брейкнесский преподаватель, знавший, кто такой на самом деле Беран, также
работал здесь, в Поне. Трижды Берану с колотящимся сердцем удавалось
проскользнуть мимо Финистерла так, чтобы тот его не заметил, но на
четвертый раз встречи избежать не удалось. Финистерл лишь сухо
поприветствовал Берана - и удалился, оставив его в недоумении.
В течение следующих четырех недель Беран множество раз встречал
Финистерла и наконец решился заговорить первым. Ответы Финистерла рассеяли
всяческую неопределенность.
Беран выяснил, что горячим желанием Финистерла было продолжать
образование в Институте Брейкнесса, но оказался он в Поне по трем
причинам. Первая: такова была воля его отца, Лорда Палафокса. Вторая:
Финистерл хорошо понимал, что иметь сыновей гораздо проще на Пао, нежели
на Брейкнессе. Он был достаточно честен, и о третьей причине красноречивее
всяких слов говорило его молчание. Он считал Пао миром, который все время
претерпевал изменения, миром огромных потенциальных возможностей, где
человек достаточно предприимчивый и решительный может завоевать величайшую
власть и престиж.
А что же Палафокс? Беран был в недоумении. Но Финистерл переменил
тему и, глядя на него, задумчиво произнес:
- Странно думать, что даже эти скалы, и гора Сголаф когда-нибудь под
напором ветра сравняются с землей. А, с другой стороны, самый безобидный
холмик может превратиться в вулкан.
- Да, без сомнения, это так, - сказал Беран.
Финистерл упомянул также одно парадоксальное свойство человеческой
натуры: чем более мощен и силен мозг Магистра, тем более яростны и дики
его импульсы, когда начинается неизбежный склероз и его владелец
обращается в Эмеритуса.
Несколько месяцев спустя Беран, выходя из административного корпуса,
столкнулся лицом к лицу с Палафоксом. Беран похолодел: Палафокс глядел на
него с высоты своего огромного роста. Собрав в кулак всю свою силу воли,
Беран сделал принятый на Пао приветственный жест. Палафокс отвечал
сардоническим кивком:
- Я удивлен тем, что вижу тебя здесь. Я предполагал, что ты прилежно
учишься на Брейкнессе.
- Я многому научился, - отвечал Беран, - и в моем сердце не осталось
желания продолжать образование.
Глаза Палафокса сверкнули:
- Образование приобретается не посредством сердца. Это -
систематизация ментальных процессов.
- Но я сам - это далеко не только ментальные процессы, - ответил
Беран. - Я - человек. Я должен считаться со всем своим существом.
Вначале Палафокс, казалось, размышлял, пристально рассматривая
Берана, затем взгляд его заскользил по скалам Сголафа. Когда он снова
заговорил, голос его был дружелюбным.
- Во Вселенной нет абсолютных истин. Назначение человека, его цель -
кнутом вколотить порядок в визжащий поток вероятностей. Постоянное и
непрерывное движение вперед немыслимо.
Беран понял, какое значение скрыто в этих на первый взгляд довольно
общих замечаниях Палафокса.
- Поскольку вы уверили меня в том, что мое будущее вас более не
интересует, я ощутил потребность в самостоятельных действиях. Я так и
сделал - и возвратился на Пао.
Палафокс кивнул:
- Нет сомнения, что события вышли у меня из-под контроля. Но все же
иногда можно извлечь большую выгоду из причуды судьбы, чем из тщательно
взлелеянного плана.
- Прошу вас и впредь не принимать меня в расчет, строя ваши планы, -
раздельно проговорил Беран бесстрастным тоном. - Я обрел вкус к личной
свободе.
Палафокс рассмеялся с необычной для него искренностью:
- Хорошо сказано! Ну и что ты думаешь об обновленном Пао?
- Я озадачен. Не могу сделать однозначного вывода.
- Что вполне объяснимо. Ведь для этого нужно оценить и согласовать
между собой миллион фактов на тысяче различных уровней. И если человеком
не движет амбиция, как мною или Панархом Бустамонте, ошибка неминуема. Для
нас эти факты делятся на две категории: благоприятные и неблагоприятные.
Отступив на шаг, Магистр оглядел Берана с ног до головы:
- Так значит, ты занимаешься лингвистикой.
Беран неохотно согласился.
- Даже за одно это, - сказал Палафокс, - ты должен быть благодарен
мне и Институту Брейкнесса.
- Благодарность - примитив, только вводящий в заблуждение.
- Возможно, это и так, - согласился Палафокс. - А сейчас извини меня
- я тороплюсь на встречу с директором.
- Одну минуту, - остановил его Беран, - я сбит с толку. Вас, похоже,
совершенно не волнует то, что я нахожусь на Пао. Вы собираетесь
информировать об этом Бустамонте?
Палафокс кротко и прямо ответил на этот прямой вопрос, до чего
Магистр Брейкнесса ранее никогда не снисходил:
- Я не планирую вмешиваться в твои дела. - Он помедлил секунду, затем
заговорил в совершенно новой, доверительной манере: - Может быть, ты
знаешь, что обстоятельства переменились. Панарх Бустамонте с течением
времени становится все большим интеллектуалом, и твое присутствие может
оказаться весьма полезным.
Беран начал было злобно возражать, но видя, что Палафоксу это весьма
по сердцу, прикусил язык.
- Я должен идти по своему делу, - сказал Палафокс. - События
развиваются все стремительнее. В последующие год или два последние
неопределенности исчезнут.
Через три недели после этой встречи Беран был переведен в Деиромбону
на Шрайманде, где множество детей - отпрыски пяти тысяч мирных паонитов -
обучались искусству воинских состязаний. Многим из них до совершеннолетия
оставалось уже немного.
Деиромбона - старейшее поселение на всей планете, обширный город из
коралловых плит, расположенный в лесу. По какой-то причине город не совсем
опустел. Из него было выселено около двух миллионов жителей. Гавань
Деиромбоны продолжала функционировать, и несколько административных зданий
было отведено для координации событий в валиантских поселениях. Старые
дома стояли будто окоченевшие скелеты, смутно белея под высокими
древесными кронами.
В Колониальном Секторе несколько бродяг скрывались в брошенных домах,
делая редкие ночные вылазки, чтобы подобрать отбросы и что-нибудь стащить.
Они рисковали жизнью, но поскольку власти вряд ли стали бы прочесывать
лабиринты улиц, аллей, подвалов, магазинов, пакгаузов, квартир и
общественных зданий, бродяги чувствовали себя в относительной
безопасности.
Военные поселения валиантов тянулись вдоль побережья, в каждом из них
была штаб-квартира легиона мирмидонов, как воины-валианты именовали себя.
Беран получил назначение в легион Деиромбоны, и в его распоряжении
был целый заброшенный город, где он мог выбрать себе подходящее жилье. Он
отыскал просторный коттедж в старом Лидо, где и разместился с комфортом.
Во многих отношениях валианты были самым интересным из всех новых
паонитских сообществ. По крайней мере, наиболее ярким. Как и текниканты с
побережья Желамбре, и когитанты из Пона, валианты были молодой расой -
старший из них не достиг еще возраста Берана. Когда они маршировали под
паонитским солнцем, бряцая оружием, с глазами, устремленными вперед в
какой-то фанатичной экзальтации - это было странное и яркое зрелище. Их
одежды были очень сложны и многоцветны, но каждый носил персональную
эмблему на груди и знак легиона на спине.
В течение дня молодые мужчины и женщины тренировались врозь, осваивая
новые виды вооружения, но ели и спали по ночам все вместе - различия
обуславливались лишь рангом. Вообще какое-либо значение придавалось лишь
служебным взаимоотношениям, борьбе за звание и честь.
В первый же вечер по прибытии Берана в Деиромбону в военном поселении
состоялась церемония. В центре площади-плаца на платформе пылал огромный
костер. Позади возвышалась стела Деиромбоны - призма из черного металла,
усеянная эмблемами. По обе стороны от нее стояли взводы молодых
мирмидонов, этим вечером облаченных в простую одинаковую форму
темно-серого цвета. В руках у каждого было церемониальное копье, на месте
наконечника вспыхивало неяркое пламя.
Зазвучали фанфары. Вперед выступила девушка в белом, неся в руках
знак отличия из меди, серебра и латуни. Пока мирмидоны опускались на
колени и склоняли головы, она обнесла знак трижды вокруг огня и прикрепила
его на стелу - среди прочих.
Огонь взметнулся к небу. Мирмидоны выпрямились и подняли свои копья
вверх. Они построились в отряды и, чеканя шаг, ушли с плаца.
На следующий день непосредственный начальник Берана, Суб-Стратег Жиан
Фирану, наемный вояка из отдаленного мира, дал Берану необходимые
пояснения.
- Вы видели церемонию похорон героя. На прошлой неделе был проведен
учебный бой между гарнизонами Деиромбоны и Тараи - ближайшего на побережье
лагеря. Подводная лодка Тараи протаранила наше сетевое заграждение и
приближалась к базе. Все воины Деиромбоны отважны, но Лемоден был первым.
Он нырнул на пятьсот футов с газовой горелкой и срезал балласт. Подводная
лодка всплыла и была захвачена. Но Лемоден утонул - вероятно, просто
несчастный случай...
- Вероятно? А как иначе? Я уверен, что Тараи...
- Нет, не Тараи. Но это мог быть преднамеренный акт. Эти парни спят и
видят свои эмблемы на Стеле героев - и они сделают что угодно, лишь бы
войти в легенду.
Беран подошел к окну. По Деиромбонской эспланаде расхаживали группы
молодцеватых вояк. И это - Пао? Или какой-то фантастический мир, удаленный
на сотни световых лет?
Жиан Фирану продолжал говорить, но его слова не сразу дошли до
сознания Берана:
- Распространился слух, что Бустамонте - не настоящий Панарх, а лишь
Старший Аюдор. Говорят также, что Беран Панаспер жив и вот-вот достигнет
совершеннолетия, набираясь сил подобно мифическому герою. И когда пробьет
час - есть такое предположение - он придет, чтобы сбросить Бустамонте в
океан.
Беран подозрительно поглядел на него, затем рассмеялся:
- Я не слыхал подобного. Но, может быть, это и правда, кто знает?
- Бустамонте не понравится эта история.
Беран снова рассмеялся, на сей раз совершенно искренне:
- Лучше, чем кто-либо другой, он знает, что в слухах сокрыта правда.
Хотел бы я знать, кто их распространяет.
Фирану пожал плечами:
- А кто вообще распространяет слухи? Конкретно - никто. Они
происходят от пустой болтовни и непонимания.
- Тогда впереди крупные неприятности. И я возвращаюсь домой.
Беран услыхал этот слух позже, в тот же день, но с подробностями.
Оказывается, якобы убитый Наследник жил на необитаемом острове - у него в
распоряжении был отряд железных воинов, неуязвимых для стали и огня. Делом
всей его жизни было отомстить за смерть отца - и Бустамонте дрожал от
страха.
Разговор иссяк сам собой, затем, три месяца спустя, пополз новый
слух. На сей раз поговаривали, будто тайная полиция Бустамонте прочесывает
планету, будто тысячи молодых людей отправляли в Эйльянре для опознания, а
затем казнили, чтобы тревога Панарха не стала достоянием гласности.
Беран долго был уверен, что под именем Эрколе Парайо он в полной
безопасности, но сейчас всякая уверенность покинула его. Он стал
рассеянным и допускал промахи в работе. Коллеги с удивлением следили за
ним, и наконец Жиан Фирану поинтересовался причиной его озабоченности.
Беран пробормотал что-то о женщине в Эйльянре, которая беременна от него.
Фирану грубовато посоветовал ему выкинуть из головы такую пустяковину или
уж взять отпуск на некоторое время, пока он не почувствует себя достаточно
свободным, чтобы сосредоточиться на работе. Беран поспешно выбрал отпуск.
