Панархе. Бустамонте взмахнул рукой, и рота мамаронов блокировала все
выходы из павильона.
- Никто не покинет павильона, - объявил Регент, - пока не прояснятся
все обстоятельства трагедии.
Он повернулся к врачам:
- Вы уже определили причину смерти?
Старший из троих лекарей кивнул:
- Панарх умер от яда. Удар был нанесен жалом дротика, вонзившимся в
шею. Яд... - он сверился с графиками и цветными диаграммами на
анализаторе, в который его коллегами были введены образцы крови Аэлло, -
яд - производное мепотанакса, скорее всего, экстин.
- В таком случае, - взгляд Бустамонте скользнул от толпы
меркантилийцев к внушительной фигуре Лорда Палафокса, - преступление
совершено кем-то из присутствующих здесь.
Сигил Панич робко приблизился к телу.
- Позвольте взглянуть на дротик...
Старший врач указал на металлическую тарелочку. На ней лежал черный
дротик с маленькой белой круглой кнопкой вроде пуговки. Лицо Сигила Панича
окаменело.
- Этот предмет я заметил в руке Наследника всего несколько минут
назад.
Тут Бустамонте дал волю ярости. Его скулы вспыхнули румянцем, глаза
метали молнии.
- Вы, меркантилийский мошенник! Вы обвиняете мальчика в
отцеубийстве?!
Беран начал хныкать, поскуливая; голова его моталась из стороны в
сторону.
- Спокойно, - прошипел Бустамонте. - Причина смерти ясна. Источник -
тоже.
- Нет, нет! - запротестовал Сигил Панич. Меркантилийцы стояли бледные
и беспомощные.
- Нет и тени сомнения, - неумолимо продолжал Бустамонте, - что вы
прибыли на Перголаи, уже зная, что ваша двойная игра раскрыта. Вы решили
ускользнуть от возмездия.
- Это абсурд! - закричал меркантилиец. - Да задумать такой идиотский
акт...
Бустамонте не обращал внимания на протесты. Громовым голосом он
продолжил:
- Панарх неумолим. Вы воспользовались темнотой и убили великого вождя
паонитов!
- Нет! Нет!
- Но выгоды из своего преступления вы не извлечете! Я, Бустамонте, не
так благодушен, как Аэлло. И вот мой первый приказ: вы приговорены к
смерти!
Бустамонте поднял руку вверх ладонью, зажав большой палец остальными
- традиционный паонитский сигнал - и подозвал командира мамаронов.
- Утопить этих негодяев! - он взглянул на небо: солнце уже склонилось
к горизонту. - Торопитесь! Надо успеть до заката.
Поспешно, ибо паонитское суеверие запрещало убивать в темные часы
суток, мамароны отволокли торговцев на скалу, обрывающуюся над могучим
океаном. К ногам несчастных привязали груз и столкнули вниз... Через
мгновение меркантилийцы почти без всплеска погрузились в воду - и вот уже
гладь океана спокойна, как прежде.
Через двадцать минут по приказу Бустамонте тело Панарха последовало
за меркантилийцами. Снова на воде мелькнул белый венчик пены, и вновь
океан покатил свои волны, спокойные и голубые...
Солнце село. Бустамонте, старший Аюдор Пао, мерил террасу нервными
энергичными шагами. Лорд Палафокс сидел тут же. В каждом из углов террасы
стоял мамарон с оружием, направленным на Палафокса - дабы предупредить
любой возможный акт насилия.
Бустамонте резко остановился перед Палафоксом.
- Решение мое, без сомнения, было мудрым.
- Что за решение вы имеете в виду?
- Касательно меркантилийцев.
- Теперь, возможно, торговля с Меркантилем станет более
проблематичной, - осторожно предположил Палафокс.
- Ха! Да им плевать на какие-то жалкие три жизни там, где речь идет о
доходах и выгоде!
- Да, несомненно, большого значения это для них не имеет.
- Эти мошенники и обманщики всего лишь получили по заслугам.
- Вдобавок, - отметил Палафокс, - вслед за преступлением последовало
соответствующее оному наказание - притом незамедлительно, что не успело
взбудоражить людей.
- Восторжествовала справедливость, - жестко сказал Бустамонте.
Палафокс кивнул:
- Конечная цель справедливости состоит в том, чтобы убедить кого бы
то ни было не повторять преступлений. Способ убеждения - суть наказание.
Бустамонте повернулся на каблуках и вновь принялся ходить взад-вперед
по террасе.
- Это правда, я действовал, отчасти сообразуясь с требованиями
момента.
Палафокс не отвечал.
- Скажу искренне, - продолжал Бустамонте, - есть доказательства того,
что преступление совершила другая рука. И вообще, в этом деле больше
неясностей, нежели очевидностей.
- И в чем состоят неясности?
- Как мне поступить с юным Бераном.
Палафокс потер тощий подбородок.
- Очевидно, что это дело еще далеко не окончено...
- Не могу понять вас.
- Мы должны задать себе один вопрос: действительно ли Беран убил
Панарха?
Вытянув губы и выпучив глаза от удивления, Бустамонте стал похож на
некий невиданный доселе гибрид мартышки и лягушки.
- Несомненно!
- Зачем ему это понадобилось?
Бустамонте пожал плечами.
- Аэлло не питал к Берану любви. И есть серьезные сомнения в том, что
этот ребенок - действительно сын Аэлло.
- В самом деле? - задумался Лорд Палафокс. - И как вы предполагаете,
кто настоящий отец мальчика?
Бустамонте снова пожал плечами:
- Божественная Петрайя была не вполне разборчива, да к тому же весьма
опрометчива, но мы никогда не узнаем правды, ибо год назад Аэлло приказал
утопить ее. Беран был убит горем - может быть, причина преступления в
этом?
- Не принимаете ли вы меня за дурака? - Палафокс улыбался своей
особенной улыбкой.
Бустамонте взглянул на него в изумлении.
- А в чем дело?
- Замысел исполнен слишком четко. Ребенок скорее всего действовал под
гипнотическим принуждением. Его рукой двигал другой мозг.
- Вы думаете? - нахмурился Бустамонте. - И кто бы мог быть этим
"другим"?
- Почему бы не Старший Аюдор?
Бустамонте словно споткнулся, затем коротко рассмеялся.
- Вот это уж действительно плод больной фантазии! А почему бы не
предположить, что это были вы?
- Я ничего не выиграл от смерти Аэлло, - сказал Палафокс. - Он
пригласил меня сюда с особой целью. Теперь он мертв, а ваша политика будет
иной. Во мне нет более необходимости.
Бустамонте поднял руку.
- Не спешите. Сегодня - это не вчера. С меркантилийцами, как вы сами
заметили, теперь труднее будет общаться. Может быть, вы послужите мне так,
как послужили бы Аэлло?
Палафокс встал. Солнце опускалось за океан, становилось оранжевым и
как бы растворялось в вечернем воздухе. Бриз звенел стеклянными
колокольчиками на террасе и извлекал печальные звуки, похожие на пение
флейт, из эоловой арфы. Цикады, будто жалуясь, вздыхали и шелестели.
Нижний край светила стал плоским, вот уже лишь половина его над
горизонтом, четверть...
- Теперь смотрите! - сказал Палафокс. - Сейчас будет зеленый луч!
Последняя огненная точка исчезла за горизонтом, и вдруг - яркая
вспышка зеленого света, почти сразу же ставшая голубой. И вот уже солнце
исчезло.
Бустамонте сказал властно:
- Беран должен умереть. Факт отцеубийства налицо.
- Вы форсируете события, - мягко заметил Палафокс. - Ваше лекарство
слишком сильнодействующее.
- Я действую так, как считаю необходимым, - раздраженно отрезал
Бустамонте.
- Я избавлю вас от мальчика, - сказал Палафокс. - Он может вместе со
мной вернуться на Брейкнесс.
Бустамонте с деланным изумлением изучал Палафокса:
- Ну и на что вам молодой Беран? Я готов предложить вам взамен
множество женщин, что увеличит ваш престиж, Бераном же сейчас распоряжаюсь
я.
Палафокс с улыбкой глядел в темноту:
- Вы боитесь, что Беран станет оружием против вас. Вы не хотите,
чтобы существовал еще один претендент на престол.
- Было бы банальной глупостью отрицать это.
Палафокс уставился в небо:
- Вам нет нужды его бояться. Он ничего не будет помнить.
- А какая у вас в нем нужда? - настаивал Бустамонте.
- Считайте это моей причудой.
Бустамонте был резок:
- Я вынужден поступить с вами неучтиво.
- Со мной лучше дружить, нежели враждовать, - мягко сказал Палафокс.
Бустамонте снова остановился, будто споткнувшись, и кивнул вдруг
неожиданно дружелюбно:
- Может быть, я и переменю свое решение. В конце концов, вряд ли
ребенок может стать причиной больших неприятностей. Пойдемте, я проведу
вас к Берану - посмотрим, как он отнесется к вашей идее.
Бустамонте направился к дверям, покачиваясь на коротких ногах.
Палафокс с улыбкой последовал за ним. У дверной арки Бустамонте
замешкался, говоря что-то капитану мамаронов. Идущий следом Палафокс
остановился около высокого черного нейтралоида и заговорил, склонив голову
так, чтобы Бустамонте его не слышал.
- Если я снова сделаю тебя обычным человеком, мужчиной, чем ты
отплатишь мне?
Глаза черного стража сверкнули, под кожей напряглись мускулы.
Неожиданно мягким голосом нейтралоид ответил:
- Чем я отплачу тебе? Я уничтожу тебя, размозжу тебе череп. Я -
больше чем человек, я сильнее четверых - к чему мне хотеть возврата
прежних слабостей?
- Ах! - восхитился Палафокс. - Так вы не склонны к слабостям?
- Да, верно, - кивнул нейтралоид. - У меня есть изъян, - он показал
зубы в устрашающей ухмылке. - Я нахожу сверхъестественную радость в
убийстве. Ничто не доставляет мне такого удовольствия, как хруст шейных
позвонков маленьких, бледных и немощных человечишек в моих пальцах.
Палафокс отвернулся, вошел в павильон. Двери закрылись. Он обернулся
- капитан глядел на него сквозь прозрачную панель. Палафокс поглядел на
другие выходы: повсюду стояли мамароны.
Бустамонте сел в одно из мягких черных кресел Аэлло. Он набросил на
плечи мантию того непроницаемо-черного цвета, что приличествовал
достоинству Панарха.
- Я восхищаюсь вами, людьми Брейкнесса, - сказал Бустамонте. - Ваша
смелость восхитительна. Так бесстрашно вы кидаетесь в пучину опасности!
Палафокс грустно улыбнулся:
- Мы не столь опрометчивы, как вам кажется. Ни один из Магистров не
покидает пределов планеты без средств личной защиты.
- Вы имеете в виду вашу прославленную магию?
Палафокс отрицательно покачал головой:
- Мы не волшебники. Но в нашем распоряжении поистине удивительное
оружие.
Бустамонте внимательно осмотрел его серо-коричневый костюм, под
которым ничего нельзя было скрыть.
- Что бы это ни было за оружие - сейчас его при вас нет.
Бустамонте набросил черный плащ на колени.
- Давайте отбросим двусмысленности.
- С радостью.
- Я представляю власть на Пао. Посему называюсь Панархом. Что вы на
это скажете?
- Скажу, что вы рассуждаете логично. Если вы сейчас приведете ко мне
Берана, мы исчезнем с ним вдвоем и оставим вас наслаждаться вашей
безграничной властью.
Бустамонте покачал головой:
- Это невозможно.
- Невозможно? Ну, не совсем...
- Это невозможно, если принимать во внимание мои цели. Традиция
династического правления на Пао всесильна. Воля народа - чтобы власть
наследовал Беран. Он должен умереть, пока весть о смерти Аэлло не вышла за
пределы дворца.
Палафокс задумчиво потрогал черную щеточку усов:
- В таком случае, уже поздно.
Бустамонте замер:
- Что вы сказали?
- Вы еще не слышали радиосообщений из Эйльянре? Сейчас как раз звучит
объявление.
- Откуда вы это знаете? - требовательно спросил Бустамонте.
- Вот лучшее доказательство моей правоты, - сказал Палафокс, указывая
на приемник, вмонтированный в ручку кресла Бустамонте.
