будет, - хотя это небо, хорошо, что я о нем вспомнила - но я ведь уже
решила, что сначала нужно обезвредить землю..."
Она встала - Жакмор не откажется сходить за рабочими еще раз - жалко,
можно было сделать все сразу - но невозможно обо всем думать одновременно
- нужно искать - искать постоянно - в наказание за то, что не смогла все
найти раз и навсегда, и упорствовать, беспрестанно совершенствоваться -
нужно построить им совершенный мир, мир чистый, приятный, безопасный, как
внутренность белого яйца, утопающего в пуховой подушке.
XXV
80 декарта
Распорядившись насчет работ, Жакмор, пользуясь свободным временем,
выдававшимся в это утро, завернул в церковь покалякать с кюре, чьи
воззрения ему были довольно симпатичны. Он проник в эллипсоидное
помещение, в котором царил изысканный полумрак, с наслаждением старого
кутилы вдохнул культовый аромат и подошел к приоткрытой двери в ризницу.
Возвестил о себе троекратным стуком.
- Войдите, - пригласил голос кюре.
Жакмор толкнул дверь. Посреди захламленной комнатушки кюре в трусах
прыгал через скакалку. Развалившийся в кресле со стаканом сивухи в руке
ризничий молча восторгался. Кюре показывал неплохие результаты, хотя его
хромота несколько умаляла элегантность выполняемого упражнения.
- Здравствуйте, - сказал ризничий.
- Мое почтение, господин кюре, - произнес Жакмор. - Я проходил мимо и
решил заскочить, чтобы вас поприветствовать.
- Можете считать, что поприветствовали, - заявил ризничий. -
Чего-нибудь крепенького в кофеек?
- Извольте оставить ваши деревенские замашки, - одернул его кюре. - В
доме Господа подобает изъясняться изысканно.
- Но, мой кюре, - возразил ризничий, - ризница, в некотором смысле,
уборная в доме Господа. Здесь можно немножко расслабиться.
- Дьявольское отродье, - изрек кюре, бросая на него грозный взгляд. - И
зачем я держу вас подле себя?
- Признайтесь, мой кюре, что я делаю вам хорошую рекламу, - ответил
ризничий. - Да и для ваших спектаклей я просто незаменим.
- Кстати, - вмешался Жакмор, - что вы думаете устроить в следующий раз?
Кюре перестал прыгать, аккуратно сложил скакалку и засунул ее в шкаф.
Вытер дряблую грудь слегка посеревшим полотенцем и объявил:
- Это будет грандиозно.
Он почесал под мышкой, поковырял в пупке и мотанул головой.
- Роскошь моего представления затмит все светские развлечения, а
особенно те, на которых срамные отродья обнажаются якобы ради
соответствующего эстетического оформления. К тому же гвоздем программы
будет демонстрация хитроумного средства приближения к Господу. Вот что я
придумал: в гуще невообразимого развертывания украшений и костюмов детский
церковный хор потащит к Бестиановому пустырю золотой монгольфьер,
обтянутый тысячью серебряных нитей. Под звуки фанфар я займу место в
гондоле и, очутившись на подходящей высоте, выкину за борт этого негодяя
ризничего. И Бог улыбнется при виде незабываемого блеска этого праздника и
триумфа Его роскошного Слова.
- Как же так?! - опешил ризничий. - Вы меня, любезный, об этом не
предупреждали; я же сверну себе шею!
- Дьявольское отродье! - проворчал кюре. - А твои мышиные крылья?!
- Я уже столько времени не летал, - заныл ризничий, - а каждый раз,
когда я пытаюсь взлететь, столяр дразнит меня курицей и палит в задницу
солью.
- Пусть тебе будет хуже, - сказал кюре, - и ты свернешь себе шею.
- Хуже всего будет вам, - пробормотал ризничий.
- Без тебя? Да для меня это будет настоящим избавлением!
- Гм, - подал голос Жакмор, - одно замечание, если позволите? Мне
кажется, что вы представляете собой два взаимосвязанных элемента; вы друг
друга уравновешиваете. Без дьявола ваша религия выглядела бы
безосновательной.
- Вот это верно подмечено, - сказал ризничий. - Признайтеська лучше,
господин кюре, что я, беснуясь, вас обосновываю.
- Изыди, гнида! - рассердился кюре. - Ты грязен и зловонен.
Ризничий слышал и не такое.
- А особенно непорядочно с вашей стороны, - заметил он, - то, что я
всегда играю негодяев и, кстати, никогда не протестую, а вы меня постоянно
поносите. Не меняться ли нам время от времени ролями?
- А когда я получаю булыжником в рожу? - возразил кюре. - Разве не ты
науськиваешь зрителей?
- Если бы это зависело от меня, вы бы получали в сто раз больше, -
огрызнулся ризничий.
- Ступай, я не хочу тебя видеть! - оборвал дискуссию кюре. - Но не
вздумай уклоняться от своих обязанностей. Богу нужны цветы.
Богу нужен фимиам, Ему нужны пышные почести и подношения, золото мирра,
и волшебные видения, и отроки прекрасные как кентавры, и сверкающие
бриллианты, солнца, авроры, а ты сидишь здесь, уродливый и жалкий, как
шелудивый осел, который пердит в гостиной... хватит об этом, ты меня
выводишь из себя. Я решил тебя низвергнуть, и это не подлежит обсуждению.
- А я не упаду, - отчеканил ризничий. И он выплюнул огненную струю,
которая опалила волосы на ноге кюре. Тот кощунственно выругался.
- Господа, - призвал их Жакмор, - прошу вас.
- Кстати, - манерно произнес кюре, - чем обязан удовольствию вас
лицезреть?
- Я проходил мимо, - объяснил Жакмор, - решил заскочить, чтобы вас
поприветствовать.
Ризничий встал.
- Я вас оставляю, мой кюре, - сказал он. - Я вас оставляю для беседы с
господином по имени бес его знает.
- До свидания, - сказал Жакмор.
Кюре соскабливал с ноги опаленные волосы.
- Как вы? - спросил он.
- Хорошо, - ответил Жакмор. - Я пришел в деревню за рабочими. В доме
нужно еще кое-что сделать.
- Опять хозяйка чудит? - спросил кюре.
- Опять, - ответил Жакмор. - Одна мысль о том, что с ними может что-то
случиться, сводит ее с ума.
- Точно так же ее сводила бы с ума мысль о том, что с ними ничего не
может случиться, - заметил кюре.
- Справедливое замечание, - признал Жакмор. - Вот почему вначале я
считал, что она преувеличивает опасность. Но сейчас, должен вам
признаться, это неистовое стремление защитить внушает мне определенное
уважение.
- Какая восхитительная любовь! - воскликнул кюре. - Какая роскошь в
мерах предосторожности! А дети хотя бы отдают себе отчет в том, что она
для них делает?
Жакмор не знал, что и ответить. Эта сторона вопроса от него както
ускользнула.
- Даже не знаю, - признался он.
- Эта женщина - святая, - заявил кюре. - Хотя и никогда не бывает в
церкви. Как вы можете это объяснить?
- Это необъяснимо, - сказал Жакмор. - Да и, согласитесь, здесь никакой
связи нет.
- Соглашаюсь, - ответил кюре, - соглашаюсь.
Они замолчали.
- Ну, ладно, - сказал Жакмор, - я, пожалуй, пойду.
- Ну, ладно, - сказал кюре, - вы, пожалуй, пойдете.
- Ну, так я пошел, - сказал Жакмор.
Он попрощался и, пожалуй, пошел.
XXVI
12 мартюля
Небо выкладывалось плитками желтых, сомнительного вида облаков. Было
холодно. Вдали море запевало в неприятной тональности. Оглохший сад
купался в предгрозовом сиянии. В результате последних работ земли больше
не было; из пустоты сиротливо торчали редкие клумбы и несколько кустов,
чудом избежавших выкорчевывания. Целая и невредимая аллея из
утрамбованного гравия делила на две части невидимость сада.
Тучи сходились пугливо; при каждом соитии раздавалось гудение, и
одновременно с ним вспыхивали рыжие всполохи. Небо словно сгущалось над
скалой. Когда оно превратилось в один тяжелый и грязный ковер, все стихло.
А вслед за этой тишиной поднялся ветер - сначала слабый, легкий, прыгающий
по карнизам и трубам, затем более сильный, тяжелый, срывающий резкие
дзинь-дзинь с каменных выступов, склоняющий беспокойные головки цветов,
толкающий впереди себя первые водяные струи. И сразу же небо треснуло, как
фаянсовая купель, и начался град; злые градины посыпались на черепичную
крышу, разбрызгивая мелкие хрустальные осколки; дом постепенно укутался в
клубину густого пара - градины яростно обрушились на аллею, высекая при
каждом ударе о гравий быстро угасающие искры. Взволнованное море
забурлило, закипело и убежало - как почерневшее молоко.
Преодолев первый испуг, Клементина пошла искать детей. К счастью, они
были в своей комнате; она привела и посадила их рядом с собой в большой
гостиной на первом этаже. За окном все почернело, и темный туман,
наплывающий на стекла, неровно отражал фосфоресцирующий свет лампы.
"А окажись они в саду, - думала она, - град бы их тут же исполосовал,
побил своими черными алмазными горошинами, удушил, коварно заполнив их
легкие сухой и жесткой пылью. Что могло бы их надежно защитить? Навес?
Пристроить навес над садом?
К чему, когда крыша дома прочнее любого навеса? Но сам дом, не может ли
и он разрушиться - а если град будет идти часами - днями и неделями - под
тяжестью мертвой пыли, оседающей на крыше, не обвалится ли потолочная
балка? Нужно построить неуязвимое укрытие из стали, непробиваемое убежище,
неприступный бункер - нужно держать их в крепком сейфе, как хранят
бесценные сокровища, им необходимы сверхпрочные ларцы, твердые и
несокрушимые, как кости времени, нужно построить здесь и немедленно -
завтра".
Она посмотрела на тройняшек. Не обращая внимания на грозу, они
продолжали мирно играть.
"Где Жакмор? Я хочу обсудить с ним оптимальное решение".
Она позвала служанку.
- Где Жакмор?
- Я думаю, в своей комнате, - ответила Белянка.
- Сходите за ним.
От шума вспенившегося моря заложило уши. Град не утихал.
Несколько мгновений спустя появился Жакмор.
- Вот, - начала Клементина. - Кажется, я нашла окончательное решение.
Она поведала ему о своем открытии.
- Таким образом, - сказала она, - им ничто больше не будет грозить. Но
я буду вынуждена еще раз попросить вас об услуге.
- Завтра я пойду в деревню, - сказал он. - И заодно переговорю с
кузнецом.
- Я жду не дождусь, когда все будет сделано, - сказала она. - Я сразу
же успокоюсь. Я всегда знала, что когда-нибудь найду идеальное средство
защиты.
- Возможно, вы правы, - ответил Жакмор. - Не знаю. Это потребует от вас
постоянного самопожертвования.
- Жертвовать собой ради кого-то, когда уверен в том, что он под
надежной охраной, это такой пустяк.
- Их движения будут ограничены, - заметил Жакмор.
- Я не уверена, что физические упражнения полезны для их здоровья, -
ответила Клементина. - Это очень хрупкие дети.
Она вздохнула.
- У меня такое ощущение, будто я в двух шагах от цели, - призналась
она. - Ощущение бесподобное. Это даже пьянит.
- Вам следовало бы отдохнуть, - посоветовал психиатр, - немного,
разумеется.
- Даже не знаю. Я так их люблю, что уже не могу отдыхать.
- Если вы способны вытерпеть подобную зависимость...
- Это ничто по сравнению с тем, что я уже вынесла!
XXVII
14 мартюля
Сквозь просветы изгородей можно было увидеть медлительную, спокойную
скотину, жующую низкие полевые злаки. На дороге, сухой и пустынной, не
осталось и следа от вчерашнего града. Ветер шевелил кустарник, солнце
отвечало за пробелы в тенистой пунктирной линии на траве.
Жакмор обращал на пейзаж внимательные взоры; на все то, что он больше
никогда не увидит, - приближался тот день, когда он займет уготованное ему
судьбой место.
"Если бы я не оказался 28-го августа на дороге, ведущей к скале...
- думал он. - А теперь месяцы стали такими странными; в деревне время -
более пространно, оно проходит быстрее и бесследное.
Время, которое я переварил. Время, которым они меня пичкали.
Что они могли дать мне еще?
Слява умер вчера, и я займу его место. Изначально пустой, я взвалил на
себя слишком тяжелую ношу. Стыд - явление распространенное.
Зачем я хотел исследовать, зачем я стремился познать; к чему стараться
быть похожим на них - беспредрассудочных; неужели все обязательно
заканчивается этим, и только этим?"
Он вспомнил о том, как в воздухе танцевали чемодайки - и каждый шаг по
этой до боли знакомой, опостылевшей дороге налился свинцом, - и внезапно
