веер принялся перемалывать подвижную сеть рейдеров азанни сигнал смолк. А
битва началась.
Шшадд чувствовал, что она будет недолгой. Он не ошибался.
Каждый крейсер сат-клана отстрелил облачко малых кораблей, и перед
каждым крейсером сгустилась своя малая оборонительная воронка. Силовые поля
сплетались в сплошной непроницаемый щит - непроницаемый до тех пор, покуда у
флота свайгов хватит энергии.
Флагман дал первый залп - области нелинейности одна за другой стали
вспухать по самой границе веера, и адмирал Шшадд видел как нетленные
задевали эти области или целиком влипали в них по мере движения веера, и
один за другим светящиеся коконы схлопывались в пятнышко абсолютного мрака,
чтобы через мгновение обратиться в неорганизованное вещество, а значит - во
взрыв. Флагмана поддержал весь клин, и веер нетленных быстро стал щербатым.
К сожалению, лишь с самого края.
А потом на воронку свайгов обрушился удар врага. Часть крейсеров клана
заволоклась ослепительно-белым заревом и генераторы силовых полей едва не
захлебнулись от перегрузки - поток губительных излучений невероятной мощи
обрушился на остатки клина. Премьер-адмирал Ххариз Ба-Садж торопливо
перестраивал свои корабли, пытаясь сохранить видимость строя и удержать
общий щит целым.
Чуть в стороне начала рваться на части сеть азанни, захлебываясь
взбесившейся энергией, одна за другой ныряли в черноту небытия боевые сферы
Роя, остервенело поливали беспорядочными залпами край дальнего веера
нетленных уцелевшие корабли цоофт...
Центральный веер нетленных на миг замедлился, и стал величаво
разворачиваться. Свет далеких звезд мерк в сиянии тысяч коротких черточек;
черточки образовывали гигантский треугольник с разлохмаченными краями. Но
цельности треугольник не потерял, несмотря на все усилия обЦединенных флотов
союза.
Развернувшись, треугольник возобновил движение в сторону пересобранной
на скорую руку воронки свайге.
Адмиралу Шшадд Оуи оставалось жить считанные мгновения, лишь до того
момента, когда веер нанесет второй массированный удар и крейсер адмирала,
пытаясь прикрыть флагмана, попадет под один из всплесков и большею частью
обратится в ничто, а тот жалкий обломок, что останется относительно цельным
- раскалится до температур, несовместимых с органической жизнью, и станет
медленно дрейфовать прочь от битвы, к местному светилу, чтобы рано или
поздно погибнуть в неистовом температурном пике его короны.
Так и не пришел адмирал Шшадд Оуи к своей почти сформировавшейся мысли
- главной в его жизни - хотя не хватило ему самого последнего шага.
39. Роман Савельев, капитан, Homo, планета Волга и капитанский бот.
Внутри чужого кораблика было светло. Словно снаружи - свет ничем не
отличался от дневного. Взору открылся маленький тамбур с четырьмя дверьми.
Над каждой виднелась отчетливая надпись, все тем же угловатым шрифтом:
"Двигатели", "Багажник", "Санузел" и "Рубка".
Я выбрал рубку.
Едва я приблизился, дверь исчезла. Точно так же как в борту корабля в
ней вдруг образовалось отверстие, которое расползлось и поглотило преграду.
Передо мной открылся овальный люк, почти неотличимый от люков на моем
"Саргассе". У меня невольно кольнуло где-то в области сердца.
Два кресла перед подковообразным пультом. Вогнутая передняя стена - не
стена вовсе, а обзорник. Впрочем, моим чувствам показалось, что стена просто
прозрачная. Сбоку от входа высился узкий шкаф; как раз когда я вошел в рубку
его створки сами собой приглашающе распахнулись.
Я подошел. Внутри я увидел нечто вроде вмонтированного в шкаф
скафандра. Откуда-то из недр шкафа к спине и затылку шлема тянулись пучки
телесного цвета проводов. Странные это были провода - почему-то они не
вызывали никаких ассоциаций, связанных с электричеством.
- Ух ты! - восторженно вздохнул над ухом Костя Чистяков. Я резко
обернулся - мои спутники, конечно же, были здесь. Юлька отчаянная
недоверчиво озиралась перед самым пультом, Смагин и Янка держались за руки и
неотрывно глядели на стену-экран (а точнее, на приближающуюся пару
пятиугольных штурмовиков). Чистяков, как и я разглядывал внутренности шкафа.
"Что это такое, тысяча чертей?!" - подумал я сердито и осторожно
коснулся поверхности скафандра. Наощупь он был ни теплым, ни холодным, и
почему-то мне показалось, что я коснулся человеческой кожи. Я ожидал, что
это касание вызовет неприятные ощущения, но вдруг мне отчаянно захотелось
погладить этот странный материал, потрогать шлем, заглянуть внутрь скафандра
и - капитан я или нет? - даже надеть его. Не вынимая из шкафа.
Осмелев, я развел в стороны "полы" скафандра и заглянул внутрь.
Костя присвистнул; я невольно покосился на него. Впрочем, я и сам едва
удержался от удивленного восклицания. То, что походило на скафандр, на деле
оказалось живым организмом, потому что я увидал самую настоящую плоть,
сочащуюся сукровицей, увидел синеватые прожилки и ветвистую паутину сосудов.
Штурмовики приближались.
В следующую секунду я понял, что все обстоит как раз наоборот. Это
все-таки скафандр, а изнутри он похож на живое существо. Потому что это
биоскафандр, надстройка над человеческим организмом. Мостик, провешенный от
бездушного корабля к живому капитану.
Ко мне.
И мне во что бы то ни стало нужно влезть в этот полуживой костюм,
застегнуть его, натянуть шлем и слиться с присланным за мной корабликом.
Влезть быстрее, чем штурмовики чужих успеют разнести кораблик и нас вместе с
ним в мелкие клочья.
- Простите, девочки, - сказал я стал торопливо раздеваться. Догола. У
Юльки поползли вверх брови, но она смолчала, а Янка, кажется, нисколько не
удивилась. Только одобрительно кивнула.
Костя поперхнулся очередным вопросом. А я, словно проделывал это уже
сотни раз, повернулся к скафандру спиной, и скользнул в штанины сначала
одной ногой, потом другой. Прикосновения к подкладке-плоти я вообще не
почувствовал.
Теперь руки. Левая. Правая. Шлем опускается на голову сам собой, и сам
собой застегивается шов на животе и груди.
А в следующий миг в тело впиваются тысячи игл, я на мгновение умираю, и
тут же воскресаю, а время останавливается.
Здесь были все. И Мишка Зислис - офицер-навигатор, и Суваев -
офицер-аналитик, и Фломастер - офицер-канонир, и Ханька, и Риггельд, и
Хаецкие, и Мустяца с Прокудиным, и еще сотни и сотни волжан. Чуть ли не все.
Даже Феликс Юдин был здесь. Однако это были не только мои старые друзья и
недруги. Это был мой экипаж, а сам я лишь на малую частичку оставался
Романом Савельевым, экс-старателем с Волги. Я был кораблем, и корабль был
мной, и кроме того - Зислисом, Суваевым, и всеми-всеми-всеми. Я видел и
знал, все, что происходило со мной сейчас, и все, что происходило со мной
миллионы лет назад. И еще - я знал больше остальных, потому что был
капитаном. Мозгом. Той малой сущностью, которая принимает большие решения.
Без меня корабль не покорился бы и тысяче операторов с любым уровнем
доступа.
У Волги кипел бой - чужие из Ядра крушили оборону "наших" чужих. И
тянулись ко мне-кораблю. Это следовало пресечь. И я начал пресекать, а
экипаж меня умело поддерживал.
Штурмовики, пытающиеся атаковать капитанский бот, я прихлопнул походя,
как комаров. Не так уж это было и сложно. Потом позаботился о
неинициированной части экипажа - четверке, которая недавно вместе со мной
взошла на борт моего личного кораблика. Все четверо станут офицерами высших
ступеней в корабельной иерархии. О них стоит позаботиться... Да и Риггельд
будет рад. Юльке. Это я знал точно, хотя нельзя сказать, что я проник в
мысли Курта Риггельда. Скорее, я услышал его чувства.
В общем, я отрастил еще два кресла и усадил всех, чтоб не ушиблись,
когда бот будет швырять на виражах. В атмосфере бот всегда швыряет. Да и
перегрузки - это моему телу в биоскафандре все равно...
И - вверх, вверх, прочь от поверхности, к древнему кораблю, который
теперь был мной и волжанами. Одновременно.
Крохотная пылинка - капитанский бот - молнией пронзил волжский воздух,
оставляя могучий инверсионный след. Завис над носовой частью крейсера -
необЦятного, как планета. А потом ринулся к обшивке, словно хотел
расшибиться вдребезги.
Но, конечно же, ничего со мной не случилось. Корабль втянул
бот-пылинку, как лужица ртути втягивает отдельную капельку. Втянул, и
передал в область командных рубок. Кстати, мой заклятый враг Феликс Юдин
сейчас занимался именно внутренним транспортом, но он не мог сделать мне
ничего плохого, потому что я был им, а он - мной, а вместе мы были кораблем.
Могучим звездным крейсером.
Бот достиг капитанской рубки, соприкоснулся с ее стенами и быстро
слился с ними в единое целое. Изумленные Юлька, Чистяков, Смагин и Яна, не
вставая из кресел, вдруг оказались вместо маленького кораблика в просторном
сферическом зале, окруженном звездами и искорками вражеских кораблей.
А я окунулся в битву.
Это была славная битва.
40. Ххариз Ба-Садж, премьер-адмирал, Svaigh, флагманский крейсер сат-клана.
Премьер-адмирал сат-клана Свайге, не отрывая глаз от экранов, откинулся
в кресле.
Он понял, что умрет в ближайшее время. От боевого клина, доверенного
ему Галереей, осталось всего шесть кораблей. Флагман и пять крейсеров.
Четверть от первоначального числа. Ну, возможно еще мелкие боты с выносными
генераторами где-нибудь в сторонке болтаются. Хотя, нетленных всегда
отличала дотошность - они уничтожали все до единого корабли противника, даже
самые малые, и никогда не брали пленных.
Не в лучшем положении пребывали и союзники: Рой потерял все корабли,
кроме трех; азанни распылились и понять что же осталось от их крыла не
представлялось возможным; разрозненные группки кораблей цоофт еще
трепыхались меж двух кинжальных вееров, но слепому было видно, что нао их
сочтены.
Что касается а'йешей - Ххариз Ба-Садж склонялся к мысли, что их силы в
этой области пространства уничтожены полностью.
Исполинский корабль Ушедших безучастно висел в атмосфере, игнорируя
разразившуюся вблизи Волги локальную бурю. К сожалению, не справились
эксперты союза с боевыми секретами исчезнувшей расы.
У премьер-адмирала не было даже связи с Галереей, чтобы оповестить
Вершителей расы о полном провале операции по захвату и изучению техники
Ушедших. Бесценная находка ускользнула из рук, хотя ее удалось коснуться.
Только коснуться. А тот факт, что она оставалась заклятым врагам в качестве
боевого трофея, не оставлял никаких иллюзий относительно будущего.
Будущее представлялось Ххариз Ба-Садж мрачным.
Впрочем, лично у него и его солдат будущего просто не было.
Один из вееров нетленных развернулся к планете и ринулся в атмосферу,
туда, где застыл корабль Ушедших. Остальные два перегруппировывались, чтоб с
нового захода окончательно разметать недобитые остатки флотов союза.
Ххариз Ба-Садж настроился достойно встретить смерть, прикрыл глаза, и
до отказа развернул гребень. Он давно приготовил себя к этому мгновению,
хотя втайне надеялся, что оно никогда не наступит.
Но смерть почему-то медлила. Невнятное восклицание ординарца заставило
его открыть глаза.
Происходило нечто странное. Корабля Ушедших больше не было в атмосфере
Волги. И веера нетленных там уже не было - весь экран занимал чудовищный
спиральный смерч, постепенно расползающийся вширь. А безучастный гигант,
непонятным образом вознесшийся в открытый космос, занимался тем, что добивал
