вспыхнули тысячи звезд.
Потом была только темнота.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Очнулся он не скоро.
Из болезненной темноты его вырвало ощущение словно бы слишком яркого
света. Он чувствовал окружающее его жгучее сияние, но не вздел ничего.
Непонятно, необъяснимо!
"Ослеп я, что ли?" - подумал он.
Чувствовал он себя отвратительно. Его словно завернули в мокрую
простыню и туго спеленали. Он попробовал пошевелить рукой, ногой...
Безуспешно.
На паралич не похоже. Было такое ощущение, словно... словно чего-то
не хватало...
"Неужели мне отрезали конечности?!"
Потом он сообразил, что ничего не слышит. Вокруг стояла мертвая,
непроницаемая, удушливая тишина.
Вдруг где-то возле левого уха что-то обожгло - и возникли звуки.
Чистые, ясные. Стук небольшого металлического предмета о стекло: словно
кто-то положил чайную ложечку на блюдце. Потом зазвенело, как будто в
умывальную раковину уронили стальной шарик. Зажурчала вода. Шаги. Громкие
звуки шагов по паркетному полу. Кашель.
Наконец-то какой-то человеческий звук!
Мишель хотел крикнуть. Не вышло. Зато болезненное ощущение бессилия
возросло. Совсем рядом кто-то засмеялся и сказал:
- Ага, паренек, говорить хочется? Вижу, вижу: стрелка на приборе,
подключенном к речевому центру, движется. Ха-ха! Да, ты же не понимаешь,
что с тобой стряслось. Знаешь, это очень любопытно. Очень, очень
любопытно. В самом деле! Не думаю, чтобы с кем-нибудь могло приключиться
