деревьев. Небо словно выцвело: куда подевалась его бездонная голубизна?
Стало оно белесым, жарким. Справа все явственней обозначалась река.
Сначала малый ручей, после - речушка-озорнушка, а потом - могучий плавный
поток, впитывающий в себя другие реки и ручьи. Лес редел, распадаясь на
отдельные группы деревьев. Это значило лишь одно: приближались путники к
печенежским землям. Все труднее отыскивались дрова для костра, меньше
зверья попадалось навстречь, зато вдоволь лойдяне ели необычайно вкусной
востроносой рыбы, черной и крупной, которой кишели местные воды. Славута
легко добывал ее, насадив на костяной крючок длинных речных червей. Вечера
выдавались все чаще тихие; легкий дымок костра столбом поднимался прямо
вверх. Купава обычно возилась у костра, готовила снедь; Боромир, Тарус,
Похил, Озарич, Вишена и Славута, выкупавшись, некоторое время
блаженствовали на песке у воды, давая отдых натруженным ногам. Так же,
вероятно, поступали и венеды, если шли недалеко от противоположного
берега. Хотя, вряд ли. Свернули они раньше, чем приблизились к реке.
Утром поднимались рано, до света, и тотчас отправлялись в путь по
свежим следам датов. Похоже на то, что северяне, непривычные к пешим
переходам, все сильнее уставали и лойдяне их постепенно нагоняли. Впереди
всегда шел Тарус, замыкал семерку обычно Боромир. Крохотное облачко пыли
вздымалось до уровня колен при каждом шаге. Часто попадались крупные
камни, рыжие, угловатые, шершавые. Вишена привык к гладким ледниковым
валунам, серым и округлым; эти же непривычные глазу глыбы казались
осколками чужих неведомых миров.
Погоня завела их далеко в чужие земли. Вишена слыхал когда-то об этой
громадной Реке от венедов, сам же доселе ни разу ее не видел. И не слыхал,
чтобы кто-нибудь из венедов переправлялся на левый печенежский берег.
Смутное чувство вселилось в Пожарского: далеко родной край; скоро ли
доведется его увидеть?
Река со слабым шелестом накатывала на песчаный берег ровные
зеленоватые волны. Над путниками кружила пустельга, высматривая добычу;
Тарус наблюдал за ней, прищурив глаз.
- Что не так, чародей? - не останавливаясь спросил Вишена.
Тарус, задрав голову, продолжал глядеть на небо. Стал и Вишена, и
остальные. Подошли Боромир с дреговичем. Птица тем временем слетала к
северу, туда, откуда пришли лойдяне, покружилась там и вернулась. Теперь
парила точно над головами путников.
- Нешто так близко? - глухо молвил Боромир. Все его поняли:
песиголовцы. Последние дни дым их костра был ясно заметен. Так же, как и
дым костра датов.
Тарус вздохнул:
- Идем, други. Авось повезет...
Пыльные облачка вновь заплясали под ногами. Следы датов ясно
виднелись на земле; шли те никуда не сворачивая, вдоль Реки.
Скоро берег стал возвышаться над водой, попадались небольшие скалы,
порой обрывающиеся прямо в воду.
Скалу со знаком первым узрел Вишена.
- Эй! Глядите, други! Руны!
Тарус глянул: на гладком камне умелый резец вывел две древневаряжские
руны. Гэнмар, руна судьбы, и Морк, верности и постоянства. Первая была
перевернута. Внизу, под рунами, виднелась стрелка, указывающая влево,
прочь от реки.
- На Яровом мече такие руны! - узнал Вишена. Как не узнать?
Тарус лишь головой качнул. Радоваться ли тому, что Яра с ними сейчас
нет, печалиться ли, он еще не знал.
Следы датов сворачивали по стрелке.
- Поглядим! - решил Боромир и взялся за рукоять меча.
Пошли влево, настороженно зыркая по сторонам и старясь не шуметь.
Даты тоже, видать, почуяли неладное, следы их изменились.
Узкая тропа, попетляв меж скал, привела в полого опускающееся ущелье.
Неприступные стены вздымались с двух сторон, стиснув путников в узком
рукаве.
Вскоре тропу перегородила зернистая красноватая глыба, испещренная
надписями на многих языках. Ход огибал ее и справа, и слева.
Семеро путников замерли, всматриваясь в надписи. Были здесь и уже
знакомые руны, и незнакомые руны, и южная вязь, и угловатые значки
горцев-кочевников Шакташа, и понятные буквы ветхой глаголицы,
складывающиеся в непонятные слова. Вишена не смог прочесть ни одного
текста, остальные, видимо, тоже; потому все с надеждой воззрились на
Таруса. А тот шарил взглядом по надписям, все чаще возвращаясь к
центральному рисунку, изображавшему ларец со знакомым до странности знаком
на крышке. Тот же знак венчал всю глыбу.
- Что это, Тарус-чародей?
Тот шевелил губами, читая. Наконец обернулся к спутникам. Помолчал.
- Что тут написано? - нетерпеливо заморгал Похил.
Тарус прикрыл глаза и ответил:
- Я прочитаю, а вы уж сами решайте, что это может значить.
И зазвучал его голос, подернувшийся враз веками, ставший таким же
древним, как истертые ветрами надписи, как сами скалы:
"Я, Ко, хозяин подземной страны, приду за своим, когда сойдутся три
зеленые звезды и три серебряные молнии. Тогда отворятся врата и те, кто
смел - последуют за мною."
С полминуты слышалось только завывание ветра.
- Все? - спросил Боромир негромко.
Тарус кивнул:
- Эта же надпись повторяется на разных языках. Трех я не знаю, но,
мыслю, это она же.
- А что она означает, чародей?
Тарус пожал плечами:
- Пока только одно: у Книг есть хозяин. И не очень-то желает он со
своим добром расставаться.
Вишена еще раз поглядел на скалу. Знак... Где-то он уже встречался с
ним. Но где? Может, в пещере рубинового клада? Звезды еще... И не
какие-нибудь: зеленые! При чем здесь звезды? Подземная страна - и вдруг
звезды...
- Идем дале! - сказал Тарус, выбирая в какой из проходов сунуться.
Выбрал левый. За "говорящей" глыбой ход расширился и вывел в широкую
котловину, окаймленную отовсюду скалистыми грядами. Вдали виднелись люди,
шестеро.
- Даты! - выдохнул Озарич и схватился за меч. Впрочем, северяне были
далеко.
Если бы легкокрылая пустельга, реющая в жарком приречном небе, могла
рассказать, что видит с высоты, поведала бы она вот что.
Шестеро датов - Йэльм, Бролин, Коек, Магнус, Харальд и Верворт -
кольцом окружили ларец и стояли в центре каменного мешка, ожидая семерку
Боромира, как раз показавшуюся из хода.
С юга берегом реки подходили к скалам пятеро датов - Ларс, Хокан,
Матс, Гунн и Эспен; по пятам их преследовали венеды во главе с Боградом;
те и другие недавно свернули к Реке, кое-как переправились и, влекомые
неведомой силой, поспешили именно сюда, к ларцу.
Чуть севернее, на противоположном берегу Реки, к переправе готовились
даты из первой отколовшейся группы - Свен, Стрид, Херцог, Огрис и Юргорд;
вот-вот сюда же должны были поспеть люди Роксалана и Омут.
Песиголовцы, числом тридцать четыре, уже миновали указатель с рунами
и стрелкой, резво нагоняя Боромирову семерку.
Четверо крыланов замерли на верхушках скал, обозревая все с высоты.
Волки остались внизу, по ту сторону гряды.
И, наконец, несколько сотен печенегов, во главе с Алликас-ханом и
Саятом, пробравшиеся сюда еще вчера, хоронились в жидких кустиках у стен
по всей окружности котловины.
А над всеми, рассекая тугие воздушные струи, кружила и кружила хищная
птица пустельга, крылатый степной охотник.
Саят, колдовством заманивший сюда датов, не слишком-то обрадовался
урусам, хотя не особо и огорчился. В свою силу он верил.
Алликас-хан криво усмехался. Вот он, Волшебный Сундук! Почти что у
него, Алликаса, в руках! Не подкачал Саят-Могучий, привел северян прямо в
печенежские степи, и ходить никуда не пришлось.
Семерка урусов вплотную сошлась с северянами. Ну-ну, поглядим
кто-кого!
Боромир обнажил меч. Главного воина среди датов он узрел сразу.
Широкоплеч, бородат, лицо обветренное, руки все в шрамах-рубцах. Йэльмом
кличут. Йэльм-Зеленый Драккар...
"Что за напасть! - удивился Боромир. - Откуда я это знаю?"
- Хей-я! - хрипло крикнул ярл. - Держись, южанин!
Слова были чужие, Боромиру незнакомые. Однако Непоседа понял смысл
сказанного.
Два клинка сверкнули серебряными молниями и встретились со звоном.
"Клинки! - осенило Таруса. - Серебряные молнии!"
Крупные ясные изумруды лучились чистим зеленым светом, один на мече
Боромира, другой - на мече дата.
"Зеленые звезды! Третья - у Вишены!"
Второй раз клинки Йэльма и Боромира так и не встретились; окутавшись
мерцающим голубым сиянием они застыли в пяди друг от друга. То же сияние,
словно волшебный полупрозрачный купол накрыло обоих воинов; мечи не могли
его прошибить, не могли нанести вред ни дату, ни лойдянину.
Тарус подтолкнул Вишену:
- Иди! Ты знаешь, что делать!
Пожарский нерешительно шагнул вперед, обнажил свой меч. Вспыхнул
изумруд, мелькнуло на клинке клеймо мастера - часть того самого знака, что
красовался на ларце и "говорящей" скале. Вишена окутался зеленоватым
сиянием и вплотную приблизился к Йэльму и Боромиру.
- Воины Грома! - пробормотал с досадой Саят. Несмотря на все его
старания троица с изумрудными мечами все же встретилась. Всего, что могло
произойти дальше, не взялся бы предсказать никто во всем мире.
Йэльм и Боромир боле не помышляли о поединке. Они слегка
поворотились, чтобы рядом смог стать Вишена. Три меча, источая ровный
свет, сложились в дивную шестилучевую снежинку, три клейма
мастеров-оружейников у гарды слились в законченный знак хозяина Ко.
Скалы вздрогнули. Знак налился алым светом и отделился от клинков.
Отряды Ларса и Бограда миновали руны и стрелку. Свен и Роксалан со
своими воинами перевалили за середину Реки. Песиголовцы ползком
приближались к центру котловины. Крыланы безмолвствовали наверху.
Воины Грома разняли мечи, но огненный знак хозяина Ко остался целым.
Задрожали скалы, когда он коснулся земли. С тихим протяжным звуком ушел
знак вглубь; из пробитой им дыры вырвался косматый смерч. Скалы задрожали
еще сильнее, и вдруг обрушились прямо на засевших в засаде печенегов. Те,
за миг до обвала почуяв неладное, вскочили на коней и рванулись к центру
котловины. Кое-кто действительно спасся, десятка четыре, остальных
погребли под собой рухнувшие утесы.
Четверо крыланов, реявшие над долиной, камнем пали вниз. Один
подхватил ларец с Книгами; трое - Боромира вместе с его мечом.
В этот же миг уцелевшие печенеги схлестнулись с объединенным отрядом
лойдян и датов; но вдруг вскочили песиголовцы и перепуганные степные кони,
не знавшие доселе подобных тварей, понесли всадников прочь. Битвы не
получилось. Песиголовцы нападать на людей не стали.
Смерч, колыхавшийся над котловиной, угас; обломки скал растворились в
дрожащем полуденном воздухе, словно и не было их никогда, вокруг
простерлась ровная степь, поросшая сивыми кустиками полыни. Громадная
неясная фигура хозяина протянула призрачную руку, крылан, прижимающий к
груди ларец, кувырком полетел к земле. Ларец подхватил хозяин.
- Гром и молния! - воскликнул Тарус. - Это не хозяин Ко! Я не знаю,
кто это!
Увы, данный момент был одним из немногих, когда все чародейство
Таруса казалось игрушечным.
Подхватив ларец на лету, фигура осветилась красноватым сиянием и
исчезла, точно так же, как минуту назад скалы. Крылан сумел выровнять
полет; остальные трое, не отпуская Боромира, спланировали к своим волкам.
- Боромир! - воскликнул Вишена и, не раздумывая, вскочил на одного из
печенежских коней. Его примеру последовал Славута; секундой позже -
подоспевшие венеды, Боград и Богуслав, да еще Яр.
