пожалуй, выгодно для людей, которым осталось жить каких-нибудь
полгода,- порядочно-таки продлит их существование.
- Один год - наших двенадцать?- переспросил юнга.
- Да, дружок, ты там сосал бы еще свою соску, а тот вот дяденька,
которому за пятьдесят, был бы теперь мальчуганом четырех с половиною
лет.
- Ну, это уж небылицы! - в один голос закричали все
присутствующие на баке.
- Истинная правда,- настаивал Джо.- И то ли еще бывает! Если
станешь все торчать на этой Земле, так, пожалуй, ничего не узнаешь и
будешь не умнее морской свинки. А вот поживи ты маленько на Юпитере,
тогда кое-что и увидишь. Да, кстати, скажу я вам: там надо держать ухо
востро, у Юпитера ведь спутники далеко не тихого нрава.
Все на баке смеялись, но наполовину верили Джо. А он уже описывал
планету Нептун, где так хорошо принимают моряков, затем уверял, что на
Марсе главную роль играют военные, и это в конце концов начинает даже
раздражать. На Меркурии же - препротивном месте, по его словам,- живут
только одни купцы да воры, и те и другие так похожи друг на друга, что
их и не отличишь. Наконец, он описывал им Венеру, да так, что дух
захватывало.
- Когда же мы вернемся из этой нашей экспедиции,- заявил веселый
рассказчик,- нам, знаете, дадут орден Южного Креста; вон он там
блестит в петличке у бога...
- И это будет вами вполне заслужено,- в один голос заявили
матросы.
В таких оживленных разговорах и проходили вечера на баке. А в это
же время в кают-компании шли своим чередом научные беседы доктора
Фергюссона с офицерами.
Однажды разговор коснулся способа управления воздушным шаром, и
Фергюссона попросили высказаться по этому вопросу.
- Не думаю,- начал доктор,- чтобы когда-нибудь возможно было
управлять воздушным шаром. Мне известны все испробованные и
предлагаемые способы,- ни один из них не имел успеха, и ни один, мне
кажется, не пригоден. Вы, господа, конечно, прекрасно понимаете, что я
должен был серьезно заняться этим вопросом, но разрешить его мне было,
при данном состоянии механики, не под силу. Для этого надо было бы,
изобрести двигатель необыкновенной мощности и невероятной легкости. А
при всем том нельзя было бы противостоять сколько-нибудь значительным
воздушным течениям. Надо сказать, что до сих пор занимались вопросом
управления корзиной, а не самим шаром. И это было, по-моему, ошибкой.
- Между тем,- заметил кто-то из присутствующих,- есть много
общего между воздушным шаром и судном, которым, однако, легко можно
управлять.
- Да нет же,- ответил Фергюссон,- общего тут чрезвычайно мало или
совсем нет. Воздух гораздо менее плотен, чем вода, в которую судно
погружено ведь только до половины, в то время как воздушный шар весь
плавает в атмосфере и остается неподвижным по отношению к окружающей
его среде.
- Так вы думаете, доктор, что наука воздухоплавания сказала уже
свое последнее слово? - спросил собеседник.
- Нет! Конечно, нет! Нужно искать иного выхода. Если нельзя
управлять воздушным шаром, то надо научиться удерживать его в
благоприятных воздушных течениях. По мере того как вы поднимаетесь
ввысь, воздушные течения делаются гораздо ровнее и постояннее в своих
направлениях. Там, в вышине, на них не оказывают уже влияния долины и
горы, бороздящие поверхность земного шара. От них-то, как известно,
главным образом и меняется направление ветров и их сила. И вот, когда
атмосферные зоны будут изучены, воздушному шару можно будет держаться
в наиболее благоприятных из них.
- Но тогда, чтобы попасть в эти благоприятные зоны, придется
беспрестанно то подниматься, то спускаться,- заметил капитан Пеннет.-
А именно в этом, дорогой доктор, я и вижу настоящую трудность.
- Почему же, дорогой капитан?
- Согласитесь, что эти подъемы и спуски, если они и не будут
большим препятствием для простых воздушных прогулок, могут быть очень
затруднительными при долгих путешествиях.
- Объясните, пожалуйста, капитан, почему вы так думаете?
- По той простой причине, что воздушный шар может подниматься
только при сбрасывании балласта и снижаться благодаря выпусканию газа.
А при таких условиях ваш запас балласта и газа скоро будет исчерпан.
- В этом-то, конечно, весь вопрос, дорогой мой Пеннет. Это
единственное затруднение, которое наука должна преодолеть. Дело не в
том, чтобы управлять воздушным шаром, а в том, чтобы заставить его
подниматься и опускаться без затраты газа,- ведь газ-то, если можно
так выразиться, его сила, кровь, душа.
- Вы правы, дорогой доктор, но эта задача еще не решена, способ
этот еще не найден.
- Простите, найден.
- Кем?
- Мною!
- Вами?
- Вы сами прекрасно понимаете, что, не будь этого, я не рискнул
бы предпринимать на воздушном шаре перелет через Африку,- ведь в
течение каких-нибудь суток мой газ совсем истощился бы.
- Но в Англии вы об этом не сказали ни слова.
- Да, я не хотел, чтобы по поводу моего открытия велись публичные
дебаты. Какой в них смысл? Я тайно производил подготовительные опыты,
и они меня вполне удовлетворили. А я не считал себя обязанным
кого-либо об этом осведомлять.
- Ну, что ж, дорогой Фергюссон, можно просить вас открыть нам
вашу тайну?
- Сейчас сообщу вам ее, господа. Способ мой очень прост.
Любопытство всех присутствующих было возбуждено до крайности. И доктор
Фергюссон самым спокойным тоном начал излагать следующее.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Предшествующие попытки подъема и спуска на воздушном шаре.-
Пять ящиков доктора.- Горелка.- Калорифер.-
Способ применения.- Верный успех.
- Не раз уж пытались подниматься и снижаться на воздушном шаре
без затраты газа и сбрасывания балласта. Французский аэронавт Менйе
стремился этого достигнуть, нагнетая сжатый воздух в оболочку шара.
Бельгийский доктор Ван-Хекке тоже пробовал сделать это при помощи
крыльев и лопастей, развивавших вертикальное движение. Но в
большинстве случаев этой силы было недостаточно. Вообще результаты
опытов Менье и Ван-Хекке были совершенно ничтожны.
И я решил подойти к этому вопросу посмелее. Начать с того, что я
совершенно изъял из употребления балласт, кроме крайних, экстренных
случаев, как, например, авария аппарата или необходимость подняться в
один миг, чтобы избежать какой-нибудь непредвиденной опасности.
Мой способ подъема и снижения воздушного шара основан на
расширении и сжатии газа, находящегося в оболочке, посредством
изменения его температуры. И вот как я этого достигаю. На ваших глазах
погрузили на этот транспорт вместе с корзиной несколько ящиков,
назначение которых вам было неизвестно. Этих ящиков всего пять.
Первый из них содержит около двадцати пяти галлонов воды, к
которой я прибавляю несколько капель серной кислоты для увеличения ее
электропроводимости. Затем эту воду я химически разлагаю с помощью
сильной бунзеновской батареи. Вода, как вы знаете, состоит из двух
частей водорода и одной части кислорода. Кислород под действием
электробатареи поступает с ее положительного полюса во второй ящик.
Третий ящик, вдвое большего размера, помещенный над вторым ящиком,
принимает в себя водород, получаемый с отрицательного полюса батареи.
При помощи кранов, из которых у одного отверстие вдвое больше, чем у
другого, эти два ящика соединяются с четвертым, который называется
смесительным ящиком. Здесь действительно смешиваются оба газа,
получившиеся от разложения воды. Емкость смесительного ящика около
сорока одного кубического фута.
В верхней части этого ящика помещается платиновая трубка,
снабженная краном.
Вы уже, конечно, догадались, господа, что описываемый мною
аппарат есть не что иное, как кислородно-водородная горелка,
температура которой выше температуры кузнечного горна.
Теперь я перехожу к описанию второй части моего аппарата.
Из нижней части герметически закрытого шара на небольшом
расстоянии друг от друга выходят две трубки. Одна трубка доходит до
верхних слоев водорода в шаре, другая - до нижних. Обе трубки снабжены
в нескольких местах каучуковыми сочленениями, позволяющими им
выдерживать колебания воздушного шара. Эти две трубки спускаются в
корзину и входят в железный ящик цилиндрической формы, который
называется ящиком нагрева.
Этот ящик закрыт снизу и сверху двумя дисками из того же металла,
что и ящик. Трубка, идущая из нижней части шара, входит в этот
цилиндрический ящик через нижний его диск и внутри его принимает форму
змеевика, кольца которого, расположенные одно над другим, занимают всю
высоту ящика. Прежде чем выйти из ящика, спиральная трубка входит в
маленький конус, вогнутое основание которого, имеющее форму
сферического колпачка, обращено книзу. Из вершины этого конуса выходит
другая трубка, которая, как я уже упоминал, идет в верхние слои
водорода в шаре. Сферический колпачок конуса сделан из платины, чтобы
он не расплавился от высокой температуры. А горелка эта помещается на
дне ящика нагрева, посреди спиралей змеевика, так, что верхняя часть
пламени слегка касается платинового колпачка.
Вы, без сомнения, знаете, что такое калорифер, предназначенный
для отопления помещений, и вам известно, как он действует. Воздух,
которым наполнена квартира, пропускают через трубы, и оттуда он
возвращается уже нагретый. Так вот: аппарат, который я вам только что
описал,- в сущности тот же калорифер.
И в самом деле, что же тут происходит? Когда горелка зажжена,
водород, находящийся в змеевике и в вогнутом маленьком платиновом
конусе, нагревается и быстро поднимается по трубке, ведущей в верхнюю
часть шара. Образовавшаяся внизу пустота заполняется газом из нижней
части шара. Газ тут также нагревается и, поднимаясь, пополняется вновь
образовавшимся газом. Таким образом, по трубкам и змеевику происходит
чрезвычайно быстрое движение газа, который, выходя из шара, непрерывно
нагревается и сновав него поступает. При нагревании на один градус газ
расширяется на одну четырехсотвосьмидесятую (16) своего объема. Если я
повышу температуру на восемнадцать градусов, то водород, заключающийся
в воздушным шаре, расширится на восемнадцать четырёхсотвосьмидесятых
своего объема, или на тысячу шестьсот семьдесят четыре кубических
фута; следовательно, он вытеснит еще тысячу шестьсот семьдесят четыре
кубических фута воздуха, и это увеличит его подъемную силу на сто
шестьдесят фунтов. Это равносильно выбрасыванию балласта такого же
веса. Если я повышу температуру на сто восемьдесят градусов, то газ
расширится на сто восемьдесят четырехсотвосьмидесятых своего
первоначального объема, вытеснит шестнадцать тысяч семьсот сорок
кубических футов воздуха, и подъемная сила шара увеличится на тысячу
шестьсот фунтов.
Вы понимаете, что я могу легко изменять условия статического
равновесия моего воздушного шара. Объем его был рассчитан таким
образом, что, наполненный до половины, он вытесняет как раз такое
количество воздуха, которое равно повесу самому шару, наполненному
водородом, а также корзине с пассажирами и всей ее нагрузкой.
Наполненный таким образом шар держится в воздухе в строгом равновесии:
он не поднимается и не снижается.
Чтобы подняться, я с помощью горелки довожу газ в шаре до
температуры более высокой, чем температура окружающего воздуха. От
нагревания газ расширяется, шар увеличивается в объеме и поднимается
тем выше, чем больше я нагреваю водород.
