"передовое общество", зараженное либеральными идеями Запада,
или по той, которую подсказывало мне мое собственное убеждение,
мой высший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой
путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало
только благо моего народа и величие России. Я стремился дать
внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и
спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и
благоденствовать. Самодержавие создало историческую
индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда
с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет
беконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе
любить все, что служит ко благу, чести и достоинству России.
Охраняй самодержавие, памятуя притом, что ты несешь
ответственность за судьбу твоих подданных пред Престолом
Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего Царского долга да
будет для тебя основой твоей жизни. Будь тверд и мужествен, не
проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего
позорного, но слушайся только самого себя и своей совести. В
политике внешней -- держись независимой позиции. Помни -- у
России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В
политике внутренней -- прежде всего покровительствуй Церкви.
Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому
что она основа всякого государства".], и в Дармштадт была
послана телеграмма с просьбой к принцессе Аликс, нареченной
Наследника, приехать в Крым. Цесаревичу удалось преодолеть
сомнения принцессы. Весной того же года, после бракосочетания
принцессы Виктории Эдинбургской и Великого герцога Гессенского
Эрнста, молодые влюбленные обручились в том же Кобурге
[Цесаревич и его будущая невеста встретились в Санкт-Петербурге
в 1884 году во время бракосочетания старшей сестры принцессы
Аликс, Елизаветы, и Великого князя Сергея Александровича, брата
Императора Александра III. В период с 1884 по 1891 год Аликс
дважды приезжала в Россию. Было видно, что оба горячо любят
друг друга, однако принцесса продолжала отказывать Цесаревичу,
предлагавшему ей свою руку и сердце. Она знала, что в случае их
брака ей придется принять православие, но ей не хотелось
отказываться от лютеранства. Лишь в 1894 году Николаю
Александровичу удалось склонить Аликс к перемене религии.
Вначале родители Цесаревича были против помолвки. Император
опасался возможного усиления британского влияния в России,
поскольку принцесса Аликс, как известно, была любимой внучкой
королевы Виктории. Императрице Марии Федоровне не по душе была
сдержанность юной принцессы, а ее застенчивость принимала за
гордыню. Однако, в конце концов, Государь дал согласие на их
помолвку.].
-- Я сразу же полюбила ее, -- твердо заявила Великая
княгиня. -- А какой радостью был ее приезд для Папа. Я помню,
что он долго не отпускал ее из своей комнаты.
К 29 октября здоровье Государя настолько ухудшилось, что
Императрица послала телеграмму в Сандрингем, в Англию, и принц
вместе с принцессой Уэльсской тотчас отплыли в Россию.
Наступило 1 ноября. Все вокруг было окутано сырым туманом. [Все
даты здесь приводятся по старому стилю.] Перед полуднем отца
Иоанна Кронштадтского пригласили в комнату Императора. Об обеде
никто и не вспоминал. В начале второй половины дня в комнате
Государя собралась вся семья. Отец Иоанн, стоявший рядом с
креслом Императора Александра III, возложил свои руки на голову
Царя, покоившуюся на плече Императрицы.
-- Как хорошо, -- прошептал Император.
Все собравшиеся опустились на колени. За окнами дворца
сгущался туман. Где-то трижды пробили часы. Голова Государя
упала на грудь Императрицы. Послышались первые слова молитвы об
упокоении души в Бозе почившего Государя Императора Александра
III Александровича.
-- Затем наступила мертвая тишина. Никто не рыдал. Мама
по-прежнему держала Папа в своих объятиях. Тихо, как только
возможно, все мы поднялись, подошли к Папа и поцеловали его в
лоб и в руку. Потом поцеловали Мама. Казалось, словно туман,
стоявший за стенами дворца, проник и в комнату, где мы
находились. Все мы повернулись к Ники и впервые поцеловали ему
руку. -- При этих словах голос Великой княгини снова задрожал.
Хотя дворец был наполнен родственниками, девочка, должно
быть, чувствовала себя совершенно покинутой. Никто не осмелился
обратиться к Императрице, убитой горем. У молодого Государя
была его невеста; у сестры, Ксении -- муж; брат, Великий князь
Георгий, совсем изнемог, и ему было не до маленькой сестренки.
У Великого князя Михаила были собственные обязанности.
Остальные, не успев прийти в себя после тяжелой утраты, горько
плакали, обсуждали вопросы, связанные с трауром, строили
предположения, как изменится атмосфера Императорского двора.
Молодой Император, убитый горем, был окружен толпой дядей и
министров его усопшего родителя.
У Ольги же не было никого, кроме верной Нана. Должно быть,
лишь одна миссис Франклин понимала, что для двенадцатилетней
девочки детство кончилось. Привязанность к отцу была основой
всего ее существования. Детские шалости, невзгоды и печали,
радости и успехи, беззаветная любовь к Родине, к простому люду,
гордость за прошлое страны и вера в ее будущее -- всем этим она
делилась со своим отцом, который был для маленькой Ольги
одновременно Государем, советчиком и другом.
Вера, а не строгое воспитание, которое получила Великая
княжна, -- вот что помогло ей выстоять в те дни.
Поделившись со мной теми давними воспоминаниями, Ольга
Александровна снова заговорила о своем отце -- на этот раз
более уверенным голосом:
-- Сколько злых и несправедливых слов написано о нем! В
книге, которая была недавно издана, Папа называют тупицей и
человеком, которым постоянно руководили мелкие предрассудки.
Люди забывают о том, что со времен Императора Александра I
Россия не пользовалась таким уважением во всем мире, как в
царствование Папа. В продолжение всего его правления Россия не
знала, что такое война. Он старательно избегал всякого рода
международных осложнений. Недаром он получил название
Царь-Миротворец. Двурушничество и расчет -- оба эти понятия
были ненавистны ему. Решая какую-то проблему, он не любил
ходить вокруг да около. На угрозы он отвечал резкостью и
насмешкой. Однажды на банкете австрийский посол принялся
обсуждать докучливый балканский вопрос и намекнул, что, если
Россия решит вмешаться в спор на Балканах, то Австрия может
немедленно мобилизовать два или три армейских корпуса.
Император взял со стола массивную серебряную вилку, согнул ее
до неузнаваемости и бросил к столовому прибору австрийского
дипломата со словами: "Вот что я сделаю с двумя или тремя
армейскими корпусами". Помню, что кайзер однажды предложил отцу
разделить всю Европу между Германией и Россией. Папа тотчас
оборвал его:
-- Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на
себя в зеркало.
Я хотел задать Великой княгине вопрос, давно занимавший
меня.
-- А разве внутренняя политика Императора... -- начал было
я, но Ольга Александровна оборвала меня.
-- Да, да. Знаю, что вы намерены сказать. Отец прослыл
реакционером. В известном смысле он и был им. Но вспомните, при
каких обстоятельствах он взошел на престол. Разве у него
оставался иной выбор, кроме борьбы с террористами? Он был
против безответственного либерализма и не желал потакать тем
господам, которые собирались вводить в России такие же формы
правления, как в Великобритании и Франции. Имейте в виду, что
интеллигенция у нас в стране составляла меньшинство. А что
стала бы делать с демократическим правительством остальная
часть населения? Дед мой провел много реформ. Мне известно, что
и отец был готов улучшить систему образования и поднять
жизненный уровень своего народа... Но тринадцать лет -- слишком
короткий срок, в особенности, если вспомнить, какова была
обстановка в стране в начале его царствования. Его не стало,
когда ему было всего лишь сорок девять лет! Убеждена, что если
бы Папа и дядя Берти были живы в 1914 году, то война бы не
началась. Кайзер слишком боялся их обоих.
Великая княгиня умолкла. По лицу ее пробежала тень.
-- Я намерена поведать вам подлинную историю моей жизни, и
никакая часть правды не должна быть сокрыта от людей. Папа был
для меня всем, но с возрастом я поняла, что он делал ошибки, и
одна из них была непоправимой.
И снова Ольга Александровна вернулась к тем горестным дням
в Ливадии. Она представляла мысленно, как она стояла на
веранде, и ее брат Николай подошел к младшей сестре, обнял ее
за плечи и зарыдал.
-- Даже Алики не могла его успокоить. Он был в отчаянии.
Он то и дело повторял, что не знает, что будет с нами, что он
совершенно не подготовлен управлять Империей. Даже будучи
подростком, я инстинктивно понимала, что одной чувствительности
и доброты недостаточно, чтобы быть монархом. И в этой
неподготовленности Ники был совершенно неповинен. Он был
наделен умом, искренне религиозен и мужествен, но был
совершенным новичком в делах управления. Ники получил военное
образование. Его следовало подготовить к карьере
государственного деятеля, но никто этого не сделал.
Великая княгиня умолкла.
-- Повинен в этом был мой отец. Он даже не разрешал Ники
присутствовать на заседаниях Государственного Совета вплоть до
1893 года. Почему, не могу вам объяснить. Но промах был
допущен. Я знаю, Папа не любил, чтобы государственные дела
как-то мешали нашим семейным отношениям, но ведь, в конце
концов, Ники был его наследником. И какой страшной ценой
пришлось платить за этот пробел! Конечно, мой отец, который
всегда отличался богатырским здоровьем, не мог даже представить
себе, что конец его наступит так рано... И все же ошибка была
совершена.
Последние дни, проведенные Императорской семьей в Ливадии,
были бы днями кошмара, если бы не присутствие принца
Уэльсского. Принц и его супруга приехали в Крым через два дня
после кончины Государя. Принцесса Уэльсская тотчас занялась
своей безутешной сестрой. Дядя Берти принялся наводить порядок
и успокаивать расстроенных родственников.
Молодому Императору постоянно докучали его дяди, Великие
князья Владимир и Сергей Александровичи. Отцовы министры то и
дело приставали к нему со своими требованиями и противоречивыми
советами. Его нареченная, которую игнорировали все, кроме
Великого князя Сергея Александровича, пыталась ни во что не
вмешиваться, держалась в стороне и критиковалась всем
придворным штатов за свои сдержанные манеры. Служащие двора
вконец потеряли головы, а прислуга, казалось, только тем и
занималась, что оплакивала своего покойного хозяина.
Императрица, убитая горем, не отдавала никаких распоряжений и,
похоже, не желала, чтобы их отдавал кто-то другой. Никто как
следует не знал, в чем должны заключаться приготовления к
похоронам за исключением того, что прах усопшего Императора
следует перевезти в Санкт-Петербург.
Принц Уэльсский тотчас пресек нападки Великих князей на
молодого Императора, постарался приободрить своего племянника,
привел в чувства высших придворных служащих, тратя многие часы
на то, чтобы делами и советами помочь в чрезвычайно сложных
приготовлениях к погребению Царя.
-- Любопытно, -- задумчиво проговорила Великая княгиня, --
