Посланника. На нас смотрели. Я видел, как приветствуют идущих
первыми вождя и его всадников, слышал крики и звон медных
монет, которые бросали из толпы. Бросали не мне.
Я стиснул зубы от унижения. Помни, сказал я сам себе.
Сейчас ты -- почти никто. Осанси, позабывший.
Но придет день, подумалось мне, и я буду первым. И это мне
будут предназначены пригоршни меди, а в хвосте племени -- моего
племени! -- будет плестись другой, обливаясь потом, в чужих
латах. И в этот день я раскрою череп каждому, кто посмеет
назвать меня Осанси.
Я погладил рукоять Желтого Брата -- единственного моего
друга и защитника. Говорят -- сам я этого не помню -- что когда
торговый караван Медияк наткнулся на меня в пустыне, этот меч
был воткнут в песок рядом со мною. Раз так, то, по крайней
мере, однажды, он уже спас мне седине жизнь, то хотя бы честь.
Человека мечом -- воин, и его нельзя продать в рабство.
Барабаны грохнули в последний раз и смолкли. Несколько
секунд над толпой висела тишина, нарушаемая лишь звяканьем
оружия да хриплым ревом боевых верблюдов. Затем зазвучала
флейта, выводя простую и плавную мелодию. Контраст с грохотом и
треском был ошеломляющий. Вождь отбросил мечи поднялся на
сложенное из валунов возвышение, на вершине которого стоял
простой походный котел. Началось Великое Испытание.
Собственно говоря, никто или почти никто в многотысячной
толпе не воспринимал происходящее как чудо, разве что варвары с
северо-западных долин Инкбары, лежащих у Чужого берега. Был
наркотик, обладающий удивительным свойством. -- убивать лжецов.
Если же человек произносил правду, он оставался жив. Думаю, сам
по себе напиток Великого испытания не являлся ядом -- он лишь
усиливал до предела способность человека к самовнушению.
Навстречу вождю с трех сторон возвышения поднялись три.
человека, символизирующие группы населения Инкбары: одетый в
боевые доспехи, но без меча воин-авсит, символизирующий кулаки
Посланника; задрапированный в бесконечные складки материи
авсит-переселенец -- воля посланника и не-авсит, представитель
племени, не успевшего еще или не пожелавшего принять религию
Посланника, но уже принявшего его покровительство. Вождь, таким
образом, предстал как бы перед лицом всей Империи, принося ей
свой вудсиф -- просьбу о покровительстве. В сущности, подумал
и, это есть ничто иное, как торжественно оформленная
капитуляция. Во имя Посланника.
Вождь осушил предложенную ему чашу и произнес слова
клятвы. Затем настала очередь всадников... Я вновь почувствовал
себя стоящим в конце племени. Авситы справа и слева от нас, на
расстоянии двух шагов, откровенно рассматривали новоприбывших.
Они-то были в собственных доспехах -- военная добыча Империи
неизмеримо превышала то, о чем могли бы мечтать воины Медияк,
да и сейчас, в мирное время, они получали немалую пенсию.
Наконец подошла моя очередь. В отличие от всех остальных,
я не отбросил Желтого Брата в сторону, чтобы подобрать на
обратном пути, а аккуратно воткнул его в каменистую землю. По
рядам воинов пробежал одобрительный рокот.
Авсит-воин неторопливо зачерпнул из котла зеленую.
жидкость и, протягивая мне ковш, произнес коротко: "Пей".
Напиток оказался сладковатым я терпким, с сильнейшим
ароматом каких-то трав. После первого, же глотка я почувствовал
странную легкость в теле. Солнце уже не пекло, лямки панциря не
резали плечи, а заливающий глаза пот не казался помехой.
-- Клянись. --
-- Клянусь, -- произнеси громко, -- служить делу
Посланника до самой смерти, а если понадобится, то "после нее!
В толпе вновь возник одобрительный шумок. Спустившись с
возвышения, я выдернул из земли Желтого Брата и, поскольку
церемония была, по сути дела, закончена, пошел прочь. Теперь
дистанция между мною и авситами вроде бы сократилась, меня
хлопали по спине и поздравляли, но кто и что -- я уже не
помнил. Видимо, начиналась вторая стадия действия наркотика. С
большим трудом я добрался до шатра Аши, отдал доспехи одной из
его многочисленных жен и, отойдя в тень, растянулся на песке.
Воин Посланника.
В полусне я лениво наблюдал за стервятником, описывающим в
вышине круги над лагерем. Войско третий месяц стояло лагерем в
пустыне близ оазиса Нуа, принимая в себя все новые и новые
племена и семьи. Армия чудовищной империи, история которой едва
насчитывала сотню лет. Истории здесь не стыдились, наоборот,
стремительный излет служил предметом гордости, считалось, что
он доказывает истинность веры, принесенной Посланником и
Советниками людям. Однако год назад экспансия Империя
завершилась...
Империя занимала теперь весь континент, и перед
наместником встал естественный вопрос -- что делать дальше? Все
враги были сломлены, все соседи ассимилированы. Тогда-то
Советники и показали князьям Инкбары огненные ворота, ведущие в
ад, страну черного дыма. Ад, сказали они,. следует уничтожить,
и тогда царство Бога будет построено на земле.
Итак, армия стояла в оазисе Нуаи вокруг "ждала
выздоровления наместника от лихорадки низин. Обычного человека
эта болезнь убила бы за неделю, но наместник не был обычным
человеком, и мало кто сомневался в его выздоровлении.
Солнце, сместилось, и я передвинулся, возвращаясь в тень
шатра. Интересно, кто же я все-таки, такой? Что за сила лишила
меня памяти? Кто бросил меня умирать в пустыне, отобрав все,
кроме меча, -- странного меча из желтой стали? А ведь я,
наверное, был важной птицей -- взять хотя бы манеру логического
мышления и систематического сбора информации. Насколько я,
знаю, для обычного воина история Империи -- цепь легенд, не
более, а вот Осанси-позабывший сумел разложить ее по полочкам.
От размышлений меня отвлек шорох песка под сапогами. Я
обернулся и увидел незнакомого человека, безусловно, воина.
Судя по вышитым на одежде гербам, он состоял в свите принца.
Вида человек был атлетического, и я решил, что это один из
знаменитых телохранителей. -- Воин присел на песок рядом со
мной.
-- Рат?
-- Он явно обращался ко мне. Рат? Запомним. Это вполне
могло быть именем, причем даже моим, а могло быть и званием
или. просто приветствием. -- Да? -- на всякий случай я,
улыбнулся.
-- Клянусь Белой Дорогой, -- воскликнул воин. -- Куда ты
делся? -- Белой дорогой, подумал я. Ни какой-нибудь, а именно
Белой.
-- Почему -- делся? Я -- вот...Мой собеседник нахмурился,
затем произнес:
-- Постой-постой, а где остальные? Ор, Биг, Си-ву... от,
как его... Лин? Тут я счел за благо: промолчать, и только пожал
плечами.
-- А этот, -- продолжал воин, -- пленник.... Да, Олег? Где
он?
-- Где ему быть... -- пробормотал я. Видимо, я сказал
что-то не то, потому, что лицо воина перекосилось.
-- Ты соображаешь, что говоришь?! -- прохрипел он.
-- Ты... отдал его Хамелеонам?! , Хамелеонам, подумал я.
Очень мило.
-- А, что делал ты? -- спросил я. --
-- Постой-постой, -- забормотал воин, -- ты что, не
доверяешь мне?. _ Я вновь пожал плечами.
-- Ладно, поговорим серьезно. Ты понимаешь, что это --
Власть?! -- Мой собеседник схватил меня за плечи и сильно
встряхнул. Я по-прежнему ничего не понимал. Власть. Рат.
Хамелеоны.
-- Отпусти мня. Воин разжал руки.
-- Подумай, Рат, -- произнес он с угрозой. -- Хорошо
подумай, в чьем ты лагере. Я еще найду тебя. -- Он поднялся и
быстрый шагом пошел, прочь.
Тогда я встал и направился в центр стоянки Медияк, где
мужчины упражнялись с мечами. Еще одно доказательство моего
высокого происхождения -- их фехтование казалось мне детской
забавой, сам я умел драться гораздо лучше любого из них. Я
извлек из ножен Желтого Брата и поработал некоторое время без.
партнеров. Затем проголодался и пошел обедать, а пообедав,
решил посмотреть на Церемонию. В лагерь постоянно прибывали все
новые и новые племена, так что на верность Посланнику присягали
весь день, а может быть, и всю ночь. Ей сейчас присягало племя
Нолем, и я уже стоял в толпе и глядел на вереницу воинов,
поднимавшихся на клятвенный холм. Когда мимо меня проходил
последний в колонне, я, повинуясь неожиданному порыву, выгреб
из кармана несколько медных монет, составлявшие все мое
состояние, и бросил на него. Монетки с веселым звоном осыпались
по доспехам, но воин не обрадовался этому знаку внимания, а,
напротив, втянул голову еще глубже в плечи...
Меня дерзнули за рукав. Дернули, видимо, не в первый раз,
но я был слишком занят собой и своими мыслями. Рядом стоял
мальчишка лет одиннадцати-двенадцати, явно не-авсет, но с
гербами Нолем на одежде. Убедившись, что я его заметил, он
сделал мне жест следовать за собой и, стал выбираться из толпы.
Похоже, что в этих дюнах меня знает каждая песчинка и
каждой есть, что мне прошуршать...
Мальчишка шел вперед, быстрым шагом, почти не увязая в
песке. Время от времени он оборачивался, проверяя, иду ли я за
ним. Лавируя между шатрами, он постоянно менял направление, так
что я никак не мог понять, куда мы идем. Лагеря я практически
не знал, но ведь племя Мелем прибыло сюда позже нас, а значит,
мальчишка имел еще меньше времени для его изучения.
Мой странный гид обернулся, я заметил гримасу
неудовольствия у него на лице. Резко свернув в старину, он
направился к кучке подвыпивших воинов неизвестного мне племени,
что-то оживленно обсуждающих. На него не обратили ни малейшего
внимания, но когда пришла моя очередь, воины как по команде
замолчали и повернулись в мою сторону. Двое или трое заступили
дорогу.
"Ловушка"! -- подумал я. -- И как примитивно!" Мальчишка
постоял несколько секунд, разглядывая образовавшуюся немую
сценку, затем повернулся побрел прочь.
Один из воинов подошел ко мне и задумчиво подергал нашитую
на моем рукаве эмблему.
-- Вы не поверите, -- произнесен, обращаясь к своим
товарищам и дыша мне в лицо жутким букетом дешевых вин Южной
провинции, -- но я не знаю этих эмблем... Не знаю, и все! А?..
-- Он заглянул мне в глаза.
Я стиснул зубы, пытаясь подавить желание раздавить это
животное. Он всего лишь наемник, сказал я себе, а меня должны
интересовать лишь те, кто его использует. Положив руку на эфес
Желтого Брата, я произнес небрежно:
-- Ваши эмблемы мне тоже не знакомы, воин.
-- Да? И что же? -- Тут он дернул меня за рукав сильнее,
ветхая ткань затрещала.
-- Полегче, -- тихо сказал я. -- Дуэли не запрещены, а мне
как раз подойдут твои доспехи.
-- Что?! -- Воин расхохотался и потащил из, ножен
гигантский зазубренный меч. Многие почему-то считают, что чем
больше весит оружие, тем оно опаснее. Это верно, но лишь
Доопределенного предела.
Ножны, в которых находилось это чудовищем были медными, е
тяжелым костяным шаром на конце. Я подцепил их носком сапога,
поднял и перехватил правой рукой. Перевязь, состоящая из
десятков совершенно бесполезных ремней и цепочек,
перекрутилась, а меч висел рукоятью вниз, так что мой противник
лишен был возможности извлечь его из ножен. Продолжая движение,
я ударил грубияна костяным Шаром в висок.
-- Один! -- произнес я, обращаясь к остальным. -- Честно
говоря, я ожидал, что те испугаются, но просчитался. Нападение
последовало столь стремительно, что, я едва успел выхватить
свое оружие. Восемь человек... Ну что же! Осанси, быть может, и
позволил бы себя убить, но не Рат, кем бы он ни был.
Через минуту их осталось четверо. Я знал закон мести, и,
не наносил смертельных ударов. Убийце пришлось бы иметь дело со
